— А может, не надо?.. — услышала я тихонькое в спину, но была уверена в своих силах. Да, коты боятся воды, но если придерживать, то все должно быть отлично. Правда, сомнения кое-какие были, так что я поманила Суня на всякий случай за собой. Тот как-то побледнел и поволокся, с начальством спорить нельзя же.
Дверь в офицерскую душевую я прикрыла, сверток с Пылью сунула в руки рядовому, а сама проверила воду. Тепленькая, но не очень. Не холодновато ли будет?
— Подогрей еще, я пока кошку выпутаю, — потребовала я, отметив краем сознания, что Сунь отчего-то бочком подобрался к большому тазу, наполовину заполненному водой. Как раз чтобы Пыли до живота доставало. Странный он все же.
Я нащупала, где у кошки предположительно голова, перевернула как надо, отогнула часть покрывала. Почти сразу показалась милая мордочка и серая, но такая вонючая лапка.
— А сейчас мы будем тебя чистить… — улыбнулась я кошке. И, честно, вроде бы я держала ее так же, как держала, но вдруг кошачье тело стало уже, когти вцепились в покрывало и в мою руку. Я охнула от неожиданности, а Пыль уже как опытный альпинист с «кошками» проскакала по моему плечу, перемахнула через меня, напоследок оттолкнувшись от плеча коготочками… Ага, коготочками! Когтищами!
Серая тень в миг оказалась у двери и заскреблась в нее.
— Лейтенант?.. — донеслось с той стороны.
— Не открывать! — рявкнула я и, криво улыбаясь, ласково обратилась к кошке: — Пыль, маленькая, иди-ка ты сюда…
От меня ей было не уйти, я подхватила кошку под живот, выпустила, потому что задние лапы впились мне тут же в ладони. Снова подхватила, быстро перемещая хватку, и наконец с резким выдохом замерла. Что-то с купанием не задалось… Или я чего-то не знала о кошках. Или как-то неправильно рассчитала свои силы. Ну казалось бы! Это же маленькая кошка, ну сколько в ней кило? Максимум три. Почему же тогда кажется, что у меня тут не милая кошь, а агрессивный инопланетный вторженец?
— Все хорошо, лейтенант? — прошептал Сунь, он пытался спрятаться за тазиком. Умный какой! Пыль тем временем дожирала накладной карман на моей куртке. Я держала ее одной рукой за передние лапы, сжав их, а другой — за задние. Сердце кровью обливалось, а вдруг я делаю ей больно. Но, судя по гневным взглядам и силе в лапах, стоит чуть ослабить хватку — и прилетит когтями.
— Просто отлично, все под контролем, — напустила я на себя суровый вид.
— Я читал, что можно взять кошку за загривок и тогда ее можно придержать, только не поднимать, чтобы не пережать горло. Котят так мама-кошка носит, но с возрастом у котов кожа более жесткая становится и поднимать за загривок опасно, — поделился он знанием, как бы глядя в пустоту. Ага, это вовсе не я чего-то не знаю… Впрочем, слова рядового звучали адекватно.
Не с первого раза, но получилось усадить Пыль в таз, а держать приходилось крепко — и за загривок, и за грудь. Казалось, дай хоть намек — и кошка улетит.
— Раз взялся помогать, то помогай! — прошипела я, пристально глядя на Суня. Его, конечно, по поводу желания никто не спрашивал, и понятное дело, что мне хотелось самой вымыть Пыль. Чтобы это было красиво: она стоит, такая милая, лапками в воде перебирает, смотрит на меня своими глазищами… Нет, не такими сумасшедшими, как сейчас, естественно! А я аккуратненько мою, намыливаю, глажу, лапки держу, а не когтями по рукам получаю!
— Что еще ты знаешь о котах?
— У меня дед разводил, но не лесных, а полевых, — поделился Сунь, подлез на коленях к тазу и осторожно принялся поливать кошку ладонями. Пыль не воодушевилась, зашипела, как только это было возможно. — Лесные — они не особо к купанию… К тому же таких больших обычно и не заводят в доме, а если и заводят, то на свободном выгуле. У них и территория должна быть обширная, охотничья. А когда метить начнет и биться с самцами за территорию, ой-ей…
Ага. Вот просто ага и ни слова больше. А с виду как домашняя, хотелось возмутиться мне. Но — черт побери — кажется, я пытаюсь завести маленького манула!
Мытье проходило с переменным успехом, Сунь даже какой-то травяной раствор нашел вместо едучего мыла, чтобы кошке комфортно было. Но Пыль не оценила. Периодически она проявляла норов, пыталась вырваться из моей хватки, становилась на лапами на бортик таза, и спихнуть ее обратно стоило немалых сил. Вода плескалась, заливая нас с Сунем, вымочив и штаны, и сапоги. Мелкая кошь, а сильная — жуть! Вид у нее был такой, что хоть сейчас к кошачьему психологу, жаловаться на людишек. Шерсть прилипла к худому телу, и ребра были видны, и косточки, хотя лапки у кошки были массивные, а уж когти на них… Мне было и жалко кошь, и себя жалко, потому что и так болели запястья и предплечья, жгло где-то под курткой грудь и плечо, кажется, там меня ощутимо разрисовали царапинами.
— Еще немного, почти закончили, — Сунь смывал местный шампунь с Пыли. И тут в дверь постучали.
И эту самую дверь приоткрыли.
