я его с бегемотом и ценю. Джиан в итоге получил себе короб через три от моего.
Ящик оказался не просто тарой. Квест-головоломка! Чтобы короб открылся, надо было нажать на две оранжевые «пимпочки» справа и слева. Тогда фиксаторы освобождали переднюю (если смотреть от стены со ступенями) стенку.
Щелк-щелк. Практически одновременно — мой короб и клубничкин ящик. Внутри куча разных предметов. Пластиковые миски и тарелки, машинки, мячики разных цветов, мягкие кубики…
Разноцветный матерчатый кубик летит мне прямо в лоб. Хорошо, что успеваю дернуться в сторонку.
— Подбери, — упирает руки в боки Сюй Вэйлань. — И принеси.
«Девонька, ты ничего не попутала?» — расширяю я свои глазоньки. Вроде бы ягода сладкая была дерганая слегка в наши последние встречи, но вменяемая. Где-то там в ней тоже на кнопку нажали: открыть решетку и выпустить внутреннюю какашку? Или при мамочке оно (речь про субстанцию) держалось внутри, а тут, на свободе — прорвало?
Розовые рюши и рукава-фонарики прибавляют сходства с ягодкой. Только у этой клубничины, как выяснилось, один бочок полежал на земле и подгнил.
Полностью игнорирую это розовое недоразумение. Достаю из своего короба «несыпучее»: то, что не укатится с плоской поверхности. Мячики полежат внутри, ничего с ними не сделается. А вот тарелку из ярко-синего пластика можно и достать. И пирамидку из разноцветных колечек.
— М! — пытается напирать малявка. — Иди.
Лениво поднимаю голову. Право слово, я давала ей шанс. Принцип: «Не трожь — вонять не будет», — работает и с живыми говнистыми элементами.
Малость давления во взгляде хватает, чтобы ягодка изменилась в лице. Я встаю (сидя на корточках, открывать коробку-ребус было сподручнее), иду к этой потерявшей берега козявке. Она все еще выше ростом, так что я приподнимаюсь на носочки и подаюсь вперед. Нависая над человеком, можно донести сведения до него с наилучшим усвоением.
Это почти как доброе слово и пистолет, только вместо пистолета — живое психологическое оружие. Сама Мэйли.
— Ты так много училась, — вздыхаю. — И всё — мимо манер. Так много усилий. Не просри.
Когда помощник оператора пару дней назад уронил и разбил пульт, он обронил еще и интересное словцо. «Тамада», с ударением на вторую «а». У меня мигом взыграло: о, звук почти родной. Маме пришлось грозить кулаком молодому человеку, а затем нехотя объяснять, что «дяденька нехорошо выразился».
Он как бы сказал «разбить», но оно же и «просрать». А в сугубо негативном окрасе это и вовсе ругательство, вроде нашего «твою мать».
Мне два, я знаю далеко не весь «литературный» китайский. Зато уже немножко умею ругаться. «Чиши», «тамада»… Да уж, не то, чем стоило бы гордиться.
Пока девонька переваривает сказанное (если поняла, конечно, в чем сомневаюсь), я успеваю метнуться к жирафику. У пацана не заладилось с коробом. Показываю волшебные «кнопочки», дальше он легко разбирается сам.
Не вижу, чтобы еще кто-то кому-то помог, хотя где-то половина детей еще возиться со своими ящиками. Я-то успела перебрать и другие комбинации «пимпочек», убедиться, что коробки открываются с разных сторон. Кое-кто подглядел за соседями. Но некоторые сами пыхтят, и не могут «врубиться».
К приходу воспитательницы (или кто там эта тетя по должности) только трое детей не сумели найти «открывашку» к своему ребусу. Их мягко и деликатно выводят за дверь, к мамам.
Сопли, слезы… И напряжение в карих глазах всех оставшихся внутри китайчат. Тесты я описывать не стану. Они разные и все для взрослой тетки в детском теле легкие. Проходят они так: преподаватель озвучивает, что от нас требуется. Дети выполняют. По периметру патрулируют… фу-уф! Прохаживаются еще две женщины. У них в руках клипборды (твердая подложка с зажимом) с распечатками. Во время проходов дамы делают отметки.
Первый этап отсеивает еще восьмерых. Итого, с учетом исключения первой троицы, ко второму этапу переходит девять ребятишек. В их числе: я, клубничка (кто б сомневался?), жирафик (уф!), тот быковатый лоб, еще три мальчика и две девочки.
Все «избранные» сдержанно радуются. Это ж только первый этап. Воспитательница просит нас собрать свои предметы в ящик, перед тем, как пойти к мамам. Их (предметы) мы поднимали и показывали по команде. Уборка — это приучение к порядку, очевидно, и дополнительная проверка на усидчивость и аккуратность.
Потом у нас будет перерыв около часа. И возможность размять ножки, погулять по территории. Пока мы будем отдыхать, сотрудники Саншайн проведут аналогичные тесты для второго потока.
Почти всю прогулку трачу не на любование красотами, а на наблюдение за госпожой Сюй старшей и госпожой Сюй младшей. Стараюсь сильно не палиться, конечно. Еще с бегемотом и жирафом играю в догонялки. Наш крупняш каким-то чудом проскочил первое тестовое «сито». И тоже рад меня видеть. Приятно, черт побери!
Вы когда-нибудь пробовали за кем-то следить во время активной игры? Это потно.
