– Это копия традиционной корейской маски Таль. В давние времена их использовали в театральных представлениях Хахве, восьми маданах. Актеры в них танцевали под музыку и пародировали различные жизненные ситуации. До наших дней сохранились всего двенадцать таких масок. Среди них были аристократ, невеста, буддийский монах, убийца-мясник и другие. Все они были вырезаны из ольхи и, по поверьям, отгоняли темных квисинов. Но маска льва, которую вы видите, уникальна, потому что маски животных придумали задолго до эпохи Чосон и их считают утерянными. Эта копия была создана полгода назад для съемок исторического сериала. Ее оригинал можно увидеть в музее в Торонто.
– Это было очень интересно, – поблагодарила Минна.
– Лили, хватит болтать! – прикрикнула Со Нарэ. – Смой, наконец, краску! Иначе у меня все волосы выпадут!
– Мам, я хотела тебе сказать… – начала Минна.
– Поговорим позже? Я люблю тебя, дорогая!
– Я тоже тебя люблю, мам, очень-очень, – улыбнулась Минна.
Видеосвязь резко оборвалась, и дисплей телефона потускнел. В коридоре снова стало мрачно и тихо. Минна шумно выдохнула и, прислонившись спиной к травянисто-зеленой стене, расслабленно сползла по ней. Разговор с мамой прошел не так тяжело, как она себе представляла. Отчасти потому, что Минне не пришлось рассказывать о расставании с Юнхо. Это было к лучшему: каждое упоминание о нем причиняло ей боль.
Шлепнувшись на пол, Минна положила подбородок на колени и взглянула на аватарку маминого контакта. Это было яркое весеннее фото, сделанное в прошлом мае во время Фестиваля лотосовых фонарей в Сеуле. Внезапно на Минну нахлынули воспоминания. Фестиваль лотосовых фонарей проходил каждый год в районе Чонногу. Сотни местных жителей и туристов, одетых в яркую традиционную одежду, праздновали День рождения Будды. Люди несли в руках разноцветные фонарики: круглые, в форме лотоса, разных цветов, даже черные с изображением Будды. Шествие напоминало лесную тропинку, над которой кружат светлячки. Той теплой майской ночью Юнхо и Юри остались в доме Ли Кангиля. Им не нравилось толкаться в толпе. Квисины вообще не любили фестивали, не связанные с ними. А Со Нарэ, Минна и Тэхён решили провести семейный вечер. Они оделись в ханбоки насыщенно-лимонного цвета, вышли из дома госпожи Пак Набом, зажгли свои красные фонарики и влились в толпу. Минна помнила тот день до мелочей. Даже запах поджаренных яичных тостов, подшучивания Тэхёна и мамин заливистый смех. Она как будто чувствовала, что все это может не повториться.
Прямо сейчас Минна хотела бы оказаться рядом с мамой и крепко обнять ее перед тем, как сбежать в Пустошь. Неизвестно, когда еще им суждено будет увидеться.
Чтобы отвлечься от этих тревожных мыслей, Минна снова схватилась за телефон и набрала в поисковике «Маски Таль». Ей было интересно, почему Сухоран скрывает свое лицо под похожей, только серебряной маской. А фотографии деревянных масок, оставленные профессором Сон Мином, наталкивали на мысль, что они имеют отношение к исчезновению трейни Никки. Ведь Никки мерещилось, что люди в масках черепах следят за ней. Пусть Минна больше и не участвовала в этом расследовании, но на всякий случай записала голосовые сообщения Ён Сихвану. Вряд ли шаман знал много о масках Таль или Сухоране, но Минне просто необходимо было чем-то себя занять. Если бы она позвонила Юри, Тэхёну или Джиён, то расплакалась бы прямо в динамик и выдала себя с потрохами.
Взглянув на кухонные настенные часы, показывающие ровно половину четвертого, Минна вынесла чемодан с вещами в коридор и принялась расхаживать по комнате. Она буквально не находила себе места, листая в телефоне семейные фотографии и изредка посматривая в окно, не приехал ли Ун Шин.
Глава 54
Тонкий пласт снега шумно сполз вниз по черепичной крыше и рухнул на каменный порог дома. Минна отрешенно посмотрела в окно на разлетевшиеся в стороны снежные комочки и подумала, что именно так выглядела последняя неделя ее жизни. После нескольких мрачных дней, проведенных в разлуке с Юнхо, и после бесконечных попыток избежать смерти ее сердце все-таки разбилось вдребезги…
Минна обвела взглядом квартиру. Возможно, она видела ее в последний раз. Перед глазами сменяли друг друга картинки из прошлого: Тэхён готовит токпокки[84] у плиты и в шутку бросает в Минну свои тапки; Юри вешает в комнате новые шторы и нахваливает свой выбор; Руми вертится возле зеркала в дорогом платье и показывает Минне ценник; Юнхо читает книгу, сидя в кресле у окна, то и дело бросая пристальный взгляд на часы. Сердце Минны сжалось от грусти и сожаления. К ее горлу подкатил огромный ком. То же самое она испытывала, когда Юнхо просил ее переехать в другую квартиру.
Неожиданно воздух около Минны стал плотным, и перед ней появились три хорошо знакомых ей призрака. Хюнсу, Чанёль и Тэун дружно обняли Минну, едва не задушив ее.
– Что вы здесь делаете? – спросила Минна, освободившись от их объятий.
– Мы пришли поддержать тебя, – сказал тощий Чанёль. – Предсмертный портрет не нужен?
– Думай, что говоришь, – буркнул коренастый Тэун и пихнул его локтем в бок.
