ет. Даже в этом случае затраты не слишком велики: выгоревшего сотрудника можно заменить тем, у кого еще есть силы что-то доказывать.
Американские политики-лейбористы, большую часть из которых составляют демократы, воспринимают достоинство труда иначе. Это не люди обретают его благодаря работе, это работа обретает его, когда удовлетворяет потребности работников. Таким образом, достоинство труда – это не постоянная величина, а политическая цель, за которую стоит бороться. Согласно этой точке зрения, труд становится достойным, когда люди работают в достойных условиях за достойную зарплату. К примеру, сенатор от штата Огайо Шеррод Браун построил на идее о достоинстве труда целый перечень политических инициатив, включая повышение минимальной зарплаты, финансирование образования и оплачиваемые больничные. «Достоинство труда подразумевает, что усердная работа окупается для каждого, и неважно, кто вы и кем работаете, – говорится на сайте, посвященном туру Брауна «Достоинство труда»[29]. – Когда оно есть, каждый может позволить себе медицинскую страховку и жилье… Достойный труд создает в стране крепкий средний класс»{324}.
Чтобы устранить разрыв между идеалами и реальностью, который провоцирует выгорание, первым делом нужно сделать востребованной работу, а не работника. Это уменьшает давление на сотрудников, которые вынуждены постоянно доказывать собственную ценность и держаться за свои идеалы, даже если условия труда в постиндустриальную эпоху им не соответствуют. Работодатели при поддержке государства способны сделать работу более достойной – именно на них лежит ответственность по сокращению разрыва со стороны условий труда. За сокращение разрыва с другой стороны – стороны идеалов – отвечает культура в целом.
Концепция сенатора Брауна о достоинстве труда уходит корнями в классическое убеждение американской рабочей идеологии: материальное и духовное вознаграждение получают лишь те, кто работает. Его цель – претворить это в жизнь. Однако его слова о том, что достоинство труда должно быть соизмеримо с достоинством работника, отражает взгляды, которые римские папы отстаивали в течение 130 лет. К их воззрениям на труд и достоинство я и хочу обратиться, потому что они не воспринимают индустриальную капиталистическую этику как незыблемую норму. Именно поэтому их мышление отличается от нашего. В сущности, взгляды пап на труд более радикальны и благосклонны к работникам, чем может показаться. Кроме того, если мы формируем в нашей культуре новый взгляд на работу, он должен находить отклик и среди верующих. В США большинство населения – христиане. Однако наши рабочие идеалы должны держаться не только на религии. Если мы хотим, чтобы они получили широкую поддержку, необходимо дать им всестороннее обоснование. Этим я и займусь.
В 1891 г. папа римский Лев XIII издал энциклику Rerum Novarum, посвященную взаимоотношениям между капиталом и трудом. Это было важной вехой: именно в ней папа впервые выступил с прямой критикой современной социальной несправедливости. Стало очевидно, что церковь с опаской относится к марксизму: Лев XIII приводит развернутые аргументы в пользу частной собственности и критикует социалистов за «ложные учения» и использование в своих интересах «зависти бедных к богатым»{325}. Тем не менее он зачастую выступает на стороне рабочих против капиталистического класса. По его словам, первая обязанность работодателя – «уважать достоинство человека и христианина»{326}. Благодаря этому достоинству у работника есть «естественное право» на заработную плату{327}. Таким образом, любой человек независимо от профессии за свой честный труд заслуживает вознаграждение, которого хватит, чтобы обеспечить семью. Далее папа заявляет, что график труда и отдыха «зависит от ее [работы] природы, от обстоятельств и от здоровья и силы рабочих»{328}. В качестве конкретного примера он приводит шахтеров: поскольку они занимаются тяжелым и опасным физическим трудом, то заслуживают укороченного рабочего дня. Лев XIII считает, что достоинство человека – а не достоинство труда – является высшим принципом и руководство обязано обеспечивать работникам соответствующие ему условия, даже если речь идет о сокращении рабочих часов для физически слабых. Однако нет повода платить работнику меньше прожиточного минимума, даже если он не может работать полный рабочий день.
