– И еще у тебя есть я.
– Есть. Уж не знаю, кого за это благодарить.
– Только себя, родная. Только себя. И знай, на меня давить бесполезно. И требовать, чтобы я чего-то не делал, тоже. Я взрослый человек, принимаю решения сам и несу за них ответственность.
– Но ведь и я такая. Я тоже сама принимаю решения и сама за них отвечаю…
– И вот тут, моя хорошая, ты все-таки ошибаешься. Девочки тем и отличаются от мальчиков, что им иногда надо просто подарить мальчикам возможность принимать решения за двоих. Ничего ужасного, поверь, не произойдет, если ты хоть иногда будешь просто сидеть в саду с книгой. Или у телевизора. И в своем директорском кресле. Не бросаться спасать весь мир, а позволить, чтобы тебе помогли это сделать те, кто умеет это делать. Пусть даже точно так же, как и ты.
Этот разговор мог бы показаться странным любому. Но ни Вале, ни Михаилу он странным не казался. Люди, принимающие решение (а в своей жизни человек постоянно принимает какие-то решения) дальше жить вместе, быть одним целым, зачастую не договариваются ни о чем заранее. А зря.
37
Девушки вышли из университета, когда уже стемнело. Оказалось, что в мае завалила экзамен не одна только Кира. Собственно, таких «двоечников» собралась чуть ли не половина потока. И в этот июльский день, предпоследний рабочий день после конца учебного года, занудный и педантичный преподаватель назначил пересдачу всем, кто хотел все-таки эту самую мировую экономику пересдать.
И пересдали. Те, кто готовился и хотел пересдать. Кому-то достаточно было скромного «удовлетворительно», кому-то нужно было что-то повесомее.
– Но ты, Кирка, вещала как профессор. Неудивительно, что наш Дракон молча тебе «отлично» поставил и даже ни единого дополнительного вопроса не задал.
Драконом, понятно, называли того самого занудного преподавателя. Кличка за ним закрепилась чуть ли не после первого проведенного им экзамена и следовала за ним, как шлейф за королем, уже даже не первый десяток лет. Бывало, что студенты Дракона даже били, пытаясь добиться ослабления «удавки». Но это не помогало. И единственный действенный метод преодолеть «Мировую экономику» был простым – честно выучить.
– Да ну, девчонки… Ну какой там «профессор»? Я просто учила, зубрила даже. И предмет-то оказался совсем несложным. Вот честно.
Девушки повернули за угол – сквер перед университетом заканчивался, и дальше их пути расходились. Во всяком случае, до сентября, когда новый учебный год снова соберет их в одной аудитории. У столба на противоположной стороне дороги Кира увидела Митю – тот стоял с огромным букетом цветов и явно кого-то ждал.
– Ой, девчонки, я пошла…
– Пока-пока, отличница…
Кира рассмеялась и перебежала перед самым носом у старенького жигуленка.
– Привет!
– Поздравляю! – Митя вручил ей букет.
– Ой, спасибо… В честь чего?
– Ты же сдала?
– Откуда ты знаешь?
– Ки-и-и-ра, – протянул Митя укоризненно. Но глаза его смеялись. – Я же твой репетитор. Грош была бы мне цена, если бы ты не сдала.
Девушка рассмеялась:
– Я не просто сдала, я даже «отлично» получила! И ни единого дополнительного вопроса! Ни единого, прикинь!
– Так и должно быть. Ну что, пойдем праздновать?
Катя взглянула на Митю:
– Ты прости, я ужасно устала, как будто уголь грузила. Давай мы спокойненько пройдемся до дома. А праздновать отправимся завтра…
– Договорились. Только, Кир, я через неделю должен буду уехать на пару дней. Потерпишь без меня?
– Потерплю… Отосплюсь. Может быть, Катьке платьице придумаю свадебное. Свадьбу мама попросила отложить до осени. Но пока придумаем, пока сошьем…
– Серьезная задача…
Катя искоса подозрительно взглянула на Митю, но тот вовсе не шутил.
– Еще какая…
Вечерний Камышинск был невероятно красивым и удивительно уютным. Как мастерски сделанный кукольный домик. Июльский вечер обнимал прохладным бархатом, прятал от нескромных взглядов всех тех, кто не хотел, чтобы его увидели.
– Как же здесь хорошо, – проговорил Митя. – Как это не похоже на столицу… Жил бы здесь и жил…
– Так перебирайся. Неужели для тебя в нашем универе места не найдется?
– Может быть, и переберусь. А в столицу буду ездить, чтобы здешнее спокойствие не приедалось.
– Тоже вариант… – задумчиво ответила Кира.
Они вошли во двор дома Головиных. У самого дома стояла машина Олега, и во всем доме горел свет.
– Черт, что у нас еще случилось? – заторопилась Кира.
Митя чуть отстал. Он очень не хотел оказаться свидетелем какого-то семейного скандала. Или просто семейных событий, где посторонние люди были бы явно лишними.
– Ну, что же ты? – бросила Кира через плечо.
И они уже вместе вбежали на веранду.
Двери в дом были распахнуты, слышался звонкий Катин смех и время от времени какие-то странные звуки, словно какой-то юный слон пытался откуда-то сбежать.
