стились Хён и Ун Шин. Они бы искали Юнхо среди колосьев гораздо дольше, если бы он не закричал от злости. Хён приехал рано утром прямиком из своей студии и тут же был огорошен новостью о расставании Юнхо и Минны. В нем боролись сочувствие и желание подраться. Оставив Ун Шина позади, Хён быстрым шагом добрался до места, где лежал Юнхо, и без лишних слов схватил его за грудки.
– Оставь меня в покое, – сказал Юнхо, глядя на Хёна пустым взглядом. – Я хочу побыть один.
– Здесь? – громко спросил Хён и посмотрел на заляпанный грязным снегом голубой плащ Юнхо. – Не глупи, поднимайся! Никто не умер. Минна еще жива. Ты просто стер ее чувства.
Хён попытался поднять Юнхо, но тот сопротивлялся.
– Отстань, – сухо ответил он. – Проваливай к ней, ты же хотел. Лучше ты, чем кто-нибудь другой.
– Ты издеваешься? – усмехнулся Хён и ударил его по лицу. – За кого ты меня принимаешь? Я твой брат! Думаешь, мне доставляет удовольствие наблюдать, как ты мучаешься? Обещаю не прикасаться к Минне, пока зелье забвения не заберет твою боль.
– Зелье забвения не сработало… – с досадой ответил Юнхо.
– Что? Оно действует только на смертных?
– Нет, оно просто не сработало на мне, и я не знаю почему.
Вслед за Хёном из-за кустарников вышел Ун Шин. Токкэби снял фуражку и с сочувствующим видом склонился над Юнхо.
– Зелье забвения – сильная штука, – подбадривающе произнес он. – Может, это знак того, что ваши с Со Минной чувства не так уж легко уничтожить?
– Как бы там ни было, не отходи от Минны, – попросил Юнхо и приподнялся на локтях. – Ван Хёль никогда не лжет, но это не означает, что другие не причинят ей вред.
– Разумеется, – вздохнул Ун Шин и выпрямился. – До тех пор, пока ее сердце бьется. Даже если оно больше не принадлежит тебе.
Хёну быстро надоело топтаться посреди поля, и он подхватил Юнхо под мышки, чтобы помочь ему подняться на ноги. Но Юнхо лишь позволял ему тащить себя по тропинке. Сорвав желтую травинку и пожевывая ее, Ун Шин последовал за ними.
– Я никогда не прощу тебя за то, как ты поступил с Минной! – сказал Хён, волоча Юнхо за собой. – Хорошо, что ты не стер всех нас из ее памяти!
– Слишком много мороки, – пробубнил Юнхо. – Пришлось бы проделывать это со всем ее окружением. Зачем? Смертных расставанием не удивишь. Их любовь недолговечна. Видимо, мне суждено разочароваться и понять, что сильные чувства – лишь красивая сказка.
– Юнхо, ты бы очень помог мне, если бы рассуждал, шагая на своих двоих! – прокряхтел Хён, и где-то внизу раздался громкий треск. Хён замер, одной рукой пощупал свои ягодицы и заключил: – Это спонсорские джинсы… Шов пока цел…
Ун Шин хотел отпустить в адрес Хёна неприличную шутку, но в кармане его кожаной куртки зазвонил телефон. Достав его, токкэби сообщил:
– Это Хо Ян!
– Наконец-то! – выдохнул Хён.
Включив видеосвязь, Ун Шин вытянул руку с телефоном перед собой, широко улыбнулся в камеру и спросил:
– Ты уже в Канаде? Так быстро?
На экране телефона крупным планом появилось довольное лицо Хо Яна на фоне слепящих фонарей сумеречного аэропорта. Позади него мелькали макушка Юри и зеленый рюкзак Тэхёна. Кумихо шел быстро, поэтому изображение было размытым, а в динамике противно потрескивал ветер.
– Мы в Ванкувере! У нас восемь вечера, – сказал Хо Ян и навел камеру на здание аэропорта. – Булгэ ужесточили пропускной режим, чтобы Ан Виён не смылся из Сеула. Если бы не связи Дон Юля, мы бы проторчали в посольстве квисинов еще пару дней.
– Отлично, – кивнул Ун Шин. – Как там твоя лисья бусина?
– Эти идиоты из отдела регистрации даже не подумали искать у нас с Юри лисьи бусины. Днем я на всякий случай созвонился с Ён Сихваном, и он посоветовал завернуть бусины в сосновые иголки. Они нейтрализуют любую энергию.
– Где вы остановились? – спросил Ун Шин.
– Мы забронировали гостиницу на день, – ответил Хо Ян. – Завтра Юри поедет к матери Тэхёна. А у меня встреча с Ён Сихваном. Он уже вылетел в Канаду из Таиланда. Я хочу выяснить кое-что о зачарованном предмете, который ищет Совет Небес. Ты же понимаешь, шаманы всегда знают больше о применении таких вещиц. Мне не дает покоя настойчивость Ван Хёля и Сухорана.
– Ясно, – ответил Ун Шин.
– Как там Ли Юнхо? – спросил Хо Ян, и когда Ун Шин навел камеру на шатающегося Юнхо, добавил: – Сочувствую. А Со Минна?
– Юнхо расстался с ней, – вздохнул Ун Шин. – Если верить обещанию Ван Хёля, теперь ей ничего не грозит.
– Знаешь, что поможет Со Минне? – съязвил Хо Ян и отошел подальше, чтобы Юри и Тэхён его не услышали. – Сломай ей ногу, чтобы она сидела дома и ни во что не влипла.
– Быстрее, я ужасно голодна! – послышался из динамика недовольный голос Юри, и видеосвязь тотчас прервалась.