Организация рабочего процесса по заветам Льва XIII покажется невероятной современным американцам. Исходя из них, работодатели должны заботиться о благосостоянии работников не меньше, чем о собственной прибыли. Поскольку все люди имеют разные потребности и способности, относиться к ним тоже необходимо по-разному. Медсестра, которой тяжело проводить на ногах всю смену из-за хронических проблем со спиной, может выполнять более легкие задачи и работать меньше, что не мешает ей получать полноценную достойную зарплату. Многие американцы не допускают даже мысли, что справедливость – это когда удовлетворяют потребности конкретного человека и уважают его ценность. Именно поэтому они нередко ругают бастующих учителей{329}. Им платят за целый год, а работают они всего 10 месяцев! Я тоже так хочу! Мало кто смотрит на учителей, которые добиваются лучших условий работы, и думает: может, и мне присоединиться к профсоюзу? Недовольство произрастает из глубокого индивидуализма, который сформировал представления американцев о труде и питается учением кальвинистов. В сознании американца человек сам должен найти работу, которая демонстрирует его ценность, и удержаться на ней. «Вам никто ничего не должен» – мантра тех, кто верит в это устаревшее понятие справедливости.
Лев XIII и папы после него стремились усилить роль справедливости труда. Через 90 лет после выхода Rerum Novarum папа Иоанн Павел II, который также не любил коммунистические идеи и выступал за права рабочих, опубликовал энциклику Laborem Exercens («Совершая труд»). В ней он заявляет, что в труде есть достоинство только потому, что им обладают работники: «Человек работает, выполняет различные действия, относящиеся к процессу труда, именно потому, что он, человек, – личность»{330}. Это не работа наделяет нас достоинством, это мы привносим достоинство в работу. Иоанн Павел II объясняет это тем, что человек создан по образу и подобию Бога. В плюралистическом обществе теологическое обоснование ценности, присущей каждому человеку, не сработает, зато подойдет светское обоснование прав человека. Экономист Джин Сперлинг выдвигает эту идею в книге «Экономическое достоинство» (Economic Dignity). Вторя философу Иммануилу Канту, он утверждает, что люди заслуживают экономического достоинства, потому что являются не средством достижения экономической цели, а самоцелью{331}.
Вне зависимости от метафизического обоснования достоинства, положить конец тревожности, которую провоцирует протестантская этика, можно только одним способом: закрепить достоинство каждого человека вне зависимости от того, работает он или нет. Это значительно снизит ставки, которые мы делаем на работу. Веря в собственную ценность для общества, мы избавимся от необходимости постоянно доказывать ее на работе. Тогда мелкие неприятности, с которыми мы сталкиваемся в рабочем коллективе, – когда начальник придирается по мелочам, студенты списывают на экзаменах, водители отказываются платить за парковку – перестанут ощущаться как личное оскорбление. Они не смогут ухудшить нашу самооценку или сделать нас циничными.
Работая на парковке, привыкаешь к мысли, что твое достоинство никак не связано с твоей деятельностью. В документальном фильме о парковщиках многие из них жалуются, что недавние выпускники университета и их родители зачастую дают им непрошеные советы, уверяя, что диплом спасет их от бесперспективной работы. Один из сотрудников рассказывает, как выпускник снисходительно бросил ему: «Удачи в жизни». Ему очень хотелось ответить: «Ты понятия не имеешь, чем я живу. То, что ты видишь меня на работе, не означает, что ты знаешь всю мою жизнь»{332}. Клиенты парковки даже не догадывались, что у большинства работников уже есть дипломы. Что они обеспечивали свои семьи. Что некоторые из них были музыкантами и художниками. Конечно, и без всего этого каждый из них обладал достоинством – еще до того, как начал работать. Их трудовая деятельность не определяла, кем они являются. Они отыскали увлечения и собственные смыслы где-то за пределами крошечной парковочной будки.
Восприятие достоинства как неотъемлемого качества личности позволит нам требовать условий труда, соответствующих этому достоинству: индивидуальной рабочей нагрузки, стабильности, зарплаты, чтобы обеспечивать семью, доверия к нашей способности принимать решения, справедливого отношения, основанного на том, что каждый работник одинаково ценен. Благодаря этому работа станет намного этичнее, что поможет в борьбе с выгоранием.
Мне кажется, наиболее убедительный светский взгляд на человеческое достоинство в условиях работы, унижающей это достоинство, принадлежит Генри Дэвиду Торо. Он считал, что жить подлинной жизнью в условиях индустриальной эпохи невозможно. Поэтому он от них отстранился. Правда, его уход в леса Уолдена полностью не изолировал его от общества. Его хижина располагалась в 20 минутах ходьбы от гостиницы в центре Конкорда, которой управляла его мать. В начале книги «Уолден, или Жизнь в лесу» он хвастается, что поселился «на расстоянии мили от ближайшего жилья», однако лес кишел людьми: рабочими, путешественниками, изгнанниками и зеваками, которые пришли поглядеть на местную знаменитость и увидеть своими глазами спектакль размеренной жизни