– Они снова тебя побили, Виён? – спросила Джиён и краем футболки вытерла кровь с его нижней губы. – Почему ты вечно убегаешь? Просто признайся им, что ты соврал и не видишь никакого будущего. Тогда они отстанут от тебя.
– Потому что я сказал правду! – огрызнулся Виён и громко всхлипнул. – Детский дом сгорит дотла сегодня ночью!
– Как долго ты будешь здесь прятаться? – Джиён протянула ему руку. – Идем скорее!
– Какая тебе разница? – прокричал мальчик и ударил ее по руке. – Если ты не веришь мне, уходи! Нечего за мной таскаться! Мальчишки и так болтают, что мы с тобой сладкая парочка!
Джиён вздохнула и присела рядом на корточки.
– А если я скажу, что верю тебе? – воскликнула она. – Ты же нашел Тохва в сарае!
– И что ты от меня хочешь? – нахмурился Виён.
– Пожалуйста, найди Миок. Ты же единственный, с кем она разговаривает. Ее снова дразнили за то, что она пела в туалете. А еще ребята обзывают ее шаманкой. Они думают, что у Чоля из-за нее по всему телу пошли прыщи!
Лес и тропинка растаяли, и перед глазами Джиён вспыхнуло яркое пламя. Постепенно начал вырисовываться силуэт детского дома, из окон которого валил черный дым. Потом действие переместилось в одну из детских комнат. За ее дверью, в коридоре, что-то грохнуло, и маленькая Джиён испуганно спрыгнула с кровати. Остальные девочки тоже переполошились. Подозрительно запахло гарью. Прикрыв нос воротом ночной рубашки, Джиён выглянула в коридор и обнаружила упавшую потолочную балку. Огонь перекрыл все выходы, а за окном кричали и со всей силы стучали по стеклам люди. Девочки оставались в своих кроватях и переглядывались, не зная, как им поступить. Шмыгнув обратно в комнату, Джиён распахнула окно. Это было опасно, поскольку так огонь быстрее распространялся по зданию. Но выбора у нее не было, и она, перекинув ногу через подоконник, упала прямо в руки воспитателя Лима. Другие девочки, не раздумывая, последовали ее примеру.
– Как хорошо, что вы открыли окно, – вздохнул воспитатель Лим, сгоняя детей в кучу. – Щеколда была настолько старой, что ее заклинило. Я уже хотел выбить стекло!
Маленькая Джиён оглядела детей и поняла, что Миок и Виёна среди них нет. Ускользнув от внимания воспитателя Лима, она пробралась в горящее здание и, нагнувшись, пролезла под упавшими потолочными балками. Из туалета доносился громкий плач. Джиён распахнула дверь одной из кабинок и увидела там Миок. Девочка сидела на полу, забившись в угол, и дрожала от страха.
– Не подходи ко мне! – заверещала она. – Убирайся!
– Не бойся, я не стану высмеивать твое пение! – успокоила ее Джиён. – Это ты подожгла дом?
– Конечно же, нет! Я все время сидела здесь!
– Скорее, уходим отсюда! Я никому ничего не расскажу!
– Нет! Мне страшно! Я потеряла свой коралловый браслет! Он должен был вернуться ко мне! Тот, кто подарил мне его, сказал, что снять этот оберег невозможно!
– Забудь о браслете, я знаю выход отсюда!
– Но он всегда оберегал меня от несчастий!
– Не выдумывай! – разозлилась Джиён и, не слушая ее нытье, за руку провела ее сквозь лабиринты обгоревших стен и балок. Когда они выбрались на улицу, Джиён спросила:
– Где Виён?
– Я видела его на крыше, – припомнила Миок.
Джиён отправила ее к остальным детям, а сама поспешила к пожарной лестнице и, взобравшись по ней, увидела на крыше Виёна. Он неподвижно лежал на спине, раскинув руки в стороны, и смотрел в небо. Окликнув его по имени, Джиён не получила ответа и, подбежав к нему, потрясла его за плечи.
