На финальном подъеме к дому, том самом, которого я опасался в самом начале, у меня окончательно отнимаются ноги, и последний лестничный пролет я преодолеваю, хватаясь за перила. Капуцина говорит, что побежит вперед, чтобы приготовить бодрящий напиток и разжечь камин. Блум удостаивает меня своим обществом. Видно, что ему этот марш-бросок тоже дался непросто. Отвык от такого.
Когда мы добираемся до дома, нас встречает улыбающаяся Капуцина. Она уже отдышалась, хотя дыхание у нее почти и не сбивалось. Она приготовила миску с водой и большой стакан с ярко-зеленой жидкостью, боюсь предположить, что это, но явно не шпинат. «Бодрящий смузи», – объявляет она. На кухонной столешнице открытая коробка конфет. Капуцина их уже попробовала и сказала, что они классные.
Разлохмаченные волосы, влажные и сбившиеся под шапкой с помпоном, румяные щеки, глаза светятся от гордости – она сильнее всех. Вот кого я желал бы попробовать.
Я думаю о Диане. Она обязательно спросит, влюблен ли я.
Я не смогу соврать. Хотя это меня пугает.
Капуцина предлагает мне принять душ на цокольном этаже, рядом с бассейном, а она пойдет в ванную на втором. Встретимся в гостиной и перекусим. Она не оставляет мне выбора. Она приготовила гречневые блины и тирамису.
Ну, раз уж она приготовила тирамису…
Я долго стою под обжигающей водой. Большая квадратная лейка поливает меня тропическим душем. Горячая вода течет по спине, груди, ногам, голове, очерчивая как будто забытое тело. Тело, часть которого, я думал, потерял в катастрофе. Тело, истерзанное болью и ужасом, на которое я наплевал, чтобы выжить, когда я катился по земле до вертолета, умножая и без того невыносимые страдания. Тело, восстановившее после реабилитации все свои функции, кроме одной – чувствовать себя живым. Не уверен, но кажется, к тропическому дождю примешалась пара слезинок. Я думаю о Капуцине, которая сейчас тоже подставляет дождю свое тело. Что бы она подумала о моем? Привлекла бы ее моя темная кожа? Была бы она разочарована размером моего члена, который опровергает распространенные стереотипы? Я уже настолько привык к избитым шуточкам, что не могу об этом не думать.
Мысли о ней мгновенно вызывают эрекцию. От этого, с одной стороны, спокойнее, с другой – немного стыдно, что я стою, весь такой возбужденный, в душе у едва знакомой девушки. Но мне так много в ней нравится. Я делаю несколько глубоких вдохов, подставляя лицо мягким струям, затем выключаю кран и хватаю полотенце, которое она мне любезно оставила. Остатки самообладания должны справиться с взбодрившейся плотью.
Я поднимаюсь наверх до того, как она успевает спуститься. Надеюсь, она не будет спешить и наведет красоту. Не ради красоты – мне-то она нравится и после двухчасовой пробежки – мне хочется, чтобы она желала выглядеть красивой. Ради меня. Ради самой себя.
Блум развалился в гостиной. Он крепко спит, приоткрыв рот и вывалив язык на густой ворс ковра. Для семилетнего пса он был немного слишком самонадеян насчет своей формы. Она приготовила бокалы и бутылку игристого вина с медалью на этикетке. Я голоден как волк. Прихватив немного арахиса, я листаю книгу по пчеловодству, которая лежит на диване.
– Все прошло успешно?
Я не слышал, как она вошла. Передвигается тихо, как кошка. Блум проснулся при ее появлении, таращит глаза, не понимая, где он оказался, и тут же вскакивает, пожевывая пересохший язык. Ему как будто неловко, что его застали в таком неприглядном виде.
Она садится напротив и берет бутылку, собираясь открыть.
– Ты интересуешься пчеловодством?
– Мне сестра как-то рассказывала, что в той чудесной молодежной экологической общине, куда они переехали, есть ульи. И когда я увидела эту книгу в магазине, решила узнать побольше о пчеловодстве. Это целый мир, очень увлекательный и нужный.
– Заведешь улей у себя в саду?
– Здесь недостаточно места.
– Думаешь заняться этим всерьез?
– Пока не знаю. Я в раздумьях. Какое-то занятие в любом случае найти нужно. Жить как рантье на пассивные доходы мне кажется не самым достойным вариантом.
– Ты мне говорила, что отказалась от своей мечты после аварии, но так и не сказала какой.
Капуцина рассказывает, опустив голову. При упоминании об отце, выдающемся хирурге, которым она восхищалась больше всех, в глазах блестят слезы. Рассказывает, что была прилежной ученицей, в подростковом возрасте увлеклась эмбриологией, затем анатомией, часами зубрила уроки, чтобы быть лучшей, окончила школу с отличием, а через год блестяще сдала экзамены за первый курс, как раз перед аварией.
– Будущее захлопнуло передо мной дверь. Я не могла бросить Адели. Я слишком хорошо знаю, каково это.
