Голос Мозга растаял в легком звоне, наполнившем голову Ирцарио. Кто-то звонил ему по засекреченному каналу. Это мог быть только вызов с Гинопоса, но Ирцарио не сумел опознать звонившего. Он одернул манжету, чтобы никто не заметил пульсирующего свечения браслета и прикрыл глаза.
«Кто это?»
«Друг» — был ответ.
«У меня есть друзья на Гинопосе?»
«Хотя бы один есть. Ты ведь сейчас летишь на Вагран? Я считываю сигнал с твоего браслета».
«Через десять минут буду там».
«Туда же летит Кидес».
«Что?!» — Ирцарио, забывшись, чуть не вскрикнул. Кидес! Сумасшедший цепной пес Аргеноя, бешеная тварь, которой, кажется, опасался и сам главнокомандующий.
«Его послал Аргеной. Приказ прост: убить всех, кроме Хирта. Хирта привезти на Гинопос. Ты знаешь, Ирцарио, что для Кидеса значит приказ. Он не станет его творчески интерпретировать. Если бы я мог, то посоветовал бы правительству немедля приступать к эвакуации».
«Сколько у меня времени?»
«Кидес будет на месте через час. Думаю, если ты его опередишь, у тебя будет шанс вернуть все на свои места».
Связь прервалась. Ирцарио так и не успел понять, кто это был — голос подвергся сильной трансформации. Но причин не доверять полученным сведениями не было. Ирцарио открыл глаза.
— Теперь слушайте меня, заговорил он, обращаясь, как командир к солдатам. — Все должно быть сделано максимум за полчаса. Группу веду я.
— Ты не заболел? — подскочил Мозг. — Дай я тебе лоб пощупаю.
Ирцарио перехватил и вывернул его руку, выбил автомат из рук Мелкого и уставился на Зверя. Тот целился в него из ружья.
— Давай, — кивнул Ирцарио. — Стреляй, Зверь. Разгерметизируй тут все к хуям.
Зверь заскрипел зубами и опустил оружие.
— Отлично. — Ирцарио выпустил Мозга. — Еще раз, сначала. Я командую операцией. Приходим, берем и уходим — все предельно просто. Без игр, без выпендрежа. Мозг, скажи пилоту, чтобы…
Голос пилота прервал его:
— Зафиксировали Хирта. Он один идет через лес. Пристегните ремни, чтоб не влипнуть бошками в потолок. Сейчас сперва входим в атмосферу, а потом сразу вертикальная посадка.
Все поспешили выполнить предписание. На лицах военных читался азарт. Они уже успели позабыть о недавнем инциденте. Только Ирцарио хмурился, думая: «Почему Хирт один? Что с остальными? Где этот чертов Лейст и где Елари?»
От ответов его отделяло всего пять минут, напоминающих пять тысячелетий.
Глава 33
Дверь была открыта. Елари лежала в одежде, на неразобранной кровати, уставив неподвижный взгляд в потолок. На появление Лейста она не отреагировала.
— Привет, — сказал он и, не дожидаясь приглашения, сел на краешек кровати.
Девушка не шелохнулась, но Лейст почувствовал, как она напряглась.
— Все это время я воевал с тобой, — заговорил Лейст, глядя на свои сцепленные ладони. — Мне казалось, что только ты стоишь между мной и жизнью. Казалось, что стоит только убить тебя, у себя в голове, как снова засияет солнце. Но даже десять лет в десанте не смогли тебя убить.
Она слушала. Лейст был уверен, что Елари не пропускает ни одного его слова, и продолжал говорить:
— Лишь когда я убил ту женщину, ты умерла — одновременно с ней. Хотя нет, не правда. Ты умерла, когда я узнал, что эти двое убили её дочь, которую я хотел спасти. И вот, я получил свою свободу. Знаешь, что я понял? На самом деле ты стояла между мной и смертью. Я убил тебя, а больше не было ничего, кроме, разве что, навыков десантника.
Лейст прикоснулся к ее голени, и девушка вздрогнула, но не сделала попытки отодвинуть ногу.
— Ты должна понять, — продолжал Лейст. — Я не оправдываюсь и даже не испытываю чувства вины. Будь на то необходимость, я убил бы сотни таких, как она — невинных. Цивилизации не существует — этому меня научили в армии. Есть сильные и слабые. А еще есть закон — он сильнее всех. Я не пошел против закона, и мне плевать на разрушенные жизни. Мне больно было, потому что ты умерла тогда. И я бросился в Аид, как в древних мифах, чтобы вернуть твою душу. Неосознанно я принес большую жертву, и бог, может, впервые за тысячи лет, принял ее. Ты вернулась, ты здесь. Я… я снова люблю тебя, и теперь не буду пытаться убить.
Ее нога дрожала под его пальцами. Лейст понимал, что девушка задыхается от слез, но молчал и даже не повернул головы.
— Ты изуродовал себя, — прошептала она.
— Пожалуй, так.
— Я виновата…
— Нет! — Лейст встал и подошел к окну, уставился на вековой лес, тянущийся до горизонта. — Ты не можешь отвечать за действия человека, которого давно вычеркнула из жизни. Закончили эту тему, не желаю слышать.
Его резкий тон удивил ее. Слезы просохли. Елари села на кровати и несколько раз глубоко вдохнула.
— Так что же дальше? — спросила она. — Теперь, когда ты воскрес, твоим призванием оказались пляски под дудку Хирта? Ты всерьез вознамерился убить принцессу Иджави?
— Если на то будет необходимость.
