Он тяжело вздохнул, глядя в глаза Ирине.
— Долго жить будет Борька Чугаев, очень долго… Отчаянная голова… Пока мы думаем и прикидываем, он действует. И действует дерзко и отважно. Сегодня среди бела дня на виллу Григорянца явился какой-то человек, якобы проверить газ, нет ли утечки. Так что он сделал? Вытащил пистолет, уложил на пол телохранителей Григорянца, как котят, вывел его из дачи, усадил в какую-то машину и увез в неизвестном направлении. Догадываешься, кто это был?
— Вот сволочь-то, — с досадой махнула рукой Ирина. — Напортит только все… Сколько я ждала своего часа, и вот — перебежал дорогу… Устроит кровавую баню вместо планомерной утонченной мести… Сделает все грязно и отвратительно, да и наследит к тому же выше всех возможных пределов. А отвечать за все это придется нам с тобой… Что нам теперь делать прикажешь?
— Полагаю, ждать дальнейшего развития событий. Другого не остается…
— Да, Феденька, один крутой отморозок может сделать больше, чем люди твоего сурового брата.
— У всех свои методы, — досадливо произнес Федор. — Однако, разыскать его не помешает…
— К брату снова будешь обращаться?
— Нет, не стану. Его нет в Москве, и никто не знает, где он. Когда я обратился к нему за помощью, он дал мне надежных людей, однако попросил, чтобы я его больше с этим вопросом не беспокоил. Он вообще уговаривает меня уехать в Германию, обещает купить там дом. Я наверное так и сделаю после всего этого. И ты поедешь со мной…
— А моего согласия ты не спросил?
— Спрашиваю вот…
— Так вот, Федор, я против, — резко сказала она, но потом поглядела в его печальные голубые глаза и добавила гораздо мягче. — Поглядим… Потом… как ты говоришь, после всего этого…
— Так что брат нам тут помочь не сможет. А поможет нам, знаешь кто?
— Кажется, догадываюсь, — глаза Малиновской как-то посветлели.
— Да, Ирка, поможет нам именно тот, кто нам об этом сообщил. Ты знаешь, он мне понравился с первого взгляда… Отличный мужик, вызывает такое доверие… И главное, о нем прекрасно отзываются весьма серьезные люди — Жерех, например. Он, например, рассказывал, что Савельев помог Роману Дергачу спасти из рук маньяка его любимую женщину. А Романа уважает даже мой брат, хоть они и принадлежат, так сказать, к разным группировкам. Нет, Савельеву можно доверять, это очень порядочный человек, и очень смелый, порой, даже слишком…
Федор перезвонил Косте, но того уже не было дома… Не отвечал и его мобильный телефон.
— Что будем делать? — спросила Малиновская.
— Что делать? Пока нам делать нечего, кроме, как ехать навещать нашего друга Левушкина. А то как бы он там с ума не сошел рядом с трупом… Не переборщить бы, как с Прокофьевым, больно уж они слабенькие оказались…
— Поехали, — махнула рукой Ирина.
А тем временем Константин Савельев уже находился на полпути к Петровке 38, где он хотел разузнать максимум возможного про некого господина Чугаева, осужденного в свое время за соучастие в убийстве Алексея Малиновского.
Переговорив с Федором и почувствовав в его голосе искреннее удивление, он сразу же понял, что тот не имеет никакого отношения к похищению Григорянца, о котором сообщил ему по телефону майор Молодцов. И сразу же припомнился странный взгляд Малиновской, когда он задал вопрос о судьбе Чугаева. И он направился в Уголовный розыск.
— Чугаев-то? — улыбнулся майор Молодцов. — Наслышан, как же? Отморозок, крутая личность, совершенно не признающая никаких правил. Отсидел в свое время три года, погулял с годик, опять сел… Освободился в последний раз только под Новый Год… Где он теперь, никто толком не знает…
— Приблизительно о его местонахождении знаю я, — возразил Костя. — Я полагаю, что он находится здесь, в Москве, либо в ближайшем Подмосковье. И в очень интересной компании.
— А ну-ка, ну-ка…, - заинтересовался Молодцов.
— В компании того человека, который вместе со своим папашей засадили и его, и его друга Шилкина за решетку за преступление, которого они не совершали…
— Григорянца?!
— Именно. Полагаю, что именно он, представившись газовиком, проник на виллу Григорянца, застращал телохранителей и похитил хозяина.
— Группа уже давно выехала на место происшествия, — сообщил Молодцов. Ведется розыск. — А ты уже догадался, кто именно его похитил… Оперативно работаешь…
— Эх, — вздохнул Костя. — Догадаться, это не значит найти. А где искать такого человека, который действует практически в одиночку, знает лишь всевышний. Полагаю, сделать это будет крайне непросто. А пока найдем, Чугаев наверняка успеет порвать этого Григорянца на куски. Судя по всему, личность это весьма необузданная и дикая. Да и правда, честно говоря, на его стороне.
— Признаешь самосуд?
— А как же? Закон-то не сумел защитить ни права пострадавших, ни права невинно осужденных. Вот люди и взяли восстановление справедливости в свои руки. Что им ещё оставалось делать?
— То есть, ты хочешь сказать, что и убийство Татьяны Григорянц и исчезновение Левушкина и Прокофьева, все это дело рук Чугаева?