Она делает большой глоток, подливает себе еще вина – для храбрости. И начинает рассказывать о своем детстве, о том, как ее мать ушла, когда она была совсем маленькой. Я думаю о своей. С такой мамой трудно даже представить, что можно бросить своего ребенка. Я думал, у всех женщин после родов появляется материнский инстинкт и для них нет ничего важнее детей. Я и вообразить не могу, какую боль, потерю и чувство оставленности Капуцине пришлось испытать.
– И ты не выдержала, когда сестра объявила о своем решении.
– Скажем, я немного устала от того, что люди, которых я люблю, уходят.
Блум оказался возле нее. Почувствовал. Она смеется и плачет одновременно.
– У твоей собаки особый нюх на мои печали.
Она принимается его гладить, затем подсаживается ко мне на диван. Я распахиваю объятия. Теперь моя очередь. Мы так сидим какое-то время. Она беззвучно плачет. Скала, из которой вытекает тоненький ручеек. Я время от времени вытираю ей щеки своей футболкой. Она уткнулась лбом мне под подбородок, и я чувствую на шее ее теплое дыхание. Переплетенная нежность, как две идеально подогнанные деревянные детали, плотно прилегающие друг к другу.
Эту застывшую, подвешенную тишину нарушает громкое урчание моего наглого живота, как я его ненавижу… Она тут же вскакивает и спрашивает, с чем я буду блины.
С медом, конечно…
Глава 56Отойти в сторону
Стремительно приближается Рождество. Ненавижу это время. Притворялся только ради племянниц. Думаю, в детстве именно этот праздник заставил меня осознать, как по-разному мать относилась к нам с братом. Некоторые родители стараются поддерживать баланс, чтобы детям всего доставалось поровну: внимания, подарков, поблажек, чтобы ни один ребенок не чувствовал себя обделенным. У нас разница бросалась в глаза. Мама всегда знала, что подарить Жан-Батисту, чтобы порадовать его, но со мной все было мимо. А отец недостаточно участвовал в нашем воспитании, чтобы это заметить. Он был дальнобойщиком, часто уезжал. Из своих поездок в Восточную Европу или Испанию он всегда привозил нам какие-нибудь безделушки. Чтобы долго не думать, дарил одинаковые мягкие игрушки или брелки разного цвета.
Этот праздник научил меня ничего не ждать.
Со смертью Жан-Батиста зимние праздники стали совсем безрадостными. Я думаю о своей мышке. Она проведет их с семьей, мужем, детьми, родителями и свекрами. Она предупредила, что ей будет трудно освободиться во время этого праздничного марафона.
Я иду под вторым номером.
Это нормально…
И больно.
Из глубины уединенья
Виднеются твои черты,
Лицо, изящные персты
И тело – к ним мое стремленье.
В душе приятное сомненье, –
Как ты б взглянула на меня,
Будь вместе мы с начала дня, –
Оно вошло в обыкновенье.
Покой безбрежный сновиденья,
Твоих объятий полутьма
И жара твоего зима,
Как хладный снег на возвышеньи.
Тот час приносит облегченье,
Когда ты рядом в темноте.
Благодарю я в простоте,
Что жизнь мне дарит утешенье.
Глава 57Путь медоносных цветов
Сидя на большом бежевом диване, Капуцина вертит в руках телефон, надеясь, что он зазвонит.
Она все думает о вчерашнем дне. Как приятно было бегать не одной. Какой забавный этот Блум, у него все эмоции как на ладони – она никогда не видела собаки с такой выразительной мордой. О починенном замке. Решение оказалось совсем простым.
О том моменте, когда они обнялись и она излила на него бочку горя. Просто прижались друг к другу и вместе дышали.
Она снова ощущает трепет, как вчера, когда Адриан положил ей руки на плечи, пока она разогревала блинчики. Время словно остановилось – пока не запахло горелым. Они смеялись и грызли тонкие хрустящие угольки.
Ей понравилось, что ему понравился ее тирамису. Единственный десерт, который ей всегда удается. И понравилось, что он помог ей вымыть две тарелки.
Сердце сжалось, когда они уходили. Мягкие губы прикоснулись к ее лбу. «Надеюсь, до скорого». Она махала, пока они не скрылись за углом. Вернулась через главный вход, спокойная, думая о следующей встрече и даже – с благодарностью – об Адели, из-за которой забыла чемодан. Они могли бы не встретиться с Адрианом. Никогда. А ей так хорошо с ним.
В следующую секунду ей становится страшно привязаться слишком быстро, слишком сильно, быть обманутой, совершить ошибку. Она боится обязательств, того, что будет дальше, боится потерять ориентиры.
Хватит с нее сражений, взрывов и падений в пропасть. Она смотрит на книгу и мысленно просит у пчелиной королевы своим изящным танцем показать ей путь к медоносным цветам.
Глава 58Оскар между ними
Адриан, привет.
Спасибо за приятный день.
Никогда не бегала вдвоем.
Точнее, втроем.
Что тоже неплохо…
Обнимаю!
Рад стараться!
Я тоже никогда не бегал с большим красным помпоном, маячащим вдали в качестве мотивации.
Тебе не с кем бегать?
Ты хочешь знать, есть ли у меня подружки или есть ли у меня парень?