А мы взрослели — и тайны раскрывались одна за одной. Потому что «Тайное всегда становится явным» — талдычили нам взрослые. Изумрудный город оказался сложенным из стекляшек — только сними зеленые очки. Золотой ключик отпер дверку за старым холстом — и вот она, Волшебная страна. И никакой тайны. А там — что такое портвейн, и как правильно курить, и зачем мальчики отличаются от девочек… Сколько тайн раскрыто!
У меня такое ощущение, что в современном мире тайн не осталось. Взрыв коммуникационных (да и прочих) технологий сделал его маленьким и абсолютно прозрачным. Я имею в виду настоящие, планетарные тайны — например, поймали американцы инопланетян и прячут, никому не показывают. А? Если бы. Нет у них ни черта.
А всевозможные военные тайны — сколько там у кого каких ракет и пороха — на самом деле давно уже не тайны. Так, секретики.
Под стеклышком.
А тут еще Сноуден.
СТРАНЫ И… СТРАНЫ
На полпути к небу
Ну-ка, что вы знаете про Бутан? Ну да, королевство. Исповедуют буддизм. Все? Практически все. Вот и мои познания заканчивались примерно на этом же уровне. И потому решили мы с друзьями пойти в Бутан. Наша небольшая компания раз в год пускается в дальнее путешествие, иногда довольно авантюрное. Первое и главное условие — мы не туристы! Поэтому проложенные маршруты, унылые массовые экскурсии, автобусы, потные толпы с детьми и фотоаппаратами — это без нас. Как правило, мы составляем индивидуальный маршрут, проходящий по действительно диким местам. Там же, где наш маршрут неизбежно пересекается с местной цивилизацией, мы стараемся оказаться в двух ее точках — на самом верху и в самом низу. Например, завтра мы ночуем в лучшем отеле (заодно и помоемся) а послезавтра обедаем в рабочей столовой на рынке в крохотной деревеньке, где и белого человека-то не видели. Примерно так. Составить такой маршрут и, главное, обеспечить осуществление задуманного — дело непростое и довольно дорогое, но я еще ни разу ни о чем не пожалел.
Вообще, Бутан еще несколько лет назад был полностью закрыт для посещения иностранцами. Сейчас открыли, но ты должен платить за это приличную сумму. Не помню точно, но что-то около двухсот долларов в сутки. За что, куда? А на содержание Бутана. Не нравится — езжайте в Турцию.
Бутан — страна, где ежегодно официально измеряется уровень счастья населения. Не знаю, с помощью каких механизмов. Но по их данным выходит, что уровень счастья у них один из самых высоких в мире. Если не самый высокий. Возможно, так и есть — за две недели я ни разу не слышал, чтобы кто-то из местных в разговоре хоть чуть-чуть повысил голос, и спокойные улыбки не покидали их лиц. Это были улыбки не для нас — гостей-иностранцев — это они так смотрят на мир. (Маленькая зарисовка. Мы остановились на горной дороге у водопада сделать несколько фотографий. Спустя пару часов, уже в гостинице, мой товарищ обнаружил, что потерял мобильник — и скорее всего у того самого водопада. Еще через час в гостинице раздался звонок — не терял ли кто из постояльцев у водопада мобильный телефон. Постояльцев кроме нас в гостинице не было. А еще через два часа, проехав сто с лишним километров на какой-то невероятной развалюхе, местный житель, улыбаясь, привез телефон. Отдал и отказался от денег.) Почти все мужское население — монахи либо послушники, женщины выращивают рис.
Правит Бутаном действительно король — молодой и красивый, а жена его (кажется, она была фотомоделью) — просто красавица. Начал король с того, что посадил своего ближайшего родственника-коррупционера и пообещал в ближайшие годы соединить все деревни страны дорогами. После этого он стал народным любимцем. Не знаю, правда, как пойдет дело с дорогами — деревни часто стоят на вершинах гор, горы покрыты совершенно непроходимыми доисторическими лесами. Проложить туда дорогу — сложнее, чем превратить Сочи в столицу Олимпиады.
Нет, кое-какие дороги есть. Построены они давно, и с тех пор человеческая рука их не касалась. Мы ехали по такой пару дней. Справа — ничем не огороженный обрыв, метрах в восьмиста внизу шумит река. Слева — стена, покрытая растениями из фильма «Парк Юрского периода». Над головами нависают глыбы величиной со средний дом, некоторые из них уже обрушились на дорогу, завалив ее на три четверти, и ты все время ловишь себя на мысли — это случилось двадцать лет назад или только что? Ни человека, ни машины, ни указателя, ни дорожного знака. Часа через четыре впереди замаячила табличка. Пока мы приближались, я гадал — что на ней может быть написано? «Камнепад»? «Снизьте скорость»? «Опасный участок дороги»? Я не угадал. Сквозь слой ржавчины на железном листе проступали слова: «ENJOY THE BEAUTY OF NATURE». А?
