– Никуда я не поеду.
– Черта с два – не поедешь, – пробормотал он и потянул ее к дому.
Джессика снова вырвалась:
– А теперь послушай меня. Это моя жизнь, мой магазин и мои друзья. И я останусь здесь, пока все не кончится. Я буду слушаться тебя во всем, Слейд, но я не сбегу.
Он смерил ее взглядом с головы до ног:
– Я должен доложить о случившемся. Иди прямо к себе в комнату и жди меня там.
Она кивнула, не слишком поверив в то, что он так легко сдался.
– Хорошо.
Он посмотрел ей вслед, не вполне доверяя.
Едва войдя к себе, Джессика начала срывать одежду. Стало почему-то делом величайшей важности смыть с себя каждую песчинку, а заодно и каждое мгновение, которое она провела на берегу. Она включила горячую воду на полную мощность, пока всю ванную не заполнил пар. Быстро опустившись в воду, она едва не вскрикнула, так показалось горячо ее намерзшемуся телу. Взяла мыло и намыливалась снова и снова, пока не исчез соленый, потный запах пережитого страха.
"Это был кошмар», – твердила она себе. А вот здесь, в ванной, все нормально, все как следует: зеленый кафель на стенах, плющ на окне ванной, палевого цвета полотенца с бледно-зеленой каймой, которые она купила только в прошлом месяце.
Тогда в ее жизни все было так просто. И не было человека, хладнокровно согласившегося убить ее за вознаграждение. Дэвид был все еще младшим братом, которого у нее никогда не было. Майкл – другом, партнером. И она даже не слышала о полицейском по имени Джеймс Слейдермен.
Джессика закрыла глаза и прижала к векам горячие влажные пальцы. Нет, это был не кошмар. Это была реальность. Она лежала, скорчившись за россыпью камней на берегу, а человек, которого она едва знает, но любит, рисковал своей жизнью ради ее спасения. Это была жестокая, ужасающая реальность, и надо смотреть ей прямо в лицо. Время, когда она могла небрежно сказать Слейду, что он ошибается, прошло. Она слепо доверяла людям, а некто, кого она любила, беззастенчиво обманывал ее и вовлек в какое-то страшное дело. Проще говоря, использовал ее.
Но кто из них? Неужели Дэвид и Майкл равнодушно позволили кому-то замыслить план убийства? Опустив руки в воду, Джессика приказала себе успокоиться. Нет, она ни в коем случае, ни за что в это не поверит.
Слейд думает, что ей что-то известно, просто она не догадывается. Похоже, ей вряд ли удастся найти разгадку тайны. Джессика закрыла глаза и опустилась поглубже в ванну. Ей не остается ничего, кроме как ждать.
Совсем не удовлетворенный разговором со связным, Слейд позвонил непосредственно комиссару полиции.
– Я слушаю, – раздался несколько раздраженный голос Додсона.
– Кто-то сегодня утром пытался убить Джессику.
С мгновение на том конце провода висела мертвая тишина.
– Подробности, – коротко приказал комиссар.
Слейд бесстрастно доложил, сжимая телефонную трубку так крепко, что у него побелели суставы пальцев.
– Она не соглашается уехать, – заключил он, – я добиваюсь, чтобы она убралась, и сегодня же. Не медля. Мне необходимо ваше официальное распоряжение о принудительном надзоре. Я могу доставить ее в Нью-Йорк меньше чем за два часа.
– Я так понимаю, что вы уже приняли соответствующие меры.
– Похоже, ваши друзья в бюро хотят, чтобы она оставалась здесь. – Говоря это, Слейд уже не пытался скрыть горечь. – Они не желают как-то помешать расследованию на этой, весьма уязвимой, стадии, – процитировал он, крепко зажав губами сигарету. – Пока она согласна сотрудничать, они не хотят ее отъезда. Так?
– А что Джессика? – Додсон оставил его тираду без ответа.
– Она упрямая дура, которая чересчур беспокоится об Адамсе, Раисе и своем драгоценном магазине.
– Вы, как я понимаю, хорошо ее за это время узнали, – прокомментировал комиссар. – Она вам доверяет?
Слейд выпустил струю дыма:
– Да.
– Держите ее в доме, Слейд. В ее комнате, если сочтете необходимым. Слуги пусть думают, что она больна.
– Я хочу…
– То, чего хотите вы или я, неважно, – спокойно сказал Додсон, – но если дело дошло до киллера, значит, ей лучше быть там, под вашей охраной, чем где бы то ни было еще. Мы должны действовать быстро, используя удачный шанс, пока они не узнали, что контракт уже недействителен за гибелью исполнителя.
– Получается, что она вроде наживки, – с горечью заметил Слейд.
– И вы позаботитесь о том, чтобы эту наживку проглотили, – отрезал Додсон. – Получили приказ – исполняйте.
– Слушаюсь, сэр. – Слейд в сердцах шмякнул телефонную трубку на место. И, поглядев вниз, на руки, подумал, что они у него, по сути дела, связаны. Все ему сопротивляются, начиная с Джессики. Само расследование, его суть потеряли для него всякое значение. Джессика – это цель и смысл, что совершенно лишало его возможности быть объективным.
Слейд сжал кулаки. Он любит ее. Как и когда он полюбил – у него не было ни малейшего представления. Может, в первый же день, когда она чуть не кубарем скатилась на него по лестнице. Но как все это глупо.
