ми правилами. Если я чувствую себя несчастным, то с большей вероятностью передам это окружающим.
Иногда я представляю, как университет решится бросить вызов выгоранию. Для начала проведут общее собрание кампуса, где каждый открыто признает, что существующие механизмы работы вредят всем и от разрушающей саму себя системы плохо каждому ее участнику. Каждый увидит, что причастен к существующему положению вещей, когда студенты, деканы, преподаватели и администраторы провоцируют друг у друга выгорание, но никто не признает проблему и все уверены, что надо и дальше усердно трудиться ради недостижимого идеала.
Хочется верить, что университеты и любые другие учреждения сумеют выстроить новый подход к работе, как только их члены признают, что они все оказались в затруднительном положении. Затем они поймут, что, даже если по отдельности чувствуют себя беспомощными, все вместе они являются организацией. Поэтому им по силам ее изменить.
Система смыслов, которую мы построили на неверных представлениях о том, что работа – это источник достоинства, формирования характера и жизненной цели, способствует сохранению культуры выгорания. Пандемия коронавируса не разрушила эту систему, однако поставила ее под сомнение. Стало ясно: ваш статус занятости никак не связан с вашей человеческой ценностью: десятки миллионов людей потеряли работу в один миг, и это не делает их плохими работниками или плохими людьми. Федеральное правительство США ощутимо увеличило пособия по безработице, добавив по $600 каждую неделю вне зависимости от того, сколько человек зарабатывал раньше. Таким образом, среднее пособие по безработице для половины сокращенных работников теперь превышало их зарплаты{438}. Эта мера была воспринята как шаг в сторону введения базового универсального дохода, который равен прожиточному минимуму. Такой базовый доход во время пандемии был введен в Испании{439}. Некоторые консервативные политики и бизнесмены в США даже высказали мнение, что такие пособия по безработице приведут к тому, что люди вовсе не захотят работать{440}. Когда протестующие вышли к капитолиям штатов, требуя, чтобы экономика «опять открылась», журналистка Сара Джефф написала, что у них «нет права этого требовать. У всех должно быть право сказать "нет". Можете назвать это "правом не работать"»{441}. Точь-в-точь слова Сунауры Тейлор. Возможно, всеобщий базовый доход – единственный способ реализовать это право. Это, наряду со всеобщим признанием человеческого достоинства, единственный путь к тому, чтобы сделать работу свободной – позволить людям браться за нее, зная, что они могут в любой момент уволиться, не опасаясь голода или порицания.
Даже если бы не было вируса, многовековую систему, построенную вокруг важности работы, все равно бы ожидала встряска, но по причине автоматизации. По иронии, многие профессии, которые казались во время пандемии социально незаменимыми (кассиры, работники складов, водители грузовиков), будут более подвержены риску автоматизации в следующем десятилетии. Существует реальный шанс, что к моменту, когда рожденные в 2022 г. дети достигнут зрелости, машины будут способны выполнять любую задачу{442}. Конечно, они не заменят всех и каждого, но стоит признать, что экономика неуклонно движется в этом направлении. Работа в привычном нам смысле может вскоре исчезнуть.
Как вы уже знаете, я считаю это захватывающей перспективой. Чего бы нам ни стоила пандемия, она расчистила в нашем воображении место для нового, более человечного будущего. Проблема в том, что во время коренных перемен мы склонны не открываться новым идеям, а держаться за существующие, даже если их непригодность уже доказана. В книге «Радикальная надежда: Этика на грани культурного разрушения» (Radical Hope: Ethics in the Face of Cultural Devastation) философ Джонатан Лир пишет, что широко распространенное чувство уязвимости общества сужает наше видение именно тогда, когда оно должно быть широким, как никогда. Когда наша культура под угрозой, мы вцепляемся в знакомые идеи – как политики, которые хотели отменить карантин и вернуть всех на работу. Лир пишет: «Нам кажется, будто, если мы не будем настаивать на правильности нашего мировоззрения, оно попросту рухнет»{443}.
Лир утверждает, что те, кому удалось добиться больших успехов в существующей системе, «меньше всего приспособлены» к поиску новых решений, когда она перестанет существовать. Он задается вопросом: «Не умаляет ли мой успех в нынешней культуре мою способность справиться с вызовами радикально нового будущего?»{444} Именно поэтому вдохновение мы должны черпать на окраине культуры, в людях, которые не добиваются успеха или признания в существующей системе. Бенедиктинские монахи, художники с ограниченными возможностями Эрика Мена и Патрисия Нордин в разной степени переросли старую рабочую этику. Они отказались верить в благородную ложь и построили модель процветания на другом фундаменте. Эти модели основаны не на работе, но на всеобщем достоинстве, сострадании к себе и к другим и смысле, который скрывается в занятии, выбранном по душе.