– Просыпайся, здание горит! – кричала Джиён, похлопывая Виёна по щекам, пока его взгляд не стал ясным. – Воспитатель Лим не умер, он тебя ищет!
Виён приподнялся на локтях и закашлялся. Посмотрев в небо, он неожиданно обнял Джиён и сказал:
– Странно… Я потерял сознание. Но ты снова нашла меня.
– Что ты делал на крыше? Ты же знал о пожаре!
– Отсюда хорошо видно звезды…
– Ну ты и дурак! – сказала Джиён и хлестнула его по щеке.
Картинка вновь поменялась, и маленькая Джиён уже стояла в сером пальто и шапке перед каменными воротами детского дома. Ноябрьское небо было пасмурным, с желтыми прожилками, словно разбитое сырое яйцо, размазанное по асфальту. Бурая слякоть под ногами покрылась хрупким слоем льда. Вскоре к воротам, закинув рюкзак на плечо, подошел Виён, и они с Джиён молча посмотрели друг на друга.
– Через неделю я уеду в Сеул, – сказал Виён и взял Джиён за руку. – Мой приемный отец говорит, что там полно репетиторов по игре на фортепиано и разных конкурсов для молодых талантов. Миок тоже с собой возьмем, она отлично поет.
– Вот как… – вздохнула Джиён и, опустив взгляд, поковыряла землю ботинком. – А я поеду к тете Соми в деревню Лисьи Норы.
– У тебя есть семья? – обрадовался Виён. – Прекрасно!
– Особенно после того, как неделю поживешь в промерзшей уцелевшей части корпуса.
– Я серьезно! Тебе очень повезло!
– Надеюсь, что они тоже мне рады, – кивнула Джиён. – Хотя они не обязаны были принимать меня просто потому, что после пожара в детских домах не хватило мест. Но почему-то теперь я чувствую себя еще более одиноко. Как будто, уезжая отсюда, я теряю часть себя.
– Я всегда буду помнить тебя, – сказал Виён и обнял ее.
– Как противно звучит, – поморщилась она. – Ты ведешь себя как девчонка! Только не плачь!
– Я не буду, – сказал мальчик, но его глаза заблестели. – Я когда-нибудь напишу красивую мелодию и посвящу ее тебе.
– Глупости какие-то, – фыркнула Джиён.
– Кстати, Миок просила передать тебе это, – сказал Виён и, достав из кармана куртки коралловый браслет, надел ей на руку. – Это ее подарок. Ты же спасла ей жизнь.
– Мило, но… зачем он мне?
– Миок очень дорожит этой вещью, хотя даже не помнит, кто ее подарил. Она верит, что браслет убережет тебя от несчастий и приведет к твоей судьбе. Я видел будущее в твоих глазах и могу подтвердить ее слова. Но ты же солгала мне тогда, в лесу, что веришь в мои способности, да?
– Да, – кивнула Джиён и виновато улыбнулась.
В этот миг все вокруг замерло, будто само время остановилось. К воротам детского дома подъехал черный лимузин. На его задней двери был нарисован белый круг, а внутри него черепаха, обвитая змеей[86]. Из лимузина вышли двое мужчин в темных деревянных масках, напоминающих черепашью морду. Тот, что похудее и повыше, снял маску и оказался воспитателем Лимом. Второй, в бордовом костюме с пышным меховым воротником и волнистыми волосами, ниспадающими до плеч, не торопился открывать свое лицо. Его шею и правую руку обвивала длинная черная змея с красноватым брюхом. Она то и дело шипела на воспитателя Лима, а тот, в свою очередь, шарахался от нее.
