Почему уж выбрала и запомнила она именно эту мелодию — среди многих других, звучавших в телеконцерте? Только догадываться я мог… Потому ли, что именно голос Розиты произнёс «Ухр Лу-у»?.. Потому ли, что Розита так небесно красива, как никто больше? Потому ли, что на лице её было отчётливое страдание, когда пела она в концерте эту песенку? А дикарка увидела страдание и поняла… Пойди, догадайся!
Неслышно отступил я назад и ушёл без кхетов. Попозже за ними сбегал. Когда увидел дочку вождя между хижинами.
В селении она не пела. Ни разу. И вообще никто не пел. Никакие мелодии тут не звучали — кроме тех, что преподнесла купам телепередача.
Но, если запомнила Лу-у из неё хоть одну мелодию, — значит, и другие способны что-то запомнить и повторить. И значит, музыкальными талантами Бог моё племя не обделил. Было бы время проверить это и развить!
Марат вот часто крутит в племени ра магнитофон. Ко всеобщему удовольствию! А мне некогда! Всё время тревожное. И сегодня, похоже, Лу-у почувствовала тревогу раньше меня. Разведка ушла, когда я ещё спал. А Лу-у это уже знала… И вот побежала умилостивить лесное божество. Наверное, ещё и новую ленточку ему навесила. Ну что ещё могла она принести своему лесному богу?
…Бесшумный вертолёт неожиданно вынырнул из-за сизого облачка, подсвеченного малиновыми закатными лучами, и быстро пошёл на снижение. Над кабиной его почему-то торчали два длинных чёрных раструба — как насторожённые уши крупного животного. Зачем они? Новая конструкция сирены, что ли?
Через три минуты мы обнимались с Джимом и Бруно, они хлопали меня по плечам и утверждали, что вид у меня «очень свежий». Видимо, от постоянного пребывания в чистом лесном воздухе. Чем, понятно, городская жизнь не балует…
Впрочем, долговязый Бруно за «отчётный период» тоже не побледнел, а полный мощный темнокожий Джим — не похудел. Какими были, такими и остались.
Мы выкатили по сброшенному поверх лесенки трапу один контейнер, я вынес канистры с запасной горючкой для своего вертолёта и внёс вместо них в машину два кхета. На крыше контейнера я заметил густо-синий шишак и спросил, зачем он нужен.
— Это пеленгатор, который ты включишь из Заводского района перед вылетом, — объяснил Бруно. — Когда пойдёшь сюда на вертолёте. После Совета.
— Я рассчитывал на ранец.
— Ты так часто жалуешься на нехватку времени… — Бруно усмехнулся. — Вертолётом быстрей! Да и второй свой контейнер прихватишь.
— Я помню, что мне обещали два. Не успели второй заполнить?
— Успели. — Бруно вздохнул. — Сняли в последний час. Потому что я взял «Контур». Больше вертолёт не поднял бы.
— Эти раструбы на кабине — от «Контура»?
— Догадался?
— Нет. Я же никогда не видел его. Но раз уж ты сказал…
— Мне подумалось, что «Контур» нам не помешает, — как-то грустно произнёс Бруно. — Если учесть мостик твоих «пещерных крыс»…
«Контуром» называлось изобретение, в разработке которого Бруно участвовал ещё на Земле, и которое, собственно, привело его в «Малахит». Эта громадная электромагнитная петля висела в воздухе и создавала неодолимую преграду безо всяких тяжеловесных силовых колец. Кольца надо прокладывать звеньями по земле и привязывать хотя бы к временной передвижной электростанции. «Контур» же работал от аккумуляторов. Правда — недолго. Но нам ведь надолго и не надо!
В «Малахите» мы про «Контур» только слыхали. На Рите он ещё не применялся — нужды не возникало. А применять его пока умели только Бруно и его жена Изольда. Она вообще-то работала учителем по физике. Но не раз говорила, что электромагнетизм знает профессионально. То есть, понималось, на уровне инженера.
…— Так что второй контейнер привезёшь сюда сам, — добавил Бруно. — А сейчас машину поведёшь?
— Могу. Дважды летал.
Я сел в пилотское кресло, включил мотор, поднял вертолёт и спросил:
— Показать селение купов?
— Они не испугаются? — уточнил Бруно.
— По-моему, уже привыкли.
— Тогда покажи.
Над селением я сделал два круга. Люди, понятно, глядели на машину, но никто не бегал, не суетился. Действительно, привыкли…
Мы пошли над рекой. Я объяснил друзьям, как обращаться с кхетами и показал приток, уходящий во владения айкупов.
— А что за ними? — пробасил Джим.
— Теrra incognita. Где-то далеко на юге — могила Риты Тушиной.
— Ничего, — успокоил Джим. — Доберёшься. Ты упорный. Вот когда прогоним хуров…
— Вы смотрели допрос?
— Все смотрели. Дали по телевидению.
— А спящими хотите их поглядеть?
— Это не разрушит сценарий? — уточнил Бруно.
— Пройдём повыше. Возьмите бинокли. Урумту ещё не видели вертолёт. Авось не испугаются.
Я развернул машину на север и вскоре обнаружил знакомые по карте очертания Глубокого оврага. У него почти не было ответвлений, характерных для оврагов, которые размываются водой. Значит, это тоже тектонический разлом, как бы поставленный под углом в сто двадцать градусов к тому, на котором жило племя ту-пу. Не исключено, из одного эпицентра ударила волна, разломившая землю тут и там. Найду ли я его когда-нибудь?