Монастыри расположены тут и там: их достаточно в долине, и архитектура их весьма своеобразна и отличается от того, что мы видели, скажем, в Индии или Мьянме. При всей буддийской пряничной праздничности их отличает строгость и даже некоторая суровость форм — стены слегка наклонены внутрь, что искусственно усиливает масштаб, а маленькие редкие окна дополняют картину, и в общем не очень большое здание кажется огромным. Но масса монастырей построена в таких недоступных местах, на таких горных обрывах, что непонятно не то, как его там построили, а то, как туда вообще забрались люди. Забрались, тащили вверх по бесконечному, иногда отвесному склону огромные камни, вырубали в скале площадку. Как, почему здесь? Будда явился и велел.
Вообще, одна из загадок, которую я безуспешно пытался разгадать, выглядит так: представьте себе довольно крутое ущелье глубиной километра полтора — это если строго по вертикали. По дну ущелья бежит река, по узким ее берегам — убогие плантации риса. На самый верх ведет тропка, которую я бы и тропкой назвать поостерегся — так, направление. Наверху расположена деревня. Каждое утро женщины, навьючив на спины немыслимые корзины, легко бегут вниз по осыпающемуся скользкому склону — как раз они этот рис и выращивают. К вечеру — обратно, легко, как козочки, причем корзины их набиты черт знает чем. На ногах у них драные вьетнамки — не самая удобная обувь для хождения по горам, но это их совершенно не смущает. Вопрос — а почему не построить деревню внизу, у воды — встречал полное непонимание и даже сочувствие: там жили наши деды и прадеды, там монастырь. Да почему там? Ближе к Солнцу, ближе к небу.
В одну из таких деревень нас и вознамерился повести наш проводник Ёши (мы для удобства звали его Ёжиком) — он клялся, что подъем будет некрутым и займет часа два, от силы два с половиной. (Потом мы поняли, что он не врал — у местных этот маршрут столько бы времени и занял.) Причины похода именно в эту деревню у Ёжика были веские — там жили его родители, он ушел из дома несколько лет назад, дослужился в монастыре до некоего сана и собирался вернуться на коне — монахом да еще с уважаемыми белыми гостями. По случаю нашего с ним появления в деревне планировалась специальная служба и огненная пуджа — обряд, оказавшийся невероятно похожим на нашу Масленицу с с жиганием чучела зимы.
За месяц до нашего путешествия мне прооперировали колено, и я всерьез опасался, что буду тормозить нашу маленькую группу. Ёжик успокоил меня — он найдет для меня ослика.
Выступили мы рано утром. Со склона горы стекал густой туман, вершина скрывалась в облаках, накрапывал мелкий дождь. Меня действительно ждал ослик с милым и печальным лицом. Я довольно дерзко вскочил на него, почувствовав себя полководцем, и колонна из шести бойцов тронулась в путь. Через некоторое время обнаружилась весьма неприятная особенность местного седла: седла как такового не было. Его заменяло сложенное вчетверо байковое одеяльце, подвязанное к брюху ослика веревочкой. Еще две веревочки с петельками на концах изображали стремена. Поэтому пока ослик нес меня по горизонтальной тропинке, сидеть на нем, хоть и с трудом, было можно. Но скоро тропинка пошла в гору, скакун поддал ходу, и я благополучно съехал с его спины назад и грохнулся на камни. В течение следующих пяти минут я проделал этот трюк четырежды и понял, что ослик как транспортное средство себя изжил. И я пошел пешком — как все.
Что вам сказать? Подъем занял семь с половиной часов. От дождя тропинка стала скользкой, как мыло, ноги постоянно срывались, и от долгого падения спасали только корни деревьев, густо росших по бокам. Я полностью использовал свое второе дыхание. Потом третье и четвертое. Использование вышеперечисленных дыханий осложнялось еще и тем, что мы находились где-то на трех тысячах метров над уровнем моря, и воздух был весьма разряжен. Я проклял погоду, горы, Ёжика, идиотский обычай селиться на вершинах и себя самого, нескладного и невыносливого. Самый страшный момент ждал нас почти у вершины, когда вдруг показались черные дома деревни и мы ввалились в первый и без сил упали на дощатый пол. Мы не могли даже разговаривать друг с другом. Через три минуты Ёжик, виновато покашляв, сообщил нам, что это еще не его деревня — до его деревни еще метров шестьсот вверх. И нас там очень ждут — мы припозднились. В этот момент я понял, что убить человека, в принципе, наверно, совсем несложно. Но мы не убили Ёжика — у нас не было на это сил. Мы встали и пошли.
Перед деревней выстроились все жители в праздничных одеждах. Они пели и танцевали. Стоя под мелким дождем, мы выдержали и это. Потом резко стемнело, нас отвели в дом, где мы снова рухнули на доски пола, не раздеваясь, и застыли. Нам несли какие-то матрасы, принесли горшок с супом — мы не могли пошевелиться.
Ночью я узнал две вещи: во-первых, блохи, оказывается, кусают не всех. Во-вторых, непрерывная ночная буддийская служба с пением, тарелочками, барабанами и невероятно громкими и страшными тибетскими трубами — таким звуком архангел провозгласит когда-нибудь конец света — вот эта служба, накладываясь на полуобморочное состояние измученного организма, рождает в подсознании невероятные картины. Служба шла в нашем же доме за занавесочкой, и ничего изменить было невозможно. Это был потрясающий опыт — духовный и физический.