– Ну, Васяточка, ну иди сюда, малыш…
Первая в кухню вошла Кира и просто окаменела на месте. И было от чего. На светло-кремовом ковре гостиной гордо сидел крохотный черно-рыже-белый котенок. Он воинственно распушил хвост, выгнул спинку и готов был бороться за собственную жизнь хоть со всем светом. Правда, соперник ему попался никудышный – трус Васятка, увидев гостя, постыдно ретировался на шкаф и оттуда периодически щерил зубы. Зашипеть и отбиваться лапой он, конечно, пытался, но не слезая с высокого шкафа. Вероятно, звуки его восшествия на шкаф и были теми шагами юного слона, которые услышал Митя.
Кира расхохоталась:
– Ой, кто это, сестричка?
– Да это же Лаки! Посмотри, какая красавица! И умница какая! Она самая младшая в помете, но самая решительная и умная. Я просто не могла ее не взять. Есть у нас уже Дон Сезар, есть Муська. Будет еще и Лаки – моя собственная.
– Ох, боюсь, маме это не понравится…
Катя и Олег переглянулись как-то очень заговорщически.
– Кстати, о маме. Она вместе с Михаилом уже второй час идет от ресторана «У Мамуки» к нам домой.
Катя удивилась, причем сразу двум вещам. Ресторан располагался буквально через три улицы, и добраться оттуда домой, даже на самых высоких каблуках, можно было бы минут за двадцать максимум. А во-вторых, интересно, откуда Катя это знает?
– И откуда это вам известно?
– Да мы же ехали домой, везли нашу малышку. И видели их. Гуляют, болтают. Мама смеется. Такая красавица.
Кира улыбнулась. Мама в последние дни и впрямь здорово переменилась. И если в этом заслуга Михаила – то честь ему и хвала.
– Катя, а ты Лаки нам оставишь или после свадьбы с собой заберешь?
– Видно будет. Олег себе парнишку черного присмотрел. Может, и заберу. А может, тут оставлю, маме и тебе, чтобы не скучали без меня, упрямицы непослушной.
– Договорились. Слушайте, друзья, а не съесть ли нам чего-нибудь? Что-то я после этого экзамена голодная как тигр.
Олег поднял голову:
– Отличная мысль. Может, пиццу закажем?
– Фу-у, не хочу… – Катя сморщила носик. – Всегда они ее холодную привозят. Пиццу мы и сами можем, делов-то на пятнадцать минут.
– Ну хорошо. Давай тогда за пивом съездим… Для нас с Дмитрием.
– А мы что с Киркой, не люди? Давай мы с тобой рванем за пивом, а Кира, как человек, победивший мировую экономику, вместе с Митей будут творить пиццу.
– Лучше три. Пока ваша мама доберется, она проголодается, что бы у Мамуки ни съела.
И Катя исчезла. А крохотная решительная Лаки осталась в комнате.
– Ну что, котик, пошли творить вкусненькое? – Кира взяла на руки совершенно невесомую пушистую гостью. – Митя, тебя это тоже касается.
Уже через пять минут девушка закончила с тестом и отставила его отдыхать. Митя под руководством кошки резал начинку для пиццы. Самые вкусные кусочки вареной курочки, конечно, доставались пушистому «руководителю». Но и остального должно было с лихвой хватить для огромной семейной пиццы на весь лист.
Кира присела и раскрыла большой блокнот. Она рисовала с детства, больше всего любила простой карандаш. И рисунки у нее получались вовсе не однотонно-серыми, а словно выпуклыми. Конечно, в каждой комнате (и особенно на кухне) она «поселила» по альбому и зачастую рисовала даже за едой.
Сейчас из-под карандаша выходили первые штрихи того самого платья, которое еще надо будет придумать и сшить. Получалось что-то очень строгое и стильное (на Митин, разумеется, вкус). Лицо Киры раскраснелось, глаза блестели – она не просто рисовала, она получала настоящее удовольствие от собственной работы.
Звякнул таймер – двадцать минут отдыха для теста истекли.
– Ну что ж, приступим. – Кира встала и извлекла из духовки большой противень с бортиками.
– Мить, вон там бумажные полотенца. Вытри, пожалуйста, как следует… И смажь.
Дмитрий послушно стал ей помогать – превращение робкой ученицы в достаточно уверенного повара его изрядно умилило. Словно другой человек был перед ним. Кира делала то, что любит, и это было отлично видно. Получается, что рисование для нее уже в чем-то сродни дыханию – и отдых, и медитация, и способ собраться с силами.
– Кир, а ты почему на «Международные отношения» пошла?
– А что?.. Интересная специальность…
– Ну-у, я же вижу, что ты рисуешь каждую свободную минуту. Вон, за мной конспект вела, все поля разрисованы. Почему не на дизайн? Или куда там еще берут, чтобы художников учить?
Девушка сосредоточенно раскладывала на тесте начинку.
– Да мы же с тобой вроде уже об этом говорили. Знаешь, я бы пошла. И на графику, и на ландшафтный дизайн, и на флористику… Только мама была убеждена, что рисование не кормит совершенно. А женщине надо бы как-то на собственных ногах стоять… После международки ведь и в гиды можно для начала, и в турбизнес. Можно переводчиком попробовать… А что рисунок?
– А рисунок, это даже я знаю, это книжки-газеты-журналы, упаковка. Я уж о компьютерных играх молчу. А еще мультики, к примеру, театральные декорации. Даже шкафы и кухни. Это ж все не только выпилить и соединить должно, но и придумать бы сначала.