Я разговорился с женой Ивана Олей. Она рассказывала, что когда Ивана приглашали в КГБ на очередной допрос, он просил её собирать самые необходимые для арестованного вещи. Она завязывала их в узелок и передавала ему, а сама с волнением ждала его возвращения. После допросов Иван приходил домой выпившим. Он настраивал себя, жену и семью, что его вот-вот посадят как американского шпиона. Постепенно выпивки с собутыльниками вошли в привычку, он очень похудел, руки стали трястись, ухудшилась память.
Я беседовал с Иваном, а сам думал о том, как он сильно изменился с момента нашей встречи в Опухликах. Даже после плена он выглядел гораздо лучше. Мне было его очень жаль.
После встречи в Горьком я всё реже писал Ивану Кривоногову, ибо его накрывали приступы белой горячки, он стал впадать в беспамятство, писал мне несуразные письма. Видно, болезнь перешла в последнюю стадию. В начале восьмидесятых годов его не стало. Сгорел человек…
У Михаила Петровича Девятаева жизнь сложилась иначе.
Он воспитал хороших сыновей. Оба стали врачами. Дочь Нелли стала музыкантом. У Девятаева четыре внучки и два внука. До ухода на пенсию он испытал на Волге 117 судов на подводных крыльях «Ракета» и «Метеор». Несколько раз по приглашению из ГДР ездил в составе делегации Советского комитета ветеранов войны на встречи узников фашизма в концлагерь «Заксенхаузен». Несколько раз ездил в Пинемюнде, где прошёлся по той самой взлётной полосе, по которой взлетал на Родину 8 февраля 1945 года.
В 1997 году Михаил Петрович готовится отметить своё восьмидесятилетие. Желаю ему счастья и долгих лет жизни.
В начале 1948 года написал письмо Марии Лизуновой, которая, работая в заводской столовой «RW», в мае-июне 1944 г. через итальянца передавала мне пищу, тем самым спасла меня от истощения и голода. В письме ещё раз благодарил за её мужественный и благородный поступок. Спросил, как складывается у неё жизнь и просил выслать на память фотографию. Она ответила, что дома её встретили хорошо, думали, что она в неволе погибла.
Сразу по приезде домой поступила учиться в Пинский электротехнический техникум. Сейчас учится на 3-ем курсе. Собирается замуж за своего земляка, демобилизованного из рядов Красной Армии. Пожелала и мне счастья, здоровья и хорошей учёбы в институте. Прислала маленькую фотографию, на которой она снялась на паспорт. Сделала надпись: «На память о плене». Эту фотографию я поместил в своих воспоминаниях. С 1948 года о дальнейшей судьбе Марии не знаю ничего.
С Сашей Бизюкиным переписывался, встречался очень часто. В 1949 году он демобилизовался из рядов Советской Армии в звании лейтенанта с должности заместителя коменданта лагеря японских военнопленных. Женился на своей землячке из города Бежицы Брянской области. Долгое время Саше не давали прописку в Москве, где жил и работал его старший брат. Причина одна – был в плену. Он был прописан в Кунцевском районе Московской области. Многие годы учился заочно в Московском экономическом институте. Работал в строительных организациях Москвы. С трудом ему удалось окончить институт. Хотел дальше учиться, защитить диссертацию, но в аспирантуру его не приняли как побывавшего в плену. С трудом приняли в члены партии в 1958 году. Руководящую работу долгое время не давали также из-за плена. Лишь в 1959 году он получил трёхкомнатную квартиру в Москве. В семидесятые годы стал работать в Госстрое СССР, получил должность заместителя начальника сектора одного из ведущих отделов. Получал кремлёвский паек и другие правительственные льготы. Мы несколько раз встречались с Бизюкиным семьями. Вместе с женой Оксаной они воспитали двух дочерей, успешно окончивших Московский энергетический институт. Имеют трёх внучек.
Александр Бизюкин не любил в кругу семьи распространяться о своём плене. Он стеснялся жены, детей, внучек. Они узнали о том, что их отец и дедушка был в плену с начала войны 1941 года и до мая 1945 года и пережил там все муки фашистского плена только после его смерти летом 1994 года.
Другой знакомый по лагерю Борис Богин после окончания Орджоникидзевского индустриального техникума работал главным инженером домостроительного комбинате в Туле. Был женат, имел двух детей. О дальнейшей его судьбе мне ничего неизвестно.
Очень хотелось найти Горацио, но писать в Италию в начале 50-х годов побоялся. Когда настали другие времена и пришло потепление в жизни нашего общества, посчитал, что уже поздно. Ведь он был старше меня лет на десять и, возможно, его уже нет в живых.
Мой фронтовой друг Саша Кокишев долгое время служил в армии. В 1946 году он женился на медсестре госпиталя, в котором лечился после ранения. У них родилась дочь, окончившая Ивано-Франковский политехнический институт. Кокишев окончил службу в армии в 1976 году в звании подполковника и остался жить в Ивано-Франковске, где служил. В 1979 году я ездил в Ивано-Франковск, чтобы встретиться с больным Сашей. После операции в Киеве – удаления части лёгкого на почве злокачественной опухоли – он чувствовал себя плохо. Видно, появились метастазы, встреча выглядела
нерадостной, и, как оказалось, прощальной. 8 сентября 1984 года Саши не стало.