– Приготовить тебе что-нибудь в дорогу? – поинтересовался толстяк Хюнсу.
– Спасибо, мне ничего не нужно, – улыбнулась Минна. – Где мой отец?
– Мы отвели его в дом кисэн Рим Куён, – ответил Хюнсу и поправил высокую черную шляпу. – Кстати, господин Сон Мин там еще не появлялся.
– Вы и об этом уже знаете? – воскликнула Минна. – Откуда?
– Пхунсины все слухи с ветром разносят, – сказал Хюнсу. – Ты же бывшая девушка господина Ли Юнхо. В переулке Крысиный Хвост только и говорят о твоей смерти.
– Замолчи, – снова ударил его Тэун и повернулся к Минне. – Со Минна, не волнуйся, мы проследим за этой квартирой. Я верю, что ты выживешь и вернешься в мир смертных. Если тебе придется задержаться чуть дольше, мы распугаем всех потенциальных жильцов.
– И приберемся к твоему возвращению! – добавил Хюнсу.
– Спасибо вам, – растрогалась Минна и обняла призраков.
С улицы донесся шорох снега, проминающегося под колесами.
– Ун Шин приехал, – сказал Чанель, глядя на сосредоточенное лицо Минны. – Тебе пора.
Она не раздумывая отдала духам ключи от квартиры, взяла чемодан и выбежала на улицу. И хотя там было пасмурно, тусклый солнечный свет слепил глаза. Пройдя несколько шагов от порога, Минна повернулась лицом к дому и мысленно попрощалась с этим местом. Оно уже казалось ей чужим. Будто не было тех бессонных ночей, что она провела на втором этаже, засыпая за домашними заданиями. Будто когда-то она не возвращалась сюда уставшая после работы в закусочной. Будто вечерами они с Джиён не смотрели слезливые дорамы, сидя на мягком сиреневом диване, и не уплетали душистый острый рамен, обсуждая симпатичных парней. Будто госпожа Пак Набом не будила Минну рано утром, чтобы взять у нее деньги за аренду. Будто Хён не скрывался здесь от прессы и фанаток, а менбусин Ан Минджун не притворялся сумасшедшей старухой, проживающей на первом этаже. Будто Минна и Юнхо никогда не целовались на ржавой пожарной лестнице под звездами. Минне показалось, что она даже сейчас слышала смех Джиён и ворчание Юнхо, но все это было давно – когда она приехала в Сеул из деревни Лисьи Норы, чтобы помочь своей матери с гостиницей. Это был ее первый курс в юридическом колледже, первая работа и первая любовь. Минна совсем не знала жизни и не сталкивалась с серьезными проблемами. Теперь она могла потерять все и постепенно осознавала, что многие важные и ценные вещи нужно отпускать. Если этого не сделать, то судьба сделает это за тебя.
Долгий сигнал автомобиля заставил Минну оглянуться. Черный внедорожник бесстрашно пробил снежную преграду, оставив за собой глубокие колеи, и остановился под старым кленом. Осторожно ступая по собственным следам, Минна пошла ему навстречу. К ее огромному удивлению, первым из машины высунулся не Ун Шин, а Хён. При виде него ноги Минны застыли, словно два бревна, вкопанных в сугроб. Она решила, что Хён приехал попрощаться с ней, потому что Ун Шин все ему рассказал. Это было ужасно, ведь Минна хотела уйти тихо. Но судя по сияющему лицу Хёна, он оставался в неведении.
Он вышел из внедорожника и, захлопнув за собой переднюю дверь, погрузил в снег большие серые кроссовки с красной шнуровкой. Издалека Минне казалось, что его обтягивающие черные джинсы вот-вот порвутся от малейшего движения. Оценив глубину сугроба, Хён тихо выругался и сунул руки в карманы объемной белой куртки, распахнутой на груди. Из-под нее выглядывал голубой полосатый свитер. Небрежно растрепанная пшенично-пепельная челка падала на глаза, но Хёну явно было лень поправлять ее. Собранный сзади, у основания шеи, хвостик игриво колыхался на ветру. Хён был безупречен. Впрочем, как и всегда.
Широко улыбнувшись, он неторопливо подошел к Минне и с нескрываемым интересом оглядел ее ненакрашенное лицо и помятое бежевое пальто. Минна смутилась, поймав себя на мысли, что рядом с ним выглядит как пугало. Впрочем, хотя она и не прихорашивалась ради поездки в деревню и уж тем более для существ из Пустоши, как человек, который вот-вот должен умереть, выглядела сногсшибательно.
– Почему ты здесь? – спросила Минна, заправив за ухо прядь волос. – Мы же договорились встретиться как-нибудь потом…
– Не ждала? – весело спросил Хён и озадаченно посмотрел на чемодан. – Это все? А как же тонны косметики?
– Я еду на один день, – буркнула Минна и отвела взгляд.
– Ты что-то от меня скрываешь, – насмешливым тоном сказал Хён и, наклонившись к ее лицу, заглянул ей в глаза. – Минна, я год жил с тобой в одной квартире, вникал в твои проблемы и знаю тебя как облупленную.
– Не то чтобы… – уклончиво ответила Минна и, вдохнув запах его одеколона, протараторила: – Помоги донести вещи до машины.
– Я поеду с вами, – заявил Хён и вырвал из ее рук чемодан. – Так мне будет спокойнее.
– Нет, не надо! – воскликнула Минна и подавилась морозным воздухом. – Ты же ненавидишь деревню! Там нет пятизвездочных отелей, мягких полотенец и всего такого.