195. В современных нравах слишком ясно просвечивает конфуцианство (механическая покорность старшим авторитетам), буддизм (смирение, рабская покорность), христианство (вера, если не в загробную жизнь, то в какое-то мифическое будущее). Раньше шел процесс превращения социализма из утопии в науку, а теперь начался обратный процесс – превращение коммунизма из науки в утопию.
200. Никто так не поднимался до высот земного божества, как Сталин последних 10 лет. И никто так тонко не врал, как врет он в последние годы. На словах все правильно, а на деле все наоборот. Я мог бы привести десятки положений подтверждения. Он перестал быть народным. За его спиной прячутся мерзость и обман.
201. ХIХ съезд партии – безудержное, наглое подхалимство и ослепительный блеск трескучих речей и грохот аплодисментов. И всему придается видимость народности… Хоть бы для смеха, для формы внесли какие-либо изменения в новый партийный устав11). Зачем обсуждали? Создать видимость демократизма.
204. Любопытно: христианство утвердилось в период упадка рабовладельческого строя как акт отчаяния трудовых низов; вера человека-героя в спасителя стала единственной надеждой на спасение; она поддерживала в человеке человека, преследовалась властями, а уже потом превратилась в средство угнетения. Примерно то же самое получается и сейчас: вместо мифического бога люди выдумали реального – Сталина. Он все сделал, он все может, на него вся надежда12). В общем, христианство – это наивная мечта о коммунизме.
210. Римский император Константин окончательно утвердил самодержавие. При нем христианство стало (313 год) официальной религией. При нем же введены ранги для чиновников «превосходительство» «сиятельство», «светлость» и т. д.
Кстати, как много общего в поведении наших чиновников с поведением чиновников Римской империи, хотя наши и не имеют титулы. (Впрочем, есть и титулы: «лауреат», «депутат», «кавалер» и т. д.)
214. Более пристальное изучение истории все больше и больше заставляет пристально, основательно разобраться:
а) в эпохе Цезаря, Нерона и Августа: слишком много из этой эпохи перенесено в нашу жизнь – жестокость, властолюбие, заигрывание с демосом или плебеями, меценатство, опала таких поэтов, как Овидий;
б) в эпохе Кальвина: слишком много похожего в поведении Кальвина и современных правителей России; мы, грешные (образ Уздечкина)13), уж очень похожи на наивных коммунистов того периода, а о колхозниках и говорить нечего – их надули самым безбожным образом;
в) в эпохе первой буржуазной революции во Франции: эволюция Робеспьера, казнь Дантона, убийство Марата, образование болота; убийство Кирова, создание болота из правящей аристократии в период войны и в послевоенное время;
г) особенно в эпохе Екатерины II.
Нам предстоит пережить смену одного из самых сильнейших диктаторов, каким является Сталин. Чехарда наступит: его никто не заменит, народу не в кого будет верить и нечем будет терпеть.
Крамольные мысли! И откуда они? Черт их знает. Лезут и лезут в голову. Возможно, от затяжных литературных неудач? Может быть… Словом, с моей головой тяжело учиться – она думает, а думать сейчас вредно и опасно. Никогда еще правдобоязнь не поднималась до таких высот, как сейчас. А Сталину я не завидую. Много сделал человек – титан, борец. В благодарность двуличные [нрзб] нудные похвалы казенных моралистов, плевки льстецов, полное лишение свободы. Он затворник и мученик, достойный не сострадания, а искреннего удивления и сочувствия… К сочувствию он призвал в своей речи на XIX съезде партии… По-моему, он допустил три весьма серьезные ошибки:
(1) слишком увлекся показной стороной дела;
(2) не дал возможности развернуться серьезной критике;
(3) не дал ясную оценку соотношению классовых сил, формам классовой борьбы на данном этапе.
Жутко жить с такими мыслями. Их можно высказать разве бумаге или кобыле. Людям говорить этого нельзя: слишком много политиканства и доносничества.
230. Наша мелкая аристократия (таких аристократов тьма-тьмущая) весьма и весьма похожа на рыцарство времен Великой крестьянской войны в Германии14). И представление о демократии примерно такое же, как и у рыцарей тех времен. Разница лишь в том, что рыцари были довольно-таки задиристы и драчливы, а рыцари нашего века крайне речисты, шумливы, но почти ничего не умеют делать практически, явно трусоваты в поступках, в делах. Рыцари бились за получение земли, мелких поместий, а [наши] рыцари бьются за чины, за дипломы. Кстати, и модернизация марксизма-ленинизма, произведенная в последние 15 лет, очень уж похожа по духу своему на реформацию Лютера. У Лютера выгодное, рациональное христианство, а у современных реформаторов – марксизм-ленинизм без демократии (оправдание народоневерия, народобоязни учением революции).