Он с силой потер лицо руками. Глупо, даже если не считать заварушки. Они родились по разные стороны забора. У него нет права любить ее. А уж чтобы она любила его – это просто абсурд. Да, сейчас он ей нужен. Уж такие обстоятельства! Но все это изменится, когда с делом будет покончено.
Ну хватит. Не время думать, как он справится со своими чувствами, когда Джессика будет в безопасности. Прежде всего надо обеспечить эту безопасность. Он медленно, со всей силой раздавил сигарету и пошел наверх к Джессике.
Они вошли в спальню одновременно. Джессика из ванной, Слейд из коридора. Она была замотана в большое кремовое полотенце с бледно-зеленой каймой. Влажные волосы падали на плечи, от нее исходил чистый запах мыла. Покрасневшая от пара кожа блестела.
С минуту они стояли неподвижно, глядя друг на Друга. Когда он повернулся, чтобы закрыть за собой дверь, она уже поняла, что он зол, как черт.
– С тобой все в порядке?
– Да. – Она вздохнула, потому что это была правда, но не вполне.
– Мне сейчас лучше. Не сердись на меня, Слейд.
– Ты просишь о невозможном.
– Ладно. – Желая чем-нибудь себя занять, Джессика подошла к туалетному столику и взяла головную щетку. – Что же мы теперь будем делать?
– Ждать.
Ненавидя собственное бессилие, он сжал кулаки в карманах.
– Ты будешь сидеть дома, пусть слуги думают, что ты больна, или очень утомлена, или просто ленишься. Ты не должна отвечать на стук в дверь, телефонные звонки или с кем-либо видеться, если меня нет в комнате.
Она бросила щетку, встретив его взгляд в зеркале.
– Я не хочу жить в своем собственном доме, как в тюрьме.
– Тебя никто не спрашивает. Впрочем, можешь и впрямь переселиться в тюремную камеру, – придумал он на ходу и для пущей убедительности пожал плечами, – выбор за тобой.
– Ты не сможешь меня туда упрятать.
– Отчего же? – Опершись на дверь, он дал себе команду успокоиться. – Теперь ты будешь делать все, как я скажу. Начиная с этого самого момента, Джесс!
Ее мятежные чувства сразу же улеглись, едва она вспомнила мучительные, страшные минуты на пляже. Ведь она не только своей жизнью рискует, но и его тоже.
– Ты прав, – тихо сказала Джессика, – извини меня. – И вдруг круто к нему повернулась:
– Как же мне все это отвратительно! Все, все.
– Я сказал Бетси, чтобы тебя не беспокоили, – спокойно ответил Слейд. – Она вбила себе в голову, что ты подхватила у Дэвида грипп. Пусть так и думает. Почему бы тебе не поспать?
– Не уходи, – поспешно сказала Джессика, едва он взялся за дверную ручку.
– Я буду в библиотеке. Тебе необходимо отдохнуть, Джесс, ты совершенно измотана.
– Нет, мне необходим ты, – поправила она его и подошла к Слейду. – Люби меня, люби меня сейчас, словно мы просто мужчина и женщина, которые хотят быть вместе. – И она обхватила руками его шею. – Неужели нельзя сделать вид, что это так, хоть на несколько часов? Давай посвятим друг другу остаток этого утра.
Он коснулся тыльной стороной руки ее щеки, жест доселе ему не свойственный. Джессика умела вызывать у него неведомые ему ранее чувства. Слейд удивился: неужели ее потребность в нем так же велика, как его – жажда касаться и любить, любить, забыв обо всем на свете. «Она так близко», – подумал он, проведя суставами пальцев по ее скуле. Уже так скоро он потеряет Джессику навсегда.
– У тебя под глазами синяки, – хрипло сказал Слейд. – Тебе обязательно надо отдохнуть. – Но его рот уже искал ее губы. Их прикосновение было ласковым, осторожным, утешающим. Джессика словно растворилась душой, покоренная нежностью, которой ей наконец удалось добиться. Он все еще касался ее лица, водя по нему, словно слепой, старающийся запомнить его навсегда. Ее губы раскрылись от вздоха, и ему показалось, что он сейчас весь перельется в этот мягкий, влажный поцелуй. Прошлой ночью они вот так же стояли в крепком объятии, порождающем бурную, неистовую страсть. Но этот нежный поцелуй возбудил их сейчас ничуть не меньше.
Пальцы Слейда скользнули по шее Джессики, почувствовав, как учащенно забилась жилка. Она хотела его. Он хотел ее. Думая только об этом, он стал развязывать узел на полотенце. Джессика видела, как потемнели у него глаза, каким взглядом он окинул ее, и стала расстегивать ему рубашку. В прошлую ночь он заставил ее летать. Сейчас у нее появилось ощущение, будто она плавает по реке. Легкие поцелуи, тихие слова. Она не ожидала такого. Он провел рукой по ее влажным волосам, перебирая каждую прядь и разглаживая их на подушке, наслаждаясь их шелковистостью.
Дрожащими руками она стягивала с него одежду под его бессвязное бормотание. И, прижавшись друг к другу пылающими телами, они отправились в путь. В окна застучал дождь.
Слейд никогда не был нежным любовником – требовательным, страстным – да, но только не ласковым и нежным. Джессика что-то отомкнула в его душе, какой-то иной источник желания. Он хотел ее так же неотступно, как ночью, но вместе с голодом пришло мягкое, успокаивающее дыхание любви. И это спокойное чувство учило их понимать друг друга в постели. Дотронься до меня здесь, дай мне насладиться тобой, твоей плотью, посмотри на меня. Слова не требовались, их сердца и мысли были заодно.