Урумту спали на полянке — точно так же, как в прошлом походе. Спали открыто, вольготно, спокойно, раскинув руки и ноги, разбросав оружие. Но кто-то, видимо, дежурил на этот раз — дымил костёр. Остальные набирались сил. Закат пунцово догорал на западе, фиолетовые сумерки наползали с востока. Вот-вот упадёт темнота, разбойники проснутся, подкрепятся и рванут.
Но не знают они — навстречу чему…
32. Ночной набег
Как и положено ночным татям, они шли в темноте, бесшумно, охватив северную часть холма с двух сторон и освещая себе дорогу горящими сучьями.
Селение ту-пу было безмолвно, и внешне — безлюдно. Костры на площадках не пылали. Огонь унесли вглубь пещер. Женщины и дети ещё до нашего появления укрылись на южном берегу и не высунулись из пещер даже тогда, когда над селением появился вертолёт. Я посадил его на привычном месте под хмурыми взглядами мужчин.
Мы быстро выкатили из машины контейнер с посудой и различными инструментами для пещерных жителей и перевели в горизонтальное положение из вертикального носилки для пленников. Попозже я прилечу сюда и раздам подарки из контейнера. А пока оставалось ждать. Люди ту-пу к нам не поднимались, мы к ним не спускались. Вождь Уйлу не подавал признаков жизни. Да и зачем ему? Мы с ним не знакомы, обещания он давал не нам. Вот если бы Тили появилась… Но и её не было.
Бруно, что сменил меня в кресле пилота, покрутил две рукоятки, и чёрные раструбы на кабине задвигались, как насторожённые уши животного, слегка опустились, нацелились на деревянный мостик.
В сумерках я видел с обрыва, что у моста на южном берегу организована засада, а сам мост перегорожен посередине грудой сучьев. За барьерами ближних к мосту площадок также укрылось немало мужчин с палицами и копьями. Под нами, в пещерах южного обрыва, наверняка нацелены на противоположный берег десятки луков. Оповещённое заранее, селение вполне могло бы сопротивляться и самостоятельно. Главная сила урумту была в полной неожиданности ночных нападений. Собак нет, тревогу поднять некому. А ночные посты не выставляются, потому что набеги довольно редки.
Подарить этому племени щенков? Или возложить роль собак на спутники?.. Щенков ведь тоже надо воспитывать умеючи. А то вырастет Бог знает что…
Между тем разбойники на противоположном берегу действовали явно не стихийно. У них был какой-то план, основанный на неплохом знакомстве с селением ту-пу. Они рассредоточились у входов в пещеры «нижнего этажа», блокировали лестницы и тропки на второй «этаж», и по какому-то бесшумному сигналу нырнули с факелами внутрь пещер. Быстро обнаружив в них пустоту, выскочили обратно и рванулись выше. Пускать их ещё выше было опасно: повалятся потом с высоты в воду, многие покалечатся или потонут. Да и у ту-пу на нашем берегу могут не выдержать нервы. Легко ли терпеть, когда на твоих глазах тати шарят в твоём доме?
— Сейчас они могут кинуться на мост, — предположил Бруно, — и полетят стрелы. Пожалуй, пора включать «Контур».
— А тебя он не заденет? — поинтересовался я. — Ты ведь не в скафандре.
— Не больше, чем тебя задевает суперЭМЗ, в котором ты спишь. — Бруно усмехнулся. — «Контур» был бы опасен, если бы пронзил человека насквозь. Но он же не пронзит — вытолкнет из своего поля… А нам и вообще бояться нечего. Анабиоз гарантирует защиту от электромагнитных излучений почти на десяток лет. Как прививка! Мы в космосе неплохо подзарядились! Побочный эффект… Разве ты не слыхал?
— Слыхал. Да как-то не связал с «Контуром».
А «Контур» был совершенно невидим. Только лёгкое гудение пошло от контейнера с аккумуляторами, когда Бруно врубил петлю, нацеленную на северный конец моста. Теперь на этот мост урумту ступить не могли, и значит, не было оснований в них стрелять.
— Наверно, и нам пора, — сказал я Джиму. — Пойдём на обрыв. Тут Бруно справится.
Мы вышли из машины на край обрыва, и я для начала негромко произнёс в мегафон:
— Шаш хурум!
Вроде бы предупредил об опасности.
Звук, отталкиваясь от вертикалей холма, разнёсся по ущелью, но движение на противоположном берегу замерло лишь на миг. А потом, наоборот, ускорилось. Как будто ночные тати заспешили ухватить хоть что-нибудь, угнать хоть кого-нибудь, пока неведомая опасность не обрушится на них и не лишит возможности вырвать свою добычу.
— Шаш хурум! — взревели мы с Джимом в мегафоны на полную мощь.
И тут Бруно врубил сирену вертолёта. Она выла по нарастающей, и даже нас с Джимом безжалостный звук, казалось, придавливал к земле.
На противоположном берегу горящие сучья полетели вниз, в реку, и движение там сразу сделалось невидимым.
Тогда Бруно включил все три прожектора. Стало светло, как днём. Разбойники на противоположном берегу замерли, остановилась — как в знаменитой немой сцене из «Ревизора». Но было понятно, что они скатываются по тропкам и лестницам. И почему-то не к восточному выходу из ущелья, а к западному. Эта неожиданность нарушала весь мой план. Бежать домой им предстояло на северо-восток, Я рассчитывал, что они сюда