, посмотри в окно.
– Ну спасибо, – пробормотал он себе под нос, но все же посмотрел.
Мы ехали мимо длинной стены из шлакоблоков. Через несколько секунд я ткнула пальцем в стекло:
– Смотри, три кошки!
На заборе были изображены три колоритных, несколько гротескных кошки, каждая из которых улыбалась, показывая зубы: одна – в солнцезащитных очках, другая – с огромным свисающим изо рта кротом, третья – с блаженно закрытыми глазами. Я восторженно вздохнула и смотрела в окно, пока они не скрылись из виду. Повернувшись к Люке, я обнаружила, что он сидит, поставив локти на колени, и смотрит на меня с насмешливым удивлением.
– Что? – протянула я.
– Мне кажется, это не ты должна задавать вопросы. Отчего на твоем лице такой восторг? Из-за этих кошек?
– Да! Они слегка изменились со временем, но их нарисовали давным-давно. Разве не хороши?
Он посмотрел на меня с сочувственной улыбкой.
– Неплохо… Резкие контуры, ничего лишнего.
Я откинулась на спинку сиденья, намеренно избегая его взгляда.
– Вообще-то, это местная достопримечательность. В детстве по дороге в Сан-Диего я всегда ждала, когда мы будем проезжать мимо них. – Я кивнула в сторону окна, за которым виднелось забитое транспортом шоссе, идущее вдоль полотна железной дороги.
Люка все так же, улыбаясь, смотрел на меня.
– Очень мило.
Я резко сменила тему разговора.
– Так что там с Эмили? – Не знаю, можно ли было спросить об этом как-то иначе.
Он поморщился, а я прикусила губу, жалея, что задала вопрос в лоб.
Прежде чем ответить, Люка постучал большим пальцем по моей ладони.
– Я сильно переживал. Она была моей первой настоящей любовью, мы во многих отношениях подходили друг другу. У нас обоих развелись родители, и это еще больше сближало. Рисование позволяло нам вырваться из этой унылой рутины, – пояснил он.
Переживания. Первая любовь. Хм. Меня вдруг захлестнула ревность, но я сжала его руку, побуждая продолжать.
– Но она такая… подлая. Я так влюбился, что поначалу, понимаешь, не замечал. Хотя ее натура нет-нет, да и прорывалась наружу. Она здорово манипулирует людьми и всегда добивается своего, строя из себя богатую девушку со сложной судьбой и неуравновешенной психикой или просто хлопая длинными ресницами.
Манипулирует. А как тогда назвать то, что я, следуя тщательно продуманному плану, пытаюсь склеить парня вроде тебя? У меня перехватило дыхание, и я вся похолодела. Нет. Эмили совсем другая… Она причинила Люке боль. Мой же план нужен лишь для того, чтобы подобраться к нему, чтобы у нас появился хотя бы шанс. И ведь все получилось. Я отбросила опасения и вернулась к Люке.
– …В конце концов я стал одним из многих сосунков, купившихся на ее уловки. Она просто использовала меня. Знала, что, если ее поймают за расписыванием стен, я возьму вину на себя. Не говоря уже о том, что благодаря мне она привлекла к себе много внимания в Сети.
Я игриво толкнула ногой его ступню.
– По данным Уэса, ты знаменит на «Тамблере».
Он нисколько не смутился.
– Да, даже не знаю, как так вышло. В общем, я все это понял только после ареста, который избавил меня от розовых очков. Оказалось, она просто интриганка. И с тех пор у меня пропало желание заводить подружек.
Я снова постаралась подавить смутное чувство вины.
– Одна оказалась лживой, и ты решил, что все остальные – такие же? Вывод, согласись, не слишком умный.
Он наклонился, так что его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего.
– Пожалуй, не все.
– Хорошо, – прошептала я и откинулась на спинку сиденья.
Я посмотрела в окно: мы проезжали голубой океан. В классических корейских сериалах при таких обстоятельствах героиня должна засыпать на плече у возлюбленного. На этот раз я вспомнила Дзин-Гу из «Плюс девять ребят». По дороге домой в автобусе, когда его девушка уснула, Дзин-Гу специально положил ее голову себе на плечо. Прошло несколько минут, я вздохнула и положила голову на плечо Люки.
В какой-то момент я пошевелилась на сиденье и потерлась о него щекой. На лицо упали волосы и стали нестерпимо щекотать нос.
Так, притворись, что засыпаешь и аккуратно убери эти дурацкие волосы подальше от носа. И как раз когда моя рука, лежавшая на коленях, сдвинулась, готовая совершить долгий путь к носу, чьи-то пальцы прикоснулись к моему лицу, собрали волосы, упавшие на глаза и переносицу, и аккуратно отодвинули их в сторону. Короткие ногти задели кожу щеки.
Двое пересаживаются из поезда, идущего вдоль побережья, на другой, следующий под землей в Сеуле. И пока он проносится мимо одной из станций в сердце города, в одном из окон камера выхватывает две фигуры. Девушка крепко спит на плече у парня. Он смотрит на нее, и на его лице сменяются эмоции: нежность, раздражение, сострадание и, наконец, покорность. Все как в сериале.