В какой-то момент в руках малышки Вэйлань появляются баночки с леденцами на палочке. Красненькие и розовенькие, конечно же. Клубничка щедро одаривает всех, кто к ней подходит.
Так. Пацаны не рвутся за халявой. Хотя один любитель поесть плотного телосложения облизывается…
— Мне надо к маме, — обламываю мальчишек с активными играми. — Сходите пока. Вэйлань — знакомая. Поздоровайтесь.
Показываю в сторону раздачи подарочков. Я ценю их дружбу, но совсем не хочу подставлять. Ведь, если мои подозрения не беспочвенны, ребятам за общение со мной и игнор ягодки Сюй могут доставить проблем. Пусть сходят, хотя бы «отметятся», как уделившие внимание.
— Мама, — подбегаю я к своей умнице. — А мама Вэйлань — в совете?
Попечительский совет — запуск экспериментального проекта в этом, а не какой-либо ином году — особая группа для одаренных — перенос тестов. Госпожа из семьи Сюй с ее шатким положением и кучей денег, вливаемых в «апгрейд» дочки. Паранойя? Совпадение?
Если ее (или ее мужа, чьим представителем выступает мама Вэйлань) нет в совете, то я ошиблась. Узнать бы.
И мама с серьезным лицом кивает. Обещает навести справки. Уточняет только:
— Сейчас?
Как же мне повезло с этой все на лету понимающей женщиной! Киваю. Прошу только, пока она не ушла на разведку, оставить мне кое-что из рюкзачка. Его брали с собою, потому как там полезные вещи лежат. Карандаши, мелки, блокнот, ластик, линеечка-уголок и еще по мелочи. Никогда не знаешь заранее, что именно пригодится.
Сладенькое приготовила маленькая ягодка? Не зря, похоже, я мух вспоминала. Вон как слетелись на сладкое угощение…
А мы пойдем другим путем. Легальным, не связанным с подкупом. Дети — очень увлекающиеся существа. Им интересно всё бодрое и динамичное. За год жизни в Поднебесной я успела кое-что новое узнать даже об очевидных (казалось бы) и привычных вещах.
Все в детстве играли в «классики». Это где мелом на асфальте чертят «квадратики» и прыгают по ним по порядку. В зимний наш визит в Лицзян я увидела версию «классиков» для аборигенов. Это новый уровень, скажу я вам! Там кроме квадратиков есть линии, по которым надо идти, спиральки, из которых потом выпрыгивают, следы рук и ног, к которым надо одновременно прикасаться, и так далее.
Тут не асфальт, а бетон, отлитый в формах, стилизованных под камни. Мелок — именно его я вытащила из рюкзачка — прекрасно по бетону рисует. А изгибы дорожек отменно подойдут для усложненной версии «классиков». Да их тут для меня чисто и положили, как пить дать!
…Некоторое время спустя: Вэйлань с последним леденцом стоит в стороне. Рядом с нею бычок и пара девочек. Я машу руками с финиша моей веселой беговой и прыжковой зоны. Преодолевают мелованные «препятствия» мои пацаны, Ченчен впереди, Джиан чуток отстает. Остальные детки (тут же не только наш класс, а все, кого не исключили на первом этапе) в порядке живой очереди, как сознательные и добропорядочные граждане, по одному проскакивают мой лабиринт.
Травка зеленеет (искусственная), солнышко блестит (зеркальная тонировка на стеклопакетах), ягодка с преимуществами со свистом пролетит…
— Про маму Вэйлань, — подходит ко мне мамочка. — Ты была права.
Или не пролетит.
Глава 16
Стоит она такая вся из себя хорошулька. Принцесса ягодного королевства, чтоб мне все эти принцесски в кошмарах снились, а им в это время всякий раз икалось. Губки яркие, похоже, краситель в леденце подкрашивает. Даже волосы, собранные в два пучка, издали смахивают на чашелистики.
Стоит Сюй Вэйлань и дуется. На кого? Непонятно. Хотелось бы попасть с нею в пару на следующем этапе тестирования. Жаль, не мне решать, кто с кем пойдет «сдаваться» по распределению.
Демоны с нею, с розовой невоспитанностью. У меня более важные заботы имеются. Как раз допрыгали: Ченчен и Джиан. Особенно за бегемота переживаю я. Что и озвучиваю, задумавшись.
— Чен пройдет, — уверенно вступается за приятеля длинношеее. — Я научил его считать!
Помню, что самого жирафа какая-то родственница на новогодних праздниках натаскивала в арифметике.
— Показывайте! — хлопаю в ладоши. — Чему научились.
Чжан Джиан тараторит от и до ши (от одного до десяти), затем чуть медленнее до двадцати. И в обратном порядке. А этот парень тут времени зря не терял!
Бо Ченчен корчит кислую рожицу.
— Чен! — вскидывает руку с одним вытянутым пальцем жирафик. — Давай.
Под чутким руководством товарища («я показываю, ты называешь») наш пухлощек легко и непринужденно озвучивает все цифры. С числами от одиннадцати ему и подсказки не нужны: он переключается на «колонну» прыгунов и считает по ним.
— Ва-а! — хлопаю в ладоши (это мое «ва» практически прямой аналог «вау!»). — А-Чен, а ты, оказывается, умный.
Придаю пацану уверенности. Даже со взрослыми срабатывает, что уж говорить о малышах? Про себя сокрушаюсь: в классе не будет друга с «указателями». И задорных прыгунов тоже оставят за порогом. Что еще я могу? Только поддерживать приятеля и верить в его успех. Прошел же он как-то первый этап?