Лев ТрубаевЯ вернулся к тебе Отчизна!
Пятигорск, 2025г.
ВСТУПЛЕНИЕ
Повседневная жизнь с родителями, особенно в юности, обычно, не позволяет увидеть и в полной мере осознать их жизненный путь, трудности и порой жестокие и глубоко трагические ситуации, которые они пережили. Но с годами, контрастность и яркость пережитого проявляется намного сильнее и отчётливей. Так и с моим отцом Львом Яковлевичем Трубаевым- участником Великой Отечественной войны, инвалидом ВОВ второй группы, бывшим военнопленным, автором, представляемым вашему вниманию книге-воспоминанию, «Я вернусь к тебе, отчизна!» Прочитав рукопись в детстве, с интересом следил за сюжетом, многочисленными описанными событиями, но только теперь осознаёшь чудовищную несправедливость фашизма, творившего свои злодеяния на нашей земле, лишения свободы людей, изощрённых издевательств и полностью обесценению жизни. И отцу, как мне кажется, удалось в описании повседневной жизни попавшего в плен простого человека, на собственном опыте, показать зверство и принципиальную невозможность существования фашизма, в любом его проявлении, как совершенно противное человечеству явление.
Отец не рассказывал обычно об участии в войне, и тем более о плене. Но прожив большую интересную жизнь, имея семью, достигнув больших профессиональных успехов, но всё же война и плен остались, несомненно, самыми яркими и значимыми событиями в его жизни. Он нашёл в себе силы и осознал необходимость написания воспоминания об участия в войне и нахождения в плену, такой страшный опыт и переживания должны увидеть свет и стать достоянием в первую очередь молодёжи способной хоть немного разобраться в перипетии современной жизни.
Книга написана в 1996 году за четыре года до смерти автора, но только в 2025 году удалось привести рукопись в состояние необходимого для её издания. В связи с удачными обстоятельствами рукопись этой книги была переведена на английский язык, мужем внучки автора Полом Литли, что, несомненно, увеличит аудиторию читателей, заинтересованных в проблеме, поднятой автором.
Издаваемая рукопись, содержит противные самой жизни, жуткие нечеловеческие мучения и унижения, пережитые автором, которые являются не только достоянием и болью нашей семьи, нашей родины России и в целом общечеловеческой проблемой и трагедией, которая никогда не должна повториться.
Трубаев Владимир Львович
Май 2025 год
ОБ АВТОРЕ
Трубаев Лев Яковлевич
09.09.1923 – 09.02.2000
Лейтенант артиллерии.
Бывший командир огневого взвода 76-мм пушек 716 стрелкового полка, 157 стрелковой дивизии – 76 гвардейской стрелковой Черниговской Краснознамённой дивизии; командир взвода управления 1-й и 6-й батарей 122-мм гаубиц 852-го артиллерийского Краснознамённого полка 276-й стрелковой Темрюкской дважды Краснознамённой дивизии.
Участник боёв на Крымском, Закавказском, Северо-Кавказском, 1-м Украинском фронтах с января 1942 г. по январь 1944 г.
Награды: два ордена Отечественной войны, медали «За отвагу», «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа», «За Победу над Германией», Жукова, «Ветеран труда», девять юбилейных медалей в честь Победы в Великой Отечественной войне и за службу в Вооружённых силах СССР.
Инвалид ВОВ II группы.
ПРОЛОГ
Посвящаю советским военнопленным,
которые пережили все ужасы плена
и вернулись на Родину
с чистой совестью, незапятнанными.
Писать о плене очень трудно. Один мой товарищ, узнав, что я хочу написать о плене в фашистской Германии во время Отечественной войны, сказал: «И нужно ли сейчас, в свои семьдесят три года вспоминать кошмарные дни в лагерях, ещё раз переживать все ужасы плена? Ведь тебе не двадцать лет, сердце уже не то!»
Но я твёрдо решил написать о самых трудных днях своей жизни, о выпавшей на мою долю тяжёлой судьбе. В течение жизни на мне лежало пятно плена, хотя в пленении я не видел своей прямой вины. Меня всю жизнь преследовали высказывания ответственных руководителей нашего государства: «Плен – это позор. Плен несовместим с присягой, воинским долгом и честью». Вокруг бывших советских пленных, хлебнувших столько лиха после войны, так и не был разорван круг недоверия, даже после того, когда в пятидесятые годы многих восстановили в воинских званиях и даже в партии, сняли ограничения при устройстве на учёбу, работу, уравняли в пенсиях, правах и льготах с другими участниками войны. Между тем, по международным соглашениям («Гаагское соглашение», «Женевская конвенция об обращении с пленными») военнопленные рассматривались не как преступники, а как пострадавшая сторона.
В большинстве стран в обществе утверждалась мысль о необходимости защиты пленного, ибо плен рассматривался, как печальная принадлежность войн, как раны или смерть, являющиеся результатом войн. Во Франции, Великобритании, Бельгии, Италии, США пленные после освобождения получали очередные воинские звания. За время пребывания в плену им сохранялась выслуга лет. После плена они сполна получили всю причитающуюся им заработную плату за всё время пребывания в плену, причём полностью, один к одному. Их награждали медалями за стойкость, за выживание в плену, за то, что сохранили себя для Отечества, для семьи. Всего этого у нас в стране не было. Человек, вырвавшийся из фашистского плена, чувствовал себя несчастным, подавленным, отторгнутым от общества. Сталинская формула «в Красной Армии нет военнопленных, есть только предатели и изменники Родины» на многие годы искорёжила, надломила жизнь миллионам пленных. Автор этой книги не раз переносил унижения из-за своего плена.