— Но…
— Елари. — Он повернулся и наконец посмотрел ей в глаза. — Я не собираюсь сидеть в тюрьме за убийство полицейского и попытку развязать Галактическую войну. Почему-то я верю, что Хирт хочет добиться мира, и я помогу ему в этом. Может, в этом мире и для меня найдется место — как знать. Вопрос о том, что буду делать дальше я, даже не стоит. Вопрос в другом: что будешь делать ты?
Когда стихли последние слова Лейста, воцарилась тишина. Елари сидела, глядя в пол, не двигаясь и, кажется, даже не дыша. Лейст только сейчас начал понимать свой вопрос. Он открыл было рот, чтобы выразить мысль иначе, как-то смягчить жестокий смысл вопроса, но Елари заговорила первой:
— А какие варианты у меня есть? Вы с Хиртом вознамерились устроить переворот. Вернее, переворот устроишь ты, потому что у него кишка тонка. Я молчу о том, что как только ты все сделаешь, он от тебя отвернется — ты и сам об этом думал. Но сейчас ведь речь о другом, так? Да, мы говорим обо мне. Что должна делать я, если мы вместе доберемся до «Ковчега»? Теперь, когда я знаю, что должно произойти. Я могу молчать и улыбаться, смотреть, как вы обезглавливаете мой народ. Нет, я не смогу так. Или сказать правду, донести на вас? Тогда тебя казнят. Я не хочу этого.
Лейст молчал. Она все поняла верно. Вот он, момент, который повернет все в какое-то новое русло. Момент, после которого повернуть назад будет уже невозможно.
— Я останусь здесь, — шепнула девушка.
— Что?
— Ты меня услышал. Я останусь здесь — и будь что будет. Я не хочу лететь на «Ковчег» с таким грузом. Не хочу ничего решать.
Лейст поморщился и снова отвернулся к окну.
— Какая-то трусливая стратегия, — сказал он.
— Может быть. Я не такая, как вы. Не готова принимать решения за миллионы людей.
— Тогда почему бы тебе просто не сдать меня?
— Тогда почему бы тебе просто не убить меня?
— Я так не могу.
— И я.
Лейст задумался над еще одним вариантом: остаться с ней. Пусть Хирт сам решает свои проблемы, а они вдвоем смогут жить здесь и… Ждать, пока гинопосцы не придут с зачисткой? Нет. Лейст осознал, что не может позволить Елари остаться здесь. Она полетит с ним, по своей воле или против нее.
— Поговорю с Элласом насчет снегохода, — сказал он вслух.
— Спасибо.
— И выходи к завтраку. Человек приютил нас, несмотря на риск. Ни к чему его обижать.
— Да, конечно. Дай мне минутку привести себя в порядок.
Лейст остановился в дверях и, неожиданно для самого себя, сказал:
— Если захочешь умыться, зачерпни снега за окном. Он такой… Свежий.
Когда Лейст спустился вниз, Эллас уже закончил с готовкой. На столе стояла гигантская миска салата и четыре тарелки.
— Куда твой зеленоглазый друг запропастился? — спросил Эллас, раскладывая вилки. — Девушка спустится?
— Да, через пару минут. Пойдем, пройдемся?
— Сейчас? — Эллас оглянулся куда-то в район бывшей стойки регистрации.
— Ага. Что может быть лучше прогулки перед завтраком?
Эллас пожал плечами и, подойдя к дверям, снял с вешалки пару курток.
— На вот, надень, — посоветовал он. — Смотреть не могу на твою форму.
— А я уже вроде как привык, — усмехнулся Лейст, но все же надел куртку — на улице явно было прохладно.
Они прошли к летному полю и остановились, глядя на работу снегоуборочников.
— Мы сможем решить проблему с кораблем? — спросил Лейст.
— Честно тебе сказать — не представляю, как это сделать, дружище. Ты просишь невозможного.
— Я прошу тебя рассмотреть все варианты до единого. То корыто, на котором мы прилетели, подлежит ремонту? Если с него снять маячок, нас устроит даже этот вариант.
— «Даже»! — воскликнул Эллас. — Да это ваш единственный вариант, дружище. Маячок-то я уже снял, сегодня утром — дело минутное. Но на ремонт уйдет много времени и много денег, которых у меня нет.
Лейст прикоснулся к браслету — он старался сделать это движение незаметным. Браслет остался холоден. Связи не было. Значит, Эллас так и не вырубил глушилку.
— А если предположить, что у нас есть деньги? — спросил он.
— Предположениями крыло к кораблю не приклепаешь.
— Помнишь Мазура и Фарида?
Эллас вздрогнул так, что нельзя было даже притвориться, что не заметил этого.
— В чем дело? — удивился Лейст.
— Н… Ни в чем… В смысле… Ты посмотри только, одного снегоуборочника не хватает! И где твой друг? Черт, надеюсь, этот полудурок не попытался проехать на нем к городу — тут снег вокруг рыхлый, что…
— Эллас! — Лейст повысил голос. — В чем дело?
— В чем? Ни в чем, о чем ты, дружище…
— А ну стой! — Лейст схватил друга за рукав. — Мне это уже надоело. Сколько можно врать? Ты врешь мне, человеку, с которым прошел через ад.
— Я никогда не…
— Заткнись! — Лейст тряхнул его, и Эллас дернулся, будто кукла. — Что происходит? Что за корабль прилетал ночью? Сейчас, пока не поздно, скажи: ты нас сдал? И если сдал, то кому? Гинопос или правительство?