Я сонно пробормотала что-то, придвинулась к Люке, прижалась к нему и подтянула правую ногу к туловищу. Поезд мчался вдоль побережья, и мы с Люкой дышали в едином ритме.
Шаг 17Ваши миры должны столкнуться, чтобы образовать одну большую вселенную
Следующая неделя прошла как в тумане. Помню только, что мы были вместе. Люка то, Люка се. Я в полной мере чувствовала себя Беллой Свон[44] и жила в режиме «одержима своим парнем».
И знаете что? Это было приятно. Считаю ли я, что жизнь девушки должна вращаться вокруг возлюбленного? Нет. Но… Ох уж это огромное «но»: ты проводишь на этой планете почти восемнадцать лет, даже не представляя, кто бы мог оказаться твоим первым парнем, и вдруг… вот он, рядом с тобой. И это, блин, так поразительно!
А вот еще несколько удивительных вещей:
• Представьте, что есть человек, по мнению которого, ваши схемы с цветовой кодировкой интенсивности поливки каждого растения на дворе очаровательны. И этот человек – не ваш отец.
• Этот человек помогает вам нести тяжелые вещи, и это притом что, строго говоря, вы спортивнее него.
• Вы делитесь с ним впечатлениями и благодаря этому видите в новом, замечательном свете то, что любили прежде.
• Несмотря на то что он видит поры на вашем лице крупным планом, по-прежнему подолгу не отводит взгляда и говорит с удивлением: «Ты такая красивая».
• Становится вдруг понятно, о чем поется в песнях о любви.
• Все напоминает о нем: лапша, карандаши, футболки, лед, ваш дом, «бьюик», кровать, поезда, растения, океан, дыхание.
• Оказывается, ваше тело идеально прилегает к телу другого человека.
• Чувствуете себя центром жизни другого человека, ведь он ждет вашего пробуждения, чтобы прислать вам СМС «доброе утро» и забавную гифку, изображающую кошку.
И это, несомненно, лишь часть всех плюсов.
Вечером в субботу я, вся в волнении, отправила ему сообщение:
Ты уже вышел?
Через несколько секунд получила ответ:
Выхожу. Оставайся в штанах. Или без.
Я захихикала. Позвольте заметить, в последнее время я смеюсь довольно часто. Мы с друзьями собирались погреться у костра, и я нервничала, как все пройдет. Несмотря на то что в течение недели все свободное время я проводила с Люкой, сегодняшний вечер был особенно важным: мы должны были появиться на публике в качестве пары. В школе видели, что мы держимся за руки или обнимаемся, но почему-то мне казалось, что наше сегодняшнее появление должно стать своего рода признанием наших отношений. До сих пор Люка не тусовался с моими друзьями – длинные перемены, когда была возможность, мы проводили наедине.
Да, я нервничала из-за «большой встречи». Мои лучшие друзья… Благослови их господь, но критика Уэса и Фионы может быть просто несносной. Уэс называет Люку «задумчивым художником» и без конца шутит по поводу моей влюбленности. Фиона вообще ненавидит каждого до тех пор, пока ей это не надоест. Конечно, оба, узнав о поцелуе и дальнейших нежностях, были рады за меня, но радость проявляли довольно осторожно, как будто не до конца верили, что со мной это действительно случилось. И их нельзя винить.
Кроме того, я опасалась, как бы они случайно не назвали Люку Вон-Бином.
Я зашла на кухню. Отец убирался в холодильнике и, ворча, переставлял в нем продукты.
– Сколько можно приносить домой объедки, которые ты все равно не ешь?! – возмутился он, бросив в меня коробку с заплесневевшей жареной картошкой. На руках у него были розовые резиновые перчатки.
Ловко поймав коробку, я бросила ее в мешок для мусора, стоявший у ног отца.
– Была бы у нас собака, мы бы скормили это ей.
– Никаких собак!
Я вздохнула и побрела в чулан, чтобы стереть пыль со стоявшей там корзинки для пикников. После того как одна за другой у меня умерли три песчанки, папа был категорически против домашних животных. Несмотря на это, несколько последних месяцев я донимала его просьбами завести собаку. Он запрещал, и это, надо сказать, давалось ему нелегко. Мне не хотелось, чтобы, когда я поступлю в колледж и уеду учиться, он остался в доме один.
– Собака будет прогонять Синьора, – уговаривала я.
Синьором звали соседского кота, заклятого врага отца. Этот кот постоянно гадил на овощных грядках и оставлял дохлых мышей у нашего порога. Сейчас, судя по выражению лица, отец взвешивал «за» и «против».
Он выпрямился и предплечьем отбросил волосы со лба.
– Куда ты опять?
Я стала складывать в корзинку продукты, подходящие для вечеринки у костра: хот-доги, суфле, крекеры из непросеянной пшеничной муки, шоколад, маринованные овощи.
– На пляж, жечь костер.
– На какой пляж?
– Виста-Дьюнз, – послушно ответила я. – Там будут Фиона, Уэс и еще много ребят из школы. Если не вернусь домой к полуночи, звони в полицию.
– Так поздно? – комически воскликнул он и вылил в раковину свернувшееся молоко.
– Именно, – кивнула я и положила в корзинку салфетки.