Миша и в этом смысле был человеком уникальным: всё, что только он слышал смешного, он тут же тащил на сцену. Очень много реприз он брал из «Крокодила». Тогда там была рубрика «Нарочно не придумаешь», и Миша её как следует использовал.
В 1979 году появилась передача «Вокруг смеха». Мишу туда порекомендовал его отец, и Миша с успехом стал там сниматься. У него тогда появился хороший номер «Аутогенная тренировка», и Мишу с этим номером публика заметила. А потом он исполнил свои знаменитые «Два девятых вагона». Эту историю кто-то привёз с гастролей. Но Миша её написал, досочинив как следует. Миниатюра стала хитом. Миша понимал, что «Вагоны» публика запомнила лучше, чем его самого, и потому, выходя на сцену, всегда вставлял в свою речь слова о том, что он – автор «Двух девятых вагонов», чем, собственно, умножал свой успех.
В 1980 году я пригласил Мишу Задорнова и Ефима Смолина на гастроли в Кишинёв. Руководителем у нас негласно был А.М. Арканов. Гастроли были весёлые. Но мне на них приходилось туго. Я, как более опытный, шёл после Задорнова, а он двадцать минут исполнял «Нарочно не придумаешь», которые имели бешеный успех. Однако на тот момент я выступал посильнее Задорнова и эту конкуренцию выдерживал. Но Миша рос не по годам, а по месяцам. Он прибавлял с каждым днём, и уже года через три соревноваться мне с ним стало не под силу.
Во-первых, у него быстро росла популярность. Его чаще всех показывали в передаче «Вокруг смеха». Во-вторых, у него увеличилось количество сильных номеров. Уже появились такие крепкие номера, как «Шпион», пародия на «Что? Где? Когда?» и другие. Ну и, конечно, нравился он зрителю благодаря вставкам «народного юмора», который Миша неизменно собирал.
Мы в середине 80-х гастролировали с ним по Юрмале и Риге, и я уже не мог идти после него, так сильно он проходил.
А к концу 80-х годов Миша стал самым популярным сатириком нашей страны. Он запросто собирал огромные дворцы спорта. Я помню, он меня позвал в начале 90-х выступать в «Лужники». Весь Дворец спорта, а это 12 тысяч, пришёл на Михаила Задорнова. Был аншлаг. Концерт длился более трех часов. Я в этом концерте занял всего двадцать минут, и куплетисты Е. Динов и С. Щеголихин тоже двадцать минут, а всё остальное время работал Задорнов и доводил зал просто до истерики.
Я иногда думаю: почему же именно Задорнов стал самым популярным сатириком нашей страны? Ведь в конце 90-х в самом расцвете своих творческих сил были и Г. Хазанов, и М. Жванецкий, и другие сатирики и юмористы. Конечно, он был человеком талантливым. Однако первые десять лет он не мог соперничать даже со мной по юмору. Но в дальнейшем он у меня выигрывал благодаря своей работоспособности.
В 1980 году они появились почти одновременно – Задорнов и Смолин. И надо сказать, что номера у Смолина были на то время смешнее и интереснее, чем у Задорнова. И в смысле работоспособности Смолин вряд ли уступал Задорнову. И показывали Смолина по ТВ достаточно много в то время. Однако Задорнов – гений поведения. Он умел наладить отношения с кем угодно.
А Е. Смолин мог поссориться с кем угодно. Более того, Задорнов был абсолютно целеустремлённым человеком. Он шёл к цели, сметая все препятствия на своём пути. В этом смысле Смолину до него тоже было далеко.
И наконец, Жванецкий. На мой взгляд, просто гений в своем деле. Тут всё сошлось – и трудолюбие, и талант, и целеустремленность. Но когда меня в передаче «Без протокола» Б. Берман спросил, кто из них популярнее: Задорнов или Жванецкий, я ответил: «Конечно, Задорнов. Ну, подумайте, кто ещё из наших сатириков сегодня может собрать три дня подряд зал Кремлёвского дворца? Только Задорнов».
Если вы спросите меня, кто из них писал лучше, я, не задумываясь, скажу: Михаил Жванецкий. Но популярнее, конечно же, был Михаил Задорнов.
В чём же тут дело? Во-первых, в том, что Жванецкий писал тоньше, интеллигентнее. Виртуознее.
В его текстах больше игры ума. Это не для всех (я имею в виду не всё творчество Жванецкого). У Задорнова – для всех. Для всех слоёв населения. Он понятен всем – от дворников до академиков. И второе, Жванецкий никогда не позволял себе такое количество народного юмора. Он никогда не вставлял в свои номера анекдотов. Было как-то, он просто несколько анекдотов рассказывал. Но в номерах, в монологах этого нет. А у Задорнова есть. Он мог час-полтора рассказывать со сцены всякие истории, почерпнутые в народе. Он на концертах, да и по ТВ, просил присылать ему разные смешные, курьезные истории. И конечно же, когда он их рассказывал со сцены, зал просто рыдал от смеха. Другими словами, против лома нет приёма. Невозможно соревноваться с целым народом.
И ещё одно обстоятельство – энергетика. Он, Задорнов, конечно же, обладал невероятной энергетикой. Причём он, работая перед залом, подзаряжался от него. Иначе как бы он стоял подряд три-четыре часа на сцене и выходил после концерта свежий как огурчик? Это действительно так.