В 1947 году совершенно случайно на рынке в Грозном встретился с Юдиным, членом нашей команды по лагерю «Фюнфхаузен». Он был одет в знакомую мне форму моряка германского флота. Если бы не форма «Кригсмарины», пошитой на швейной фабрике Аусига, я бы его не узнал. Он поправился, помолодел. Рассказал, что после спецпроверки приехал в Грозный к своей семье. Вновь поступил работать в литейный цех своего завода имени Молотова. Жена и двое детей дождались его возвращения из плена.
На радостях мы немного выпили и вспомнили свою жизнь в плену и своих товарищей по плену. Ещё много раз встречался с ним в Грозном, где учился и жил долгое время. Юдин работал на заводе до глубокой старости. Он умер в 1984 году, о чём я прочитал в местной газете «Грозненский рабочий».
Пора созидания
Теперь коротко – о себе.
После окончания Грозненского нефтяного института в декабре 1951 года я был направлен работать инженером-технологом в проектный институт «Грозгипронефтехим». Прошёл путь от рядового инженера, старшего инженера, руководителя группы до главного инженера проекта. Проектировал и осуществлял строительство крупнейшего в СССР Павлодарского нефтеперерабатывающего завода. В марте 1970 года проектное задание этого завода было рассмотрено на заседании Президиума Совмина СССР под председательством А. Н. Косыгина. Докладывал о проекте министр нефтепереработки В. С. Федоров по подготовленному мною тексту доклада. Проектное задание было утверждено и одобрено Предсовмина СССР А. Н. Косыгиным с высокой оценкой.
До сих пор хорошо помню посещение Кремля 31 марта 1970 года. На заседание в Кремль вошёл с первым заместителем Министра нефтеперерабатывающей и химической промышленности СССР в 11 часов через Спасские ворота и вышел с ним в 12.30 через Никольские. Большой зал, где происходило заседание Президиума Совмина, вся обстановка, деловой дух заседания, оставили неизгладимый след в моей памяти.
Мне было приятно, что через четверть века бывший советский военнопленный поднялся по служебной лестнице так высоко и оказался в непосредственной близости от членов правительства страны: Косыгина, Полянского, Ефремова, Новикова, Петровского, а также союзных министров Федорова, Кастандова, Бещева, Дымшица, Строева и других. Был рад, что мой творческий труд, воплощённый в проект нефтеперерабатываюшего завода, явился чем-то вроде моей реабилитации за плен. Гордился, что своим трудом принёс пользу Родине.
Пишу и рассуждаю: если бы я по требованию военного устава во время пленения имел возможность покончить с собой, то была бы польза от этого Отчизне? На мой взгляд, это было бы на руку только врагу, фашистам.
С 1970 года по 1978 год много сил и творческого труда вложил в проектирование и строительство Павлодарского НПЗ. В конце 1978 года была введена в эксплуатацию первая очередь завода. Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев поздравил коллективы проектировщиков, строителей, монтажников, машиностроителей, нефтепереработчиков и всех участников освоения производственных мощностей Павлодарского нефтеперерабатываюшего завода с большой трудовой победой. В своём поздравлении он подчеркнул, что «построенный на современной технической основе, оснащённый отечественным оборудованием и надёжными средствами автоматизации, новый завод отличается высокой эффективностью производства, хорошим качеством вырабатываемых нефтепродуктов. Применение на заводе рационального комбинирования технологических процессов в едином производственном комплексе, использование высокопроизводительного оборудования позволило на одну треть снизить удельные капитальные вложения и затраты металла в сооружении завода. Ввод в действие нового крупного нефтеперерабатывающего завода – важный этап в развитии Павлодар-Экибастузского территориально-производственного комплекса – создаёт необходимые условия для надёжного снабжения нефтепродуктами целинного земледелия, животноводства, промышленности и транспорта республики, обеспечивает существенное сокращение железнодорожных перевозок нефтепродуктов». Текст поздравления был опубликован в газете «Правда» от 19 января 1979 года.
В конце 1978 года в возрасте 55 лет я ушёл на заслуженный отдых по состоянию здоровья, как инвалид Великой Отечественной войны. Врачи категорически запретили мне ездить в дальние, длительные командировки, связанные с началом строительства второй очереди завода, запретили любые ночные сверхурочные проектные работы, без чего главному инженеру проекта было не обойтись. Проводили меня на пенсию торжественно. Дирекцией института, руководством министерства было много сказано лестных слов в мой адрес. Но особенно тронула меня телеграмма от коллектива завода, которую привожу полностью: «Уважаемый Лев Яковлевич, мы высоко ценим ваш вклад дело строительства Павлодарского нефтезавода. Созданный при вашем непосредственном участии гигант нефтепереработки Казахстана является важным этапом в развитии нефтеперабатывающей промышленности нашей Родины. Благодарим Вас за Ваш труд, чуткое отношение к нам, к нуждам завода. Желаем Вам, Лев Яковлевич, активного отдыха, крепкого здоровья. Не забывайте своё детище – Павлодарский НПЗ. Брендес, Житин, Стусова, Корунова, Ипполитова, Деева, Чобанюк, Прокопов».