– Ну вот и хорошо, – ответила Катя. – Звонила мама. Она скоро будет. Просила, чтобы мы ее дождались. И, по возможности, чтобы дома не было посторонних.
– Дождемся, конечно. Тебе еще не скоро на улицу выходить, у меня пересдача скоро. Посторонних? Интересно, кого и почему?
На пороге материализовался скандалист Васятка – он ужасно любил, когда обе младшие хозяйки собирались в кухне: так у них можно выцыганить в два раза больше еды.
– Ах ты попрошайка! – Катя со вздохом встала и полезла в холодильник, где лежал диетический корм для изрядно растолстевшего кота. Заодно она достала и обычный корм для Дона Сезара – тот с совершенно независимым видом сидел на подоконнике кухни, правда, с наружной стороны.
Уже и коты были покормлены, и чайник в очередной раз закипел, и обсуждены все актуальные темы, вроде идей Катиного Олега и тонкостей международной торговли, о которых только сегодня рассказал Митя. Но Валентина все не появлялась.
– Вот как я люблю мамочкино «скоро»…
– Кать, ну не надо, а? Мама у нас молодец. И вообще самая лучшая.
– Так с этим никто и не спорит. Только дожидаться ее иногда часами приходится.
– Ну что ж. Она хозяйка солидного бизнеса. Посмотрела бы я, как бы ты на ее месте крутилась…
– Ой, нет. Это совершенно не мое. Мне бы звериков лечить и спасать. И дома, конечно, приют бы организовать.
– Ну вот. У каждого свой вкус жизни. Ждем, можем еще и кофе сварить. Вдруг сможем маму приманить…
На удивление, кофе «сработал»: Катя еще священнодействовала с тяжелой медной туркой, а мамины каблуки уже отсчитали девятнадцать шагов по каменной дорожке, девять ступеней до веранды и шесть шагов до двери кухни.
– Ой, как па-а-хнет. Привет, красавицы!
– Мамуль, приветик.
Сначала Валю в левую щеку поцеловала Кира, потом Катя в правую, а потом они одновременно чмокнули мать каждая в свою щеку. Это был не то чтобы ежевечерний ритуал, но некое его подобие. Когда-то Игорь умилялся этому. Потом Игорь умиляться перестал и вообще исчез, а вот «хоровой» поцелуй в семье прижился и продолжал радовать оставшихся ее членов.
– Девчонки мои… – Валя обняла дочерей. – А что это так вкусно пахнет?
– Мы же тебя ждали, вот, приготовили полакомиться.
– Вот и молодцы! А то я целый день в разъездах. Даже не помню, ела что-то или нет…
– Мам, ну как так можно? Нам о здоровом образе жизни толкуешь, а сама… Вон, половина тебя осталась, причем меньшая.
– Это верно, Кирюш. Ты права. Просто сегодня довольно важный день был. И мне очень надо с вами обеими поговорить.
Девочки сели напротив матери – как в кино садятся высокие договаривающиеся стороны. Валя отхлебнула кофе, отломила и отправила в рот кусочек шарлотки. Дочери молчали, только Катя время от времени покашливала.
– Итак, дочери мои милые…
– Мась, давай к делу, а?
– Ну вот не романтик ты, Катюшка. Не романтик.
– И слава богу! Ну-у, что произошло?
Валя промокнула салфеткой губы. Посмотрела дочерям в глаза и начала так, словно с обрыва в воду прыгнула.
– Мы с папой разводимся, он продает мне свою часть в нашем бизнесе и уезжает. Бабушку забирает с собой.
Кира промолчала – это уже вовсе не новость была, честно-то говоря. Она и Кате слегка так намекнула. Так что и для младшей дочери это не стало таким уж сюрпризом.
– Та-а-к, – Катя пришла в себя первой. – А теперь чуть-чуть подробнее можно?
– Конечно, – Валя порадовалась спокойствию дочерей и чуточку ему изумилась. – Оказывается, папа не был ни в каком плену, как я думала. И вообще ничего плохого с ним не происходило все эти годы. Наоборот, скорее… Он отлично поработал, открыл в ЮАР свой бизнес. Нашел новую любовь. И теперь собирается с ней строить счастливое будущее.
– Прикольно… И, значит, бабушку он берет с собой?
– Конечно. Насколько я понимаю, папа «чистит карму» – в смысле, сжигает все мосты, продает все, до чего может дотянуться. Он бы и этот дом продал, но по документам он прописан по-прежнему у своей мамочки, а этот дом в равных долях принадлежит нам…
– Да уж… Он продал бы наш дом?
– Думаю, да, котенок. И забыла сказать – бабушка уже год как в курсе папиных дел, что он жив и с ним все в порядке.
– Ну-у, – это заговорила Кира. – Баба Света полна многих удивительных сюрпризов. Ты мне скажи, мам, а за бизнес отец много запросил?
– Изрядно, детка. Но я нашла выход. Завтра состоится сделка, на руках у меня будут все документы. Бизнес станет моим, папа получит свободу и укатит на все четыре.
– Он так торопится?
– Наверное, Катюша. Бизнес и любовь… Это слишком сильный магнит.
«А к нам уже, выходит, любви не осталось, да и бизнес, получается, вовсе у нас и не бизнес… И, похоже, у нас то же самое… Вон дети олимпийски спокойны. Нельзя все-таки быть таким дураком…»
– Мам, а как же мы?
– Ты о чем, Кир?
– Ты нам разрешишь видеться с папой?