Я тоже довольно часто выступаю с сольными концертами, и если всё идет хорошо, то есть меня хорошо принимают, то через два часа не чувствую усталости. Но если принимают плохо, то есть ощущается сопротивление зала, после концерта нет сил, руки как свинцовые.
Что ещё можно рассказать о М. Задорнове в плане работы? Вплоть до своего ухода он не сдавал позиций. Он очень дозировал свои появления на экране, заботясь о том, чтобы не надоесть зрителям, и в то же время следил, чтобы не забыли.
У него на телевидении три раза в году шли большие, по два часа, концерты. Несколько раз он делал большие представления, куда приглашал и других артистов.
Конечно, живя в Юрмале, трудно писать о проблемах российской глубинки, но он как-то ухитрялся.
Правда, молодые уже наступали на пятки. Я имею в виду С. Дроботенко, М. Галкина, ещё пару сатириков. Многие сатирики уже использовали Интернет, а там народного юмора полным-полно. Более того, молодые теперь стали умными и не только сами хорошо пишут, но ещё и покупают тексты у других. Кроме того, характер у Михаила Николаевича становился всё сложнее и сложнее. Но он человек мудрый и сообразил, что лучше быть добрым и счастливым…
Как-то меня, Жванецкого и Задорнова выдвинули на премию «Овация». Понятно, что меня взяли для количества. Но на всякий случай я шутку приготовил.
Когда мне дадут премию или придётся давать интервью, я скажу: «Задорнову и Жванецкому, наверное, льстит, что они попали в такую компанию».
Жванецкий на премию не приехал, значит, понял, что он премию не получит. Приехали мы с Задорновым.
Полный зал народу. Наконец-то наша номинация. Премию, естественно, дают Задорнову. Он выходит на сцену, потом его ведут на интервью. И потом он со сцены рассказывает:
– Я за кулисами случайно встретился с Жечковым, который получил премию за песню «Как упоительны в России вечера». Исполнял «Белый орёл», то есть Жечков. Я говорю ему: «У вас в песне текст „и вальсы Шуберта, и хруст французской булки“. Булки не хрустят, а Шуберт не писал вальсы». А Жечков мне в ответ: «Это его проблема».
В зале хохот. Правда, оказалось, что Шуберт всё-таки писал вальсы.
Задорнов был в ресторане, неподалёку от него за столом сидела компания во главе со Станиславом Говорухиным. Это было как раз после фильма Говорухина «Так жить нельзя».
Задорнов, закончив ужин, подошёл к столу Говорухина и сказал ему:
– Ну, конечно, так жить можно.
Где-то в 80-х годах Михаил Задорнов некоторое время работал завотделом юмора журнала «Юность».
Я привожу эту историю как пример того, насколько Задорнов был умнее меня.
У меня был соавтор Валерий Наринский. Мы с ним к тому моменту писали вместе лет двадцать. Он самостоятельно написал монолог. Монолог был сделан неправильно и вряд ли бы пошёл со сцены. Я ему об этом сказал и объяснил, почему не пойдёт.
Он не соглашался, спорил, доказывал. Потом предложил:
– Давай я покажу его Хазанову.
Я позвонил Хазанову, попросил почитать монолог. Они встретились. После этого Хазанов перезвонил мне и спросил:
– Ты зачем его прислал? Ты же сам понимаешь, что монолог написан неправильно.
Я говорю:
– Он мне не верит.
Мы снова встретились с моим соавтором и снова спорили до хрипоты, до раздражения.
Тогда он пошёл в «Юность», к Задорнову, и прочитал ему свой монолог. Миша, конечно же, всё понял, но сказал Валере:
– Замечательный монолог. Как ты до такого додумался? Просто молодец.
После этих слов он достал три своих монолога, и они с Валерой часа два докручивали монологи Миши. И оба разошлись довольные друг другом.
Монолог Валеры, конечно же, никуда не пошёл.
Но скажите, кто из нас умный, Задорнов или я?
Вопрос явно риторический.
Как-то раз, когда я выступал в городе Ярославле, мне позвонил Миша из Египта и сказал:
– Вот пока вы, евреи, прохлаждаетесь в России, я за вас лезу на гору Синай.
Я в ответ:
– Пока вы, русские, лазаете по горе Синай, я за вас отдуваюсь здесь, в Ярославле.
Мы договорились встретиться с Мишей возле наших домов, на площади.
Встретились, он говорит:
– Поехали обедать.
Я в ответ:
– Никак не могу. Меня ждёт на улице Горького Фимка Смолин, я ему везу пистолет.
– Какой ещё пистолет?
– Да такой пистолет, пульками стреляет, у меня их два. Один я решил Фимке подарить.
– Вот, Лёня, – говорит Миша. – Вы с Фимкой никогда ничего не добьётесь. Вместо того чтобы заниматься делом, ты тратишь время на какой-то пистолет. Фигня какая-то, потерять три часа времени, чтобы отдать Фимке пистолет. Какой ещё на фиг пистолет? А ну покажи.
Я вытащил из коробки пистолет и дал его Мише. Хромированный, блестящий на солнце пистолет.
Миша повертел его в руках и сказал:
– Лёня, зачем тебе его везти Фимке? Давай лучше я его у тебя куплю.
А дальше мы поехали на улицу Горького, отдали Фиме пистолет и пошли обедать.
У меня есть друг, серьёзный бизнесмен, влиятельный человек. Зовут его Сергей. Я их с Мишей знакомил.