Глава пятнадцатая
Пыль тут же взвилась в воздух. Я кинулась ее ловить, кошь вцепилась мне в грудь когтями, я заорала от боли, ко мне бросился Сунь, подхватывая кошку за лапы, таз перевернулся, окатив нас водой с грязной пеной. Но кошку мы поймали и зафиксировали. Не хватало еще ее мытую и мокрую искать по грязной казарме.
— Л-лейтенант? — уже с заиканием повторил кто-то, а потом за дверью зашикали и появилась в проеме Аттика.
Я обернулась на нее. С меня стекали потоки воды, Сунь выглядел ненамного лучше, а Пыль теперь напоминала мокрое серое полотенце, растянутое между нами за лапы, и сидели мы — я и Сунь — мокрые и грязные на полу.
— Аттика, подай полотенце, нет, два… Можно не новых, но чистых. Ага. Заверни Пыль. Держи ее крепко, пока шерсть не высохнет, ты же аэромант, вот и просушишь. Сейчас она к тебе будет более лояльна. Рядовой, хвалю за службу. И за знания. Свободен.
Я вручила Пыль Аттике, проползла в свою комнату и шлепнулась на кровать. А-а, черт, я же в мокром! И почему я не подумала, что мне тоже придется как-то спать? А это…
— Черт! — заорала я. Совсем забыла про недоеденный кусок осетра и села на него прямо форменными мокрыми штанами. Ну форменное невезение, а вообще — надо просто глазами смотреть, куда пристраиваешь филей.
Пыль завозилась в полотенцах, но Аттика держала крепко.
— Нет, — громко сказала я и демонстративно выкинула кусок осетра на улицу. Окошко прикрыла плотнее, но оказалось, что рама рассохлась так, что при желании открыть все равно можно. Вот так Пыль и выбралась.
Первым порывом, конечно, было задраить окно наглухо. Но я сдержалась, нужно было подумать, а желательно еще и почитать, вон Суня тряхнуть касательно информации. Так-то мне хотелось, чтобы кошь была сыта, обласкана и в безопасности. Но как бы из пауэрлифтера вряд ли получится балерина. И если Пыль и правда не на все сто процентов домашняя, то это будет откровенным насилием запирать ее в четырех стенах. К тому же в лоток она так и не сходила.
Ладно, с этим можно было и повременить. Дела были более важные.
— Так, что там у нас… — Я со вздохом закрыла дверь в комнату, зашла за шкаф как за ширму и стянула с себя мокрые штаны, переоделась. Стало сразу лучше, можно было стряхнуть воду со своих записей, чернила немного размыло. Но все равно переписывать и перерисовывать начисто, так что не так обидно, как могло бы быть. — Как там дела с едой?
— Все принято по описи, лейтенант! Потери в процессе транспортировки в пределах нормы — тридцать процентов! — Я мысленно ругнулась: да они тут все с ума сошли, так едой разбрасываться. Штраф всем! — Отряды работают, палатки расположили за бараком, чуть в стороне. Вынос мебели идет! К началу ремонтных работ готовы!
Ох, какая ты молодец, ошарашенно подумала я. Это пока я тут кота мою и разоряю казарму, ты уже все организовала. Почему ты не офицер, Аттика?
— А ты никогда не думала об офицерской карьере? — спросила я. Садиться на кровать я уже не рисковала, а Аттика, баюкая Пыль и подсушивая ее — по-другому вытереть ее никак не представлялось возможным, сбежит же мокрая — устроилась на столе. Тот покачнулся, но выдержал. М-да, здесь мебель тоже стоило поменять. — Смотри, как у тебя здорово получается.
Аттика пожала плечами, интереса я не увидела. Ну что ты с ней будешь делать? Мне нужно же кому-то делегировать функции. Но так, чтобы этот человек тоже мог брать на себя ответственность, обычный солдат, увы, не подходил. Все-таки офицеров иначе натаскивают.
— У меня большие планы, — поделилась я. — Казарма, душевые, спортплощадка, и тренировки будут.
Аттика опять пожала плечами. Нет, ну это нормально вообще? Эй, милая, ты же моя помощница, где одобрение, где восторг?
— Аттика?
— Маршал все равно не даст ничего сделать, — скривилась она.
— А уже пытались?
— Не-а. То есть нет, лейтенант.
— Аттика, давай по-простому… — взмолилась я. — Я уже знаю, что он не хочет, чтобы я лезла на передовую. Потому что мой папа и тэ дэ. Это не особо приятно, я все-таки потомственный кадровый офицер, но в армии приказы командира не оспаривают. Сказал — «убирайтесь», я и делаю это настолько хорошо, насколько могу. Суши кота и рассказывай, что и как и на что мне можно рассчитывать.
Аттика задумчиво посмотрела на Пыль. Та уже начала обсыхать и по крайней мере в области шеи приобретала знакомый милый вид серого облака, а еще, кажется — кажется, но это неточно — смирилась с потерей осетра. Чуяло мое сердце, что не осетр, так еще какой-нибудь подарок из мусорки в будущем меня ждет.
— Если по-простому, — протянула она, и брови ее вытанцевали замысловатые па. Меня это насторожило. — После того, как он тут оказался, мне кажется, что… — И она замолчала.
— Что? — поторопила я. Из глубин казармы доносились залихватские вопли. Крушить помещение личному составу очень нравилось. — Ну, я тебя внимательно слушаю!
— Вы же уже знаете, да? — посмотрела она на меня несколько исподлобья и вздохнула.
Ага! Я изо всех сил натянула на физиономию скучающее выражение, чтобы не выдать охотничий азарт. Нет, я вообще без понятия, но ты говори. А то память Аннет пока мне ничего не подкидывала.