[60].
– Я так понимаю… это не сон и не Небеса? – заторможенно произнесла Минна, таращась на когти старухи и ее большой вытянутый нос с хищными ноздрями. Глаза у той были черными – ни белка, ни зрачка, – и Минна не могла понять, смотрит ли женщина на нее или куда-то еще.
– Небеса? – громко рассмеялась старуха. – Это Край Пустоши!
– Кто вы? – спросила Минна.
– Я госпожа Дацуэба, – ответила старуха и поклонилась, – квисин тьмы и супруга стража Реки.
– Я страж Реки Смерти, господин Кэнэо[61], – представился старик и погладил синюю бородку. – Дальше вы не пройдете. Эта река ведет в мир мертвых, Преисподнюю и Чистилище. Ее часто называют Рекой трех дорог. Путь в мир мертвых открывается только на седьмой день после смерти. Но вы можете подождать в нашем доме.
– Мне туда не нужно, – мотнула головой Минна и, услышав доносящиеся из домика стоны, добавила: – Совсем не нужно!
– Хотите измерить тяжесть своих грехов? – предложила Дацуэба. – Для этого я постираю вашу одежду в реке и развешу ее на ветках дерева. Чем больше прогибаются ветки, тем тяжелее грехи.
– Нет, благодарю, – покосившись на дерево, ответила Минна.
– Это Дерево Смерти, – пояснила Дацуэба. – Вернее, так мы называем корни Дерева Жизни, а его настоящая крона находится на Небесах. Как вы понимаете, дерево питается черной водой из Реки Смерти, и если душа выпьет сок растущего на нем инжира, она постепенно потеряет рассудок и станет сгустком темной энергии. Это доставляет нам много хлопот, поэтому будьте осторожны.
– Других развлечений здесь нет, – развел руками Кэнэо. – Раньше в поле стояло зеркало Опкёндэ[62]. Грешники, глядя в него, сильно пугались и прыгали в реку. Веселое было время! К сожалению, зеркало украли. У нас остался только осколок. Хотите посмотреться?
– Вы… – запнулась Минна, формулируя вопрос. – Вы не знаете, как я здесь оказалась?
– Как и все, – удивилась Дацуэба и уточнила: – Все, кто находится на грани жизни и смерти. Судя по тому, что вы пришли сюда прямиком из парка Сонюдо, вас лично проводил господин Сухоран, страж ворот в мир мертвых. По какой-то причине он оказал вам большую честь. В Сеуле всего девять мест, где можно открыть ворота, и все ключи от них хранятся у господина Сухорана. Поблагодарите его.
– А если бы господин Сухоран не открыл ворота? – спросила Минна, боясь услышать очевидный ответ.
– Вы бы умерли, – беззаботно сказала Дацуэба. – Мрачный жнец отвел бы вашу душу в зал ожидания на Небесах. Пришлось бы оформлять много бумаг, заполнять анкету, вставать в очередь на перерождение. А здесь у вас есть время подумать, не желаете ли вы попытать удачу и вернуться в мир смертных.
Минна была поражена словами старухи. Она упрекала себя за то, что поддалась эмоциям и приехала в парк, не подождав Ун Шина. Юнхо действительно бросил ее. Иначе она бы не упала в реку и не очутилась на Краю Пустоши. Если только Юнхо не договорился о чем-то с тем самым господином Сухораном.
– Здесь какая-то ошибка! – взволнованно сказала Минна. – Мне нужно вернуться!
– Все так говорят, милочка, – отмахнулась Дацуэба. – Редко кто планирует свою смерть.
– Если хотите вернуться к смертным, вам придется нырнуть в Реку Смерти, – пояснил господин Кэнэо. – Имейте в виду, что это удается лишь единицам. На обратном пути вас могут утянуть вниз водоросли или души таких же невернувшихся. Если в течение семи дней вы не выплывете, то…
– У меня нет выбора, я попытаюсь, – уверенно сказала Минна.
Кэнэо и его супруга хитро переглянулись. Дацуэба взяла Минну за руку и внезапно чиркнула когтем по ее ладони вдоль линии жизни. Легонько надавив на образовавшуюся царапину, старуха собрала кровь и разбрызгала ее над рекой. Минна не почувствовала боли и даже не успела испугаться.
Подойдя к самому краю реки, Минна замешкалась, потому что старик Кэнэо, что-то бормоча, с угрюмым видом обошел вокруг нее. Как только он остановился позади нее, Минна почувствовала толчок в спину и упала прямо в черную воду. Погружаясь в вязкую, плотную жидкость, она тщетно пыталась выплыть наверх, но вскоре поняла, что не двигается с места. Со всех сторон ее окружили бледные призраки. Существа с синими губами и черными разводами на лице дергали Минну за одежду и тянули ее вниз, пока перед самым ее носом не возникло лицо невесты-вонгви. Той самой, сорвавшей свадьбу Тэхёна. Призрак схватила Минну за руку и потянула ее за собой вверх. Снова чувствуя сильное головокружение, Минна медленно теряла сознание.
Глава 42
Мы можем быть главными героями своей трагедии, но в то же время мы герои наших самых прекрасных и волнительных переживаний.
У Юнхо было несколько часов, чтобы принять или отклонить предложение Совета Небес. Третий пункт договора обязывал его расстаться с Минной и стереть ей память о нем. Только на таких условиях Совет Небес обещал спасти Минну от смерти.