— Тут сложнее, Геннадий, тут сложнее…, - уклончиво говорил Костя, ему не хотелось в этих стенах упоминать имена Ирины Малиновской и её друга Федора. — Понимаешь, один тот августовский день девяносто первого года переломал судьбы многим людям… И теперь они за свои судьбы готовы мстить… Воистину, не буди лихо, покуда тихо…
— И что же ты намереваешься делать?
— Что делать? Искать, искать, искать… И Чугаева, и Григорянца, и Левушкина, и Прокофьева. А уж сколько займет времени этот процесс, не знаю… Полагаю только одно, спасти эту троицу от самосуда будет очень сложно…
11
— Вылазь, — пробасил Григорянцу человек, представившийся газовиком, толкая его из проржавленного «Москвича».
— Ты куда меня привез? — пробормотал Эдуард, одетый по-домашнему, в спортивный костюм и пробковые тапочки.
— А ты мне не тычь, я те не Иван Кузьмич, — буркнул «газовик», схватил за грудки Григорянца и с недюжинной силой вытолкнул его из машины на снег. Григорянц еле удержался на ногах.
— Что вам от меня надо? — перешел на «вы» насмерть перепуганный бизнесмен. — Вы от Малиновской, я понимаю… Где она? Я готов ей все рассказать…
— Какой такой Малиновской? Не знаю я никакой Малиновской. Пошел вперед!
«Газовик» вытащил из кармана пистолет Макарова и погнал Григорянца в лес.
— Чего, примерз, крутой? Ничего, не так ещё замерзнешь, — пообещал он. — Мы в зоне мерзли, теперь твоя очередь.
Сам он был одет в теплую дутую куртку синего цвета и в пушистую собачью ушанку. На ногах были меховые сапоги. Лицо его показалось Григорянцу странно знакомым, как будто он когда-то давно видел его. Но где именно видел, он никак не мог вспомнить…
— Чего, глазами стал слабнуть? — презрительно фыркнул «газовик». Смотришь, щуришься и ни хрена не видишь… У, паскудина позорная…
Григорянц пошел по тропинке первым. Сзади, толкая его дулом пистолета в спину, шагал «газовик», постоянно бубня себе под нос грязные проклятия в адрес своего подконвойного.
Они прошли так около километра и вышли на другую дорогу. Там, на обочине стоял «Жигуленок», не менее ржавый, чем тот «Москвич». Но, в отличие от «Москвича» у него были номера. В машине сидел какой-то человек.
— Пересаживайся, Бердяшка! — скомандовал «газовик».
— Достал-таки, Чудо? — подивился Бердяшка, увидев перед собой такое странное явление, как человек в спортивном костюме, тапочках и роговых очках среди заснеженного февральского леса.
— Кто ищет, тот всегда найдет, — мрачно констатировал Чудо. — А кто весел тот что? — обратился он к Григорянцу. — Тот что, говорю, творит, падло очкастое?
— Тот смеется, — пролепетал Григорянц.
На эти слова Бердяшка и Чудо позволили себе расхохотаться.
— Вот мы и смеемся, в натуре, — констатировал Чудо. — А ты что не смеешься, волчара позорная? — схватил он его за грудки и сильно толкнул. Не весело тебе с нами, что ли?
Григорянц смолчал. Ему и впрямь было не весело. А наоборот, мерзко до невозможности. Оба его собеседника представляли собой настоящих маргиналов, безо всякого понятия, однако, как видно, далеко не робкого десятка…
— Не весело, так садись в тачку, поехали кататься, глядишь, развеселю, — пообещал Чудо. — Только ты поедешь без удобств, в багажнике поедешь… Ничего, там просторно, я всякую срань оттуда повытащил давеча, глядишь, не усохнешь… А и усохнешь, невелика потеря… Козлятина драная…
Он открыл багажник и велел Григорянцу лезть туда. Чтобы тот поторопился, подталкивал его дулом пистолета. Бердяшка тем временем мочился на снег и постоянно отхаркивался.
Багажник захлопнулся, и они поехали какими-то проселочными дорогами, судя по тряске, которую испытывал Григорянц, съежившись в вонючем багажнике «Жигуленка». Ехали довольно долго. Порой останавливались, возможно, на заправке, судя по жуткому запаху бензина, проникшему в багажник. Кричать Григорянц побоялся, он видел, что оба маргинала настроены весьма агрессивно и ничего не боятся. Нажать на курок пистолета им бы ничего не стоило…
Потом снова ехали, трясясь на российских заснеженных дорогах…
Григорянц чувствовал, что просто подыхает в этом вонючем грязном багажнике, подыхает от недостатка кислорода и от парализовавшего его чувства ужаса…
Когда машина снова остановилась, он почти потерял сознание…
— Выходи! — заорал Чудо, ткнув скорчившегося Григорянца в спину. Чего, прикемарил малость? То-то, это тебе не «Мерседес-Бенц». Вылазь, чмо болотное!!!
Эдуард открыл глаза и стал с трудом вылезать из багажника. Руки и ноги его затекли, и когда ему удалось-таки выбраться наружу, он кувырнулся в снег.
— Экой ты хлипкий, — проворчал Чудо. — Вставай, падло, простудишься и подохнешь раньше времени. Штаны-то ещё не обделал, бизнесмен хренов? Вроде нет, — принюхался он. — Ничего, ещё обделаешься, — успокоил и его и самого себя.
— Что вам от меня надо? Я выполню все ваши условия, — лепетал Григорянц.