– Да сколько угодно. Разве я вам могу что-то запретить? Только папа, как мне кажется, не рвется встречаться с вами. Так что тут все зависит только от вас.
– Да ну его, у нас никакого папы уже пять лет нет, Кир, – проговорила Катя. – Чего ты вдруг?
Кира улыбнулась как-то… странно, возможно, пытаясь сразу извиниться перед матерью то ли за вопрос, то ли за намерение.
– Ну, я подумала, что вдруг папа придет, мы обрадуемся, а тут мама… Мам, тебе же будет неприятно, да?
– Мне будет хорошо – ведь вы будете радоваться папиному приходу.
– Ма-а-ам, ты какая-то святая, честно. – Катерина и малышкой была нетерпимой, а сейчас так вообще могла отбрить получше любого взрослого. – Ну как же мы будем радоваться приходу подонка, который к тому же продает тебе то, что и так твое по праву.
– Ка-а-ать…
– Да что «Кать», Кирка? Все же так и есть. Сюда он и носа не кажет, в больницу ко мне только разок заглянул и даже водички не принес! Его появление здесь вообще из области фантастики. Мама пашет, мама решает проблемы, мама в полночь с работы приходит. А этот павлин… Ну, в общем, Кира, папиному приходу ты будешь радоваться в одиночку. Я лучше с котами поболтаю. Или в инете посижу.
Кира понимала сестру. Но… Так решительно сказать «нет у меня никакого папы» пока не могла. Может быть, потому, что помнила те далекие уже дни, когда папа был самым любимым папочкой, который обожал «своих маленьких принцесс», мог часами с ними играть, дежурил у постели, когда они болели, тайком от мамы разрешал полакомиться мороженым или лишним ломтиком шоколада. Кира как-то с год назад поймала себя на том, что всех приятелей, да и многих просто знакомых мужчин сравнивает с папой. И по всему выходило, что папа-то лучше всех, практически идеал… Конечно, события последних недель от этой уверенности не оставили и следа, но…
Катю же мучил совсем другой вопрос.
– Мам, а почему ты сказала, чтобы не было дома посторонних? В нашем-то прекрасном городе утаить что-то просто невозможно.
– Мне очень не хотелось бы обсуждать наши семейные дела… с теми, кого это не касается. Хотя ты права, конечно. Наш город… В общем, я не хотела чужих ушей и огласки. Уж не знаю, как вам, а мне вовсе не понравится, когда какая-нибудь бабы-Светина соседка станет перемывать косточки вам или мне. Да и нашей «Вилле» всякие дрязги на пользу вовсе не пойдут.
Катя и Кира переглянулись. Вопрос престижа и доброго имени до сего дня как-то не приходил им в голову.
– Поня-ятно. Значит, завтра сделка…
– Да, девочки. И надеюсь, что вскоре я стану свободной женщиной…
– И правильно, мам. Мы с Киркой тебя поддерживаем.
Валя улыбнулась дочерям:
– Вот и славно! Думаю, стоит открыть шампанское. Не каждый же день в жизни приходится важные решения принимать. И уж точно не каждый день узнавать, что твои дочери тебя понимают и поддерживают.
Кира рассмеялась первой. Она обожала мать – и иногда ловила себя на мысли, что очень хочет быть такой же: сильной, целеустремленной, решительной. Катя уже вынимала из холодильника спрятанную еще в марте бутылку любимого всеми троими «Артемовского». Мягкий хлопок почти заглушили раскаты далекого грома.
– Да что ж это такое! – в сердцах проговорила Катя. – Ничего себе июнь. Каждый день гроза! И льет тоже почти каждый день. Мир сошел с ума…
– Ну что ты бурчишь, как старая бабка, Кать! И в прошлом году так было, и три года назад: я отлично помню, что собиралась на выпускной и думала, что лучше бы резиновые сапоги вместо туфель надеть…
– Точно… Ну тогда я вообще ничего не понимаю…
Валя, вытирая бокалы, тоже думала о превратностях погоды. Давным-давно в тогда еще закрытой зоне она видела предупреждающие надписи на столбах ограждения «Осторожно! Селевая опасность!». Надписи были изрядно истерзаны ветрами и явно написаны еще в середине ХХ века. Но опасность-то оставалась… И об этом ей не раз говорили в стройуправлении, когда она прикидывала, где именно открывать отель…
Новый раскат грома раздался намного ближе. Следом за ним прилетел порыв ветра, распахнул дверь на веранду, громыхнул открытым окном в Катиной комнате.
– Так, дорогие, немедленно все позакрывайте! Пока вы будете бегать, я согрею ужин. Ваши лакомства, конечно, вкусная штука, но для усталого человека, целый день бегавшего по департаментам, маловато будет…
Ужин получился на удивление веселым, не похожим на обычные ужины. Да и обычных семейных ужинов за последние пять лет было не так и много: частенько Валя ужинала сама и куда позже, чем девочки, – работа иногда ее и до десяти вечера держала. За окном гремело, дождь давно уже превратился в ливень и продолжался второй час. Оставалось только порадоваться, что ее девочки рядом с ней и что все они в относительной безопасности.
Катя тоже радовалась – но совсем по другой причине. Олег днем ей написал, что спасенная кошка с котятами (та самая, из развалин) и еще одна, найденная куда позже, уже выписаны из клиники. В приюте им нашлось уютное местечко. А умница Скелет уже половину пристроил. Правда, котята были совсем маленькие, но в три месяца их заберут надежные люди…