Юнхо снова пришлось подавить свои эмоции. Он уверял самого себя, что для Минны так будет лучше. И решение о расставании он принял уже хладнокровно, будто ноябрьская стужа заморозила его сердце. Страх, что Минна умрет, вынудил его отказаться от нее, забыв о поисках Маго и красной нити судьбы. Страх не успеть спасти ее.
В полдень Юнхо встретился с Ван Хёлем на горе Намсан. Там он, едва справляясь с нарастающим волнением, подписался под тремя условиями договора и официально стал обвинителем Ан Минджуна в суде. Мрачный жнец пообещал Юнхо обеспечить безопасность Минны. Он держал в секрете, что именно предпримет, но настоял, чтобы Юнхо объяснился с Минной в парке Сонюдо у старого дуба. Так Юнхо и поступил.
Однако тем вечером, очутившись в парке Сонюдо, Юнхо оттаял и окончательно осознал последствия: ему предстояло солгать Минне, что его чувства к ней остыли; смотреть в ее заплаканные, полные непонимания глаза; слышать, как она просит его вернуться; бросить ее одну; уйти, ни разу не оглянувшись. На деле это оказалось невыносимо, но обратного пути не было – Ван Хёль наблюдал за всем со стороны. И хорошо, что прямо в парке Сонюдо мрачный жнец предложил Юнхо отпить из серебряной чаши белое вино забвения. Как правило, оно предназначалось для светлых душ, желающих забыть все плохое перед перерождением, и, по словам Ван Хёля, должно было подействовать с появлением полной луны.
Всю ночь Юнхо ворочался на кожаном диване в холле коттеджа дяди Кангиля и только на рассвете сообщил всем о своем решении, тем самым, разумеется, подняв панику. Он старался не слушать наставления и упреки дяди Кангиля, разбавляемые тактичными вопросами Юн Саны. Особенно дядя Кангиль был возмущен тем, что Юнхо, не спросив его мнения, подписал за него договор и вернул его к адвокатской практике. После размеренной жизни среди смертных ему не хотелось передряг, учитывая, что смертная казнь Ан Минджуну все равно не грозила из-за старой поправки о невозможности повторной казни. Вдобавок никто не понимал, зачем менбусин хотел столкнуть Ли Кангиля и Юнхо лбами в зале суда. Но, если бы Ли Кангиль отказался быть его адвокатом, Юн Сана, будучи призраком, погибла бы из-за отмененных предсказаний менбусина. Поэтому старый дракон согласился.
Навестивший их Ун Шин был настолько ошарашен решением Юнхо, что даже не пытался переубедить его, а только поинтересовался подробностями. И лишь сидевшая за барной стойкой Сим Лиа молча уплетала палочками салат. Ино беззаботно улыбалась и надеялась, что Минна больше не вернется в жизнь Хёна.
Бесконечно прокручивая в голове последние слова Минны, Юнхо поднялся с дивана и выбежал в сад, чтобы подышать свежим воздухом. В небе сверкнула молния, осветив коттедж Ли Кангиля, холм и дремлющее под снегом поле. Отбрасывая длинную тень, Юнхо спустился по холму и долго слонялся среди пожухлой травы, тихо повторяя имя Минны. Он со злостью сшибал ботинком попадающиеся на пути камни и в конце концов упал без сил, примяв спиной сухие колосья. Над ним, издавая пронзительные крики, суматошно кружила знакомая ему сорока, но он не замечал ничего вокруг. Вероятно, посчитав Юнхо мертвым, сорока села на его холодный, влажный от пота лоб, заглянула в его неподвижные изумрудные глаза и упорхнула.
Жадно вдохнув морозный воздух, Юнхо почувствовал легкий озноб и напряжение в теле. Вино забвения почему-то не действовало, и каждая новая мысль о потере Минны вворачивала в грудь раскаленное сверло коловорота. Он постепенно понимал, что ни завтра, ни послезавтра они с Минной не увидятся. Возможно, когда-нибудь, прогуливаясь по улице или спеша на лекции в университете, он поймает ее равнодушный взгляд и пройдет мимо, словно какой-то незнакомец. И если они случайно соприкоснутся руками, она извинится, а потом, смеясь, поспешит в свою новую жизнь. А однажды, предаваясь воспоминаниям на башне Намсан или обедая в кафе, он увидит, как Минну обнимает другой парень. И самое страшное – она будет улыбаться ему так же, как когда-то улыбалась Юнхо. Чувства, яркие эмоции, бессонные ночи, беседы до рассвета и трепет в груди – все, что Юнхо обрел с таким трудом, никогда не повторится, потому что дракон всю жизнь будет любить одного человека.
«Я уверен, что смерть легче расставания, – размышлял Юнхо, разглядывая россыпь звезд вокруг Млечного Пути. Когда одна звезда сорвалась и полетела вниз по небосводу, Юнхо загадал желание и тут же отчитал себя: – Это не поможет встретиться с Минной в новой жизни. Глупая легенда о Сорочьем мосте… Наверное, ее придумали сами сороки!»
Юнхо сгреб пальцами перемешанную со снегом землю и на миг захотел раствориться в ней. Ему казалось, что с рассветом его жизнь станет бессмысленным хождением по кругу: холодное одинокое утро; молчащий телефон; созерцание потолка и желание все это прекратить.
Когда серый горизонт вспыхнул золотом и поле окрасилось в алый цвет, по холму спу