Ун Шин сунул телефон в карман и переглянулся с Хёном.
– Одной проблемой стало меньше, – сказал он и обратился к Юнхо: – Позже Юри объяснит Тэхёну, почему вы с Минной расстались.
Юнхо тут же опомнился, отпихнул Хёна и поднялся на ноги. Он собирался попросить брата временно не встречаться с Минной и не упоминать ее имя, но прямо перед ним откуда ни возьмись на ветке кустарника появилась сорока. Птица почему-то решила вернуться и держала в клюве газету. Бросив ее на траву, она издала противный крик и упорхнула в небо.
– Что это? – в один голос спросили Хён и Ун Шин.
– Похоже, нам подают знаки, – удивился Юнхо и подобрал газету. С виду она была самой обычной, такой, какие сотнями печатали смертные. Серая шершавая бумага еще пахла краской и пачкалась. Но стоило Ун Шину провести ладонью по ее поверхности, как текст и фотографии изменились. Заголовок, напечатанный жирным шрифтом, гласил: «Совет Небес пытается скрыть правду от мира квисинов».
Юнхо пробежался взглядом по тексту. В статье говорилось о том, что Совет Небес захватил власть, но не в состоянии обеспечить безопасность обитателям мира квисинов. Отдельную колонку выделили «позорному бегству» бывшего правителя Пак Сондже. Мельком упоминались забастовки частных предпринимателей и локальные восстания булгэ в Сеуле. Никто из них не хотел перемен.
– «Сплетни старого пхунсина», – прочитал название Ун Шин и нахмурился. – Разве это издание не запрещено Небесами?
– Да, – подтвердил Юнхо. – Кто-то продолжает свое дело и сеет панику в обществе.
Хён указал пальцем на самый нижний угол листа – на длинную строчку, напечатанную мелким, едва заметным шрифтом.
– Они такие смелые, – усмехнулся он, – даже не скрывают свой адрес.
Присмотревшись к строке, Ун Шин схватил Юнхо за запястье и положил его руку ладонью на газету.
– Выпусти небесное пламя, – приказал токкэби.
– Зачем? – ничего не понимая, спросил Юнхо.
– Строчка с адресом изменена заклинанием. Пусть и плохо, но я все же вижу сквозь его золотое сияние. Это печать Небес. Чтобы снять ее и увидеть настоящий адрес, нужно использовать небесное пламя.
– А мы с Юнхо почему ничего не видим? – спросил Хён.
– Насколько мне известно, такая способность есть только у токкэби и застрявших душ.
Юнхо сосредоточился на своей руке, и под его ладонью засиял голубой огонь. Ун Шин выждал несколько секунд и убрал руку Юнхо с газеты. На месте прежнего адреса типографии появилось белое пятно, на котором постепенно стали проявляться все новые и новые слова. Как только они сложились в строчку, Ун Шин довольно сказал:
– Вот настоящий адрес типографии. Кто-то позаботился, чтобы печать могли снять только мы с вами и некоторые небесные квисины. В таком случае, это наши союзники.
– Переулок Крысиный Хвост, триста три, – прочитал Юнхо и сразу вспомнил: – Мне знакомо это место! Недавно этот дом выкупил пхунсин. Сделку с ним я оформлял в ту ночь, когда моя аура исчезла, а Минне приснился странный сон. Так вот зачем светлому квисину ветра понадобился дом в Крысином Хвосте…
– Нам стоит наведаться туда лично, – предложил Ун Шин. – Может, они объяснят, что творится на Небесах. Я так и не понял, зачем Ан Минджун сделал Ли Кангиля своим адвокатом, а Юнхо – стороной обвинения. Складывается впечатление, что менбусин насмехается над Советом Небес.
Не дожидаясь ответа, токкэби щелкнул пальцами и переместил всех в грязный переулок Крысиный Хвост.
Глава 43
Юнхо отлично помнил дорогу к дому триста три. Как и остальные постройки в Крысином Хвосте, здание было выложено из красного кирпича, но выглядело так, будто в нем давно никто не жил. Окна по-прежнему оставались распахнутыми настежь, а из перекошенных рам вываливались разбитые стекла. Вместо двери колыхалась черная бамбуковая шторка. И все это служило прикрытием для типографии.
Юнхо отодвинул шторку и решительно вошел в дом. Хён и Ун Шин последовали за ним, напряженно оглядываясь по сторонам. Внутри оказался мрачноватый, но на удивление просторный офис. Посередине в два ряда стояли печатные машины, а по периметру – столы, на которых возвышались стопки свежих газет. Повсюду суетились молодые пхунсины в белых одеждах. А старики-пхунсины с длинными белыми бородами то и дело дули на пол, подгоняя ёндонов[63] – черные волосатые комочки размером с кота. Увидев незваных гостей, пхунсины тотчас стали прозрачными, а ёндоны в панике разбежались по углам.
– Почему стало тихо? – раздался резкий женский голос в конце помещения. – Обеденный перерыв еще не наступил!
Юнхо и Хён могли поклясться, что эта властная интонация принадлежала их тете. Но подобное было невозможно! Ли Дуаль презирала смертных и редко спускалась с Небес. К тому же пару лет назад она переела омолаживающих лепестков черного лотоса и превратилась в ребенка.
Каково же было удивление Юнхо и Хёна, когда им навстречу, стуча каблуками остроносых белых туфель, вышла Ли Дуаль в строгом фиолетовом костюме. Узкие очки и короткая стрижка с косой челкой подчеркивали деловой стиль ее одежды. Каким-то образом ей удалось вернуть свой прежний облик. Выглядела она лет на сорок и по ухоженности не уступала женам каннамских бизнесменов.