У Лютера – абсолютизм без католической религии, а у современных реформаторов – абсолютизм, прикрытый рассуждениями о демократизме, превращением марксизма-ленинизма в религиозные догматы. Там и тут словоблудие. Средневековый абсолютизм утверждал свое господство с помощью иезуитизма, а современный абсолютизм делает то же самое. Модернизированный иезуитизм можно условно назвать ежовщиной, а события 1936–1938 гг. – затянувшейся Варфоломеевской ночью. Разница состоит в том, что в Средние века более честно, более откровенно расправлялись с еретиками типа Николая Коперника: их на глазах многих сжигали на кострах15). Сейчас же еретиков типа мыслящих литераторов умерщвляют втихаря: или в лагерях на каторжных работах, или же с помощью денег, нужды. Тяжело, тяжело утверждается коммунизм как новая (научная) вера человека в исцеление от мерзостей и невзгод социальной жизни. По моему личному мнению, борьба за коммунизм уже прошла через такие этапы.
1. Утопии.
2. Создание самой науки, теории о коммунизме.
3. Первый опыт коммунистической революции в 1871 г. (Парижская коммуна).
4. Практическая революция в России и установление Советской власти.
5. Гражданская война.
6. Ликвидация мелкобуржуазной стихии – коллективизация.
Сейчас она проходит через второй стратегический этап – утверждение подлинного демократизма и интернационализма. Очень тяжелый этап.
Радостные стороны этого этапа:
1. Новая Конституция.
2. Стахановское движение.
3. Прорыв капиталистического окружения.
Печальные или трагические:
1. Обожествление вождей, Сталина особенно.
2. Установление нового вида абсолютизма, что объясняется угрозой войн, иноземных нашествий.
3. Рост национального чванства под видом национальной гордости.
4. Расцвет догматизма и чинопочитания.
5. Кричащие противоречия между запросами личности и возможностями удовлетворить их.
6. Расцвет двоедушия, боязнь правды.
7. Появление новой аристократии.
По предположению, должен начаться новый этап, который будет определяться примерно следующим:
1. Возобновлением в литературе традиций русского критического реализма.
2. Появлением новых вариантов Кампанеллы – Чернышевского, Мюнцера – Воропаева16) (пока это литературный тип), Гуса – Радищева – декабристов.
3. Возможно и развитие власовщины (вооруженных форм борьбы против современных аристократов. Но это – реакционная сторона: Пугачевы сейчас вредны, нужны Радищевы – честные, мужественные критики существующего порядка вещей.
4. Расширением националистических тенденций в духе Тито.
5. Борьбой за власть после смерти Сталина не только в России, но и в странах новой демократии.
6. Расширением Советского Союза: созданием нечто похожего на Соединенные Штаты17), идея которых возникла еще во времена Средневековья.
Все будет зависеть от следующего:
(1) Как быстро Советская Россия (Россия!) сумеет очиститься от американизированной скверны и плотно объединиться с остальными славянскими народами.
(2) Как быстро будут развенчаны идеи космополитизма и полностью политически обезврежены евреи как живые носители этих идей.
(3) Как быстро сумеют найти общий язык и всерьез подружиться (дипломатическая дружба отбрасывается) славяне и немцы.
(4) Как быстро освободится народ Китая от пут феодализма и своей нечеловеческой грамоты.
(5) Как долго продлится передышка между второй и третьей мировыми войнами.
Мысли навеяны подготовкой к экзаменам по древней и средней истории.
239. Первая отечественная война омолодила Россию, встряхнув все ее творческие силы. В 1917 году логически завершился процесс национального развития и самосознания русского народа. Но зато война 1941–1945 годов дала обратный результат – она вскормила целые полчища дармоедов, превратив государственный аппарат в прожорливое бюрократическое чудовище. Самообман, лицемерство пущены так же в ход, как и новокаин в медицине.
269. Как же хочется воскрикнуть вслед на Белинским: «Наше время алчет убеждений, томится голодом истины».
297. Правда, Правда! О ней сейчас так много говорят, но боятся ее, как и проказу.
321. Охо-хо-хо! Если во времена Грибоедова на одного умного приходилось 25 глупцов, то сейчас и тысячей не отделаешься. Никогда глупость и самообман не были так распространены в России.
336. В чем лет 25 троцкисты обвинялись теоретически, теперь есть на самом деле18).
378. Сталин назвал древнейших коммунистов Англии – диггеров – коммунистами-уравнителями. Странное определение! А кто же тогда коммунисты, если не уравнители? Или на их знамени не написано: каждый – по способностям, каждому – по потребностям? Совсем не глупцы и не пошляки были эти диггеры. И без коммунистических утопий не было бы науки о коммунизме. Ведь и основной принцип коммунизма определен именно утопистами. В чем же тогда дело? Почему обмолвка, а если говорить яснее – явная глупость, сказанная Сталиным, возводится в некую мудрость, считается вершиной мудрости? Глупо, не по-коммунистически получается. Диггеры, все утописты достойны не осмеяния, а удивления и глубочайшего уважения. Ведь если на то пошло, в настоящее время у нас страшно много применяется (худшего притом) из советов Томаса Мора. Особенно мы усердствуем в применении труда рабов и в изобретении новой религии. Взято самое ошибочное, самое подлое и забыто, оплевано самое светлое, человечное.