По официальным данным на 1995 год, в плену побывало 4 миллиона 559 тысяч военных, из них погибло в плену около 2 миллионов человек, возвратилось из плена 1 миллион 836 тысяч человек, остались за рубежом 723 тысячи человек. Большинство пленных не было предателями и изменниками. В плен попадали не добровольно, а будучи окружёнными, раненными, больными или лишёнными оружия и боеприпасов для своей защиты. Ещё раз хочу подчеркнуть, что власти нашей страны не должны были относиться к ним как к врагам и предателям.
К лету 1945 года на территории СССР действовало 43 специальных и 76 фильтрационных проверочных лагерей. Считалось, что человек находится на проверке, но фактически он попадал в знакомый по плену лагерь, лишь с другими функциями. Если в Германии лагерь с бараками был огорожен двумя рядами проволочных заграждений, то в СССР – одним рядом. Те же охранные вышки, те же нары.
После прохождения тщательной четырёхмесячной спецпроверки в одном из лагерей под городом Великие Луки я был демобилизован из рядов Советской Армии в восстановленном звании лейтенанта.
Домой, на Северный Кавказ, ехал в старом, грязном красноармейском обмундировании, на армейском языке – «бывшем в употреблении». В кармане не было ни копейки, только продовольственный аттестат на еду и железнодорожное предписание на получение билета к месту жительства.
В Грозный приехал рано утром. Был одет в поношенное, выцветшее на солнце красноармейское обмундирование, на ногах – рваные ботинки, на голове – измятая летняя пилотка, за спиной – старый армейский вещевой мешок. В таком жалком виде попался на глаза дворничихе, одиноко подметавшей привокзальную площадь. Она внимательно посмотрела на меня и сказала со скорбью: «Сынок, сразу видно, что возвращаешься из плена. Слава Богу, что живой, а остальное – дело наживное!»
Поступить учиться туда, куда мечтал перед войной – ни в МГУ на факультет журналистики, ни в химико-технологический институт имени Менделеева, ни в железнодорожный институт – не удалось, отовсюду был отказ. Нельзя было поступать лишь из-за одного пункта анкеты: был в плену.
Удалось поступить в периферийный Грозненский нефтяной институт, и то благодаря руководящему положению отца в городе и его большому партийному стажу: он состоял в партии с марта 1918 года. Из-за пребывания в плену, на третьем курсе технологического факультета меня чуть не отстранили от производственной практики. Спасло то, что я был освобождён из плена советскими, а не американскими войсками. В противном случае пришлось бы перейти для дальнейшего обучения на нефтепромысловый факультет. Попытка восстановить свой кандидатский стаж в партии тоже окончилась неудачно всё по той же причине.
Лишь после смерти Сталина, когда в стране стали смотреть на военнопленных не как на предателей, а судить по их делам, мне удалось уже на работе в проектном институте повторно пройти кандидатский стаж и вступить в ряды КПСС. Однако на бюро райкома партии за мой приём было подано четыре голоса, а против три; последние мотивировали своё отрицательное голосование тем, что я был в плену, и что «таким» не место в партии, так как они – «предатели».
Если мои однокурсники на работе сразу же получили допуск к секретной проектной документации, то я его получил лишь спустя два года. Продвижение по службе шло так же медленно: мешал всё тот же пресловутый пункт анкеты – плен. Как только на работе положительно решался вопрос о моём очередном продвижении по службе, следовало напоминание и предупреждение соответствующих компетентных органов – был в плену. Из-за плена меня ни разу не направляли в командировку за границу, хотя по работе поехать туда бывало необходимо. Можно было бы продолжить перечень примеров, препятствовавших продвижению по службе, получению наград, решению социально-бытовых вопросов и так далее. И всё одна и та же причина: был в плену, был в плену…
Хорошо помню, как реагировали штатские и армейские власти на опубликованную в 1957 году повесть Михаила Шолохова «Судьба человека», в которой талантливый писатель показал мужество и стойкость советского человека в плену. Генералы возмущались: «Надо писать о воинах, стоящих насмерть, а не о пленных. Плен – это позор!»
Некоторые люди не допускают мысли о том, что на войне всякое может случиться. Ещё ни одна война в мире не обходилась без плена. Не так всё просто было и в ходе Великой Отечественной войны. Молодёжь, бесспорно, надо воспитывать прежде всего на подвигах героев, на их победах в войне. Но ведь и подвиги бывают разные: одни – в ходе боевых действий, другие – в плену. Разве нельзя воспитывать молодёжь на примере стойкости военнопленного генерала Карбышева, мужественно переносившему все тяготы плена и не ставшего предателем несмотря на то, что ему предлагали командовать власовской армией. В феврале 1945 года в лагере Маутхаузен он был заживо замурован в ледяной глыбе, намытой фашистами. Или на примере Мусы Джалиля, сражавшегося до последнего в стане врагов и расстрелянного в фашистской тюрьме Моабит в Берлине. А разве не пример для молодёжи – героический побег из фашистского плена лётчика-истребителя Михаила Девятаева?