Революция роботов могла бы решить проблему несоответствия работы нашим идеалам и ожиданиям. Во многих отраслях идеальный работник все больше напоминает машину. Машине не нужны ни свобода, ни личная жизнь. У нее нет достоинства. Она не принадлежит к обществу и не будет чувствовать себя покинутой. У нее нет нравственного облика, который можно разрушить. Она способна повторять одни и те же действия до бесконечности. Машины не стремятся к трансценденции и не беспокоятся, удовлетворяют ли они истинные человеческие потребности. Что важнее всего для бизнеса – машинам не нужно платить.
Как бы то ни было, работа, к которой мы привыкли, не заслуживает спасения. Может, потому, что она по своей сути не так уж и хороша. Может, стоит предоставить ее роботам и придумать, как разделить между нами плоды их труда. (Признаю, задача не из простых.) Тогда мы сможем гулять с собакой, когда захотим. Играть в теннис каждый день после завтрака. Научиться рисовать. Непрерывно молиться. Валяться на траве с детьми и наблюдать за облаками.
Пусть выгорают машины. А у нас есть дела поинтереснее.
Благодарности
Я хотел бы поблагодарить моих друзей, коллег и наставников, чья интеллектуальная, редакторская и эмоциональная поддержка помогла мне довести эту книгу до ума: Бет Адмирал, Эбби Арнетт, Гарретта Барра, Дэна Класби, Джейсона Даннера, Барб Феннер, Марка Феннера, Робина Филда, Эми Фройнд, Тони Грассо, Кендру Грини, Эрин Грир, Чарльза Хатфилда, Аннелизу Хайнц, Дэна Иссинга, Фаррелла Келли, Кертли Найт, Кэти Краммек, Винсента Ллойда, Тома Макэмана, Николь Марес, Чарльза Марша, Чака Мэтьюза, Дженни Макбрайд, Майкла Макгрегора, Норин О'Коннор, Регана Рейтсму, Криса Скарборо, Джоэла Шумана, Росса Слоуна, Джесси Старлинг, Уитни Стюарт, Джанис Томпсон, Брайана Тилла, Шили Уоррен, Бена Райта и Вилли Янга.
Я благодарю моих рецензентов Элизабет Барбур, Сила Клинглера, Кристину Ларокко, Робина Макдональда, Даниэль Меткалф-Ченель, Марту Вулф и Вонетту Янг. Их трепетное и внимательное отношение к моей работе в последние несколько лет улучшило этот проект и мои писательские навыки в целом. Я благодарю Энн Грей Фишер и Уилла Майерса за то, что они часто и охотно читали и обсуждали со мной эту книгу и делились своими остроумными замечаниями.
Я благодарю Томаса Хагенбуха и Эмили Зурек не только за многолетние беседы о работе, но и за готовность выразить общее мнение сотен студентов, которое помогло мне посмотреть на нее свежим взглядом.
Я благодарю всех, кто поделился со мной своим опытом, независимо от того, упомянуты их имена в книге или нет, а также монастырь Христа в Пустыне, монастырь Святого Бенедикта, аббатство Святого Иоанна и организацию CitySquare.
Я благодарю Колледжвиллский институт за то, что дважды приглашал меня на писательские семинары, а также Национальный фонд гуманитарных наук и Луисвиллский университет – за финансовую поддержку проекта на ранних этапах.
Я благодарю редакторов газет и журналов, которые помогали мне облечь мои мысли в точные формулировки на ранних этапах проекта: Элизабет Брюниг, Эвана Деркача, Элин Калбиан, Мартина Кавку, Райана Керни, Лору Марш, Б. Д. Маклэя, Джона Наги, Тима Рейди, Мэта Ситмана, Джея Толсона и Керри Вебер.
Я благодарю группу The War on Drugs, чей альбом Lost in the Dream стал музыкальным сопровождением моей работы.
Я благодарю издательство University of California Press за то, что эта книга вышла в свет. Особенно я благодарю Наоми Шнайдер за то, что она рассмотрела мою книгу о выгорании, а также Саммер Фару, Терезу Йафоллу, Бенджи Майлингза, Франсиско Рейнкинга и всех сотрудников, чей труд незаметен с первого взгляда. Я благодарю Кэтрин Озборн, которая редактировала рукопись, и Шеннон Ли, которая снабдила книгу алфавитным указателем. Я благодарю ученых, включая Анну Шаффнер, которая по приглашению издательства внесла ценные правки в черновик книги.
Я благодарю мою семью за бесконечную поддержку: мою маму Кэрол, моих сестер Лизу и Николь и моего брата Джеффа. Я благодарю тех, кто покинул нас, пока велась работа над книгой: Тони, Нану и моего отца Джорджа.
Я благодарю следующие издания за разрешение использовать принадлежавший им материал: Taming the Demon, Commonweal, 8 февраля 2019 г.; When Work and Meaning Part Ways, The Hedgehog Review 20, № 3 (осень 2018 г.), Millennials Don't Have a Monopoly on Burnout, The New Republic, 10 января 2019 г.; Imagining a Better Life After Coronavirus, The New Republic, 1 апреля 2020 г.