– Господин Шивон, – обратился к мафиози воспитатель Лим, глядя на обгоревшее здание. – Я последний из рода Лим, кто получил проклятый черный конверт с печалью мотылька. Следуя вашему совету, я попросил Миок открыть его. Мне было трудно это сделать, ведь я боялся, что девочка умрет…
– Может, ты сам предпочел бы умереть? Поблагодари меня. Сирота Хван Миок была под защитой кораллового браслета. Он бережет своего хозяина до тех пор, пока тот не передаст его кому-то другому. Мне всегда было интересно, насколько сильна эта вещица. Проклятие конверта слегка ослабило чары браслета. Иначе Миок бы не потеряла его, когда отбивалась от детей.
– Не думал, что все закончится пожаром, – покачал головой воспитатель Лим. – Могло быть много жертв.
– Таковы последствия вскрытия конверта, – сказал Шивон и погладил змею. – В любом случае, нужен был повод, чтобы увезти Миок и Виёна из этого места. Благодарю тебя за то, что присмотрел за ними. Теперь ты можешь жить спокойно до их двадцатилетия. А потом невеста-вонгви придет за тобой. Когда этот день настанет и ты искупишь вину своего предка, присоединяйся к Братству тысячи слез.
– Хорошо, – кивнул воспитатель Лим.
– Мы займемся Миок позже, гораздо позже… Сначала она поживет у этого несчастного музыкантишки Ри Гису.
– Он потомок семьи Ри, причастной к смерти Янми? – уточнил воспитатель Лим. – Она еще не добралась до него?
– Нет, Ри Гису может быть нам полезен. Пускай обучит ее музыке. От смазливой мордашки Миок должен быть прок. Князь темных квисинов о ней печется. Ему нужно тело Миок, чтобы вселить в нее кое-кого особенного… И тело не какой-то там нищенки, а вполне состоятельной девушки. Никто не хочет возвращаться в мир смертных голодранцем. Когда придет время, Ри Гису получит черный конверт и сгорит заживо.
– Что прикажете делать мне? – спросил воспитатель Лим.
– Я подыскал тебе работу в агентстве брачных услуг.
– Но я хотел быть священником…
– Понимаю, но отложи это на потом, – закивал Шивон. – Нужно найти несколько супружеских пар с хорошим доходом. Они будут вкладывать огромные суммы в Братство тысячи слез, чтобы получить бессмертие. Когда у них появятся дети, их тела займут темные квисины, которых мы поднимем из могил кровавым обрядом. Дюон велел мне подготовить почву к тому моменту, когда он вырвется из Леса Иллюзий. Он будет крайне недоволен, если мы не выполним его приказ. Поработай над этим вопросом, и мы даруем тебе бессмертие. Братство тысячи слез держит свое слово.
– Я всегда хотел спросить, почему Братство так называется? – поинтересовался воспитатель Лим, оглянувшись на символ черепахи, нарисованный на двери лимузина.
– Видишь ли, – призадумался Шивон, – это давнее название. Оно больше не имеет никакого значения. Все новое строится на костях и крови прошлого. Так и понимай.
– Скажите, – несмело начал воспитатель Лим, взглянув на застывшую фигуру Джиён, – вы же ничего ей не сделаете из-за кораллового браслета на ее руке?
– Нет, – мотнул головой Шивон и, открыв дверь лимузина, плавно сел в него. – Эта смертная нас не интересует. Скоро ей, как и Миок и Виёну, сотрут память. Они даже не вспомнят, что были знакомы. Ну а браслет… Следить за зачарованными вещицами, затерявшимися в мире смертных, – забота Небес, а не криминального авторитета вроде меня. У моих подчиненных полно своих проблем. Дон Юль и его полицейские-ищейки гоняются за ними в Иксангу и Нончхоне! Недавно булгэ штурмовали ночной клуб и изъяли тридцать тысяч нелегально проданных товаров. Ты хоть представляешь, какие это деньги? Я заглядывал туда вчера. Там полный разгром и каждый метр пропах псиной…