12)…вместо мифического бога люди выдумали реального – Сталина. Он все сделал, он все может, на него вся надежда.
М. Данилкин пересказывает пассаж из книги А. Барбюса «Cталин»: «Если Сталин верит в массы, то и массы верят в него. В новой России – подлинный культ Сталина, но этот культ основан на доверии и берет свои истоки в низах. Человек, чей профиль изображен на красных плакатах – рядом с Карлом Марксом и Лениным, – это человек, который заботится обо всем и обо всех, который создал то, что есть, и создает то, что будет. Он спас. Он спасет» (Барбюс А. Сталин. Человек, через которого раскрывается новый мир. М.: Художественная литература, 1936.
13)образ Уздечкина
Уздечкин – персонаж романа В. Пановой «Кружилиха». Председатель завкома крупного военного завода, человек израненный, потерявший семью, болезненный, сентиментальный, однако находящий в себе силы противостоять жесткому волевому директору завода.
14)рыцарство времен Великой крестьянской войны в Германии.
М.Т. Данилкин комментирует только что прочитанную или просмотренную книгу Ф. Энгельса «Крестьянская война в Германии»; знакомство с ней входило в учебный план областной партийной школы.
15)расправлялись с еретиками типа Николая Коперника: их на глазах многих сжигали на кострах.
Это явный комментарий на полях конспекта лекций. Видимо, М. Данилкин отвлекся и соединил в одну две истории: принудительное отречение Галилея и сожжение Д. Бруно. Труд Коперника была издан посмертно и никогда не был включен в «Индекс запрещенных книг».
16)Воропаев
Полковник Воропаев – главный герой романа П.А. Павленко «Счастье» (первое издание в 1947 г.): инвалид, орденоносец, бессребреник, партиец. «Полковник, начальник политотдела корпуса, шесть орденов, печатные труды», несмотря на все свои недуги, обретший счастье в восстановлении разрушенного немцами города.
17)Расширением Советского Союза: созданием нечто похожего на Соединенные штаты.
Здесь М. Данилкин снова комментирует лекции по новой истории, читанные в партийной школе. По всей вероятности, в них упоминалась идея Соединенных штатов Европы, высказанная Виктором Гюго (см.: Гюго В. Речи на конгрессе мира в Париже в 1849 г. // antimilitary.narod.ru (дата обращения: 04.07.2018).
18)В чем лет 25 троцкисты обвинялись теоретически, теперь есть на самом деле.
Скорее всего, М.Т. Данилкин имеет в виду критику позиции Е.А. Преображенского, настаивавшего на том, что для первоначального социалистического накопления пролетариат должен изъять часть ресурсов («дань») из мелкобуржуазной деревни (см.: Преображенский Е.А. Основной закон социалистического накопления // Вестник Коммунистической Академии. 1924. № 8). В партийной печати взгляды Е.А. Преображенского по мере ожесточения внутрипартийной борьбы подвергались все более разнузданной критике. Его обвиняли в стремлении похоронить союз рабочего класса с крестьянском, погубить революцию.
19)Он совмещает в своем лице Ленина и Наполеона…
Идея, в свое время высказанная Эмилем Людвигом:
«Сегодня, здесь, в Кремле, я видел некоторые реликвии Петра Великого, и первый вопрос, который я хочу Вам задать, следующий: допускаете ли Вы параллель между собой и Петром Великим? Считаете ли Вы себя продолжателем дела Петра Великого?
Сталин. Ни в каком роде. Исторические параллели всегда рискованны. Данная параллель бессмысленна» (Сталин И.В. Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом. 13 декабря 1931 г. // Сталин И.В. Соч. Т. 13. М.: Государственное издательство политической литературы, 1951. С. 104).
Письма в Молотовский обком ВКП(Б)[589]
Данилкин М.Т. – Хмелевскому К.М. 05.09.1948
Уважаемый тов. Хмелевский!1)
Вам, конечно, известно о том, что мною было написано письмо в ЦК ВКП(б), датированное 18 июня 1948 года. Текст этого письма и все приложения к нему имеются в обкоме партии2). Причиной, послужившей тому, что я написал это письмо, было мое выступление в газете «Звезда» 4 апреля 1948 года с фельетоном «Дугадко процветает». Вполне возможно, что я поступил неправильно, написав письмо не в обком, а сразу в ЦК. Я вполне понимал и понимаю, что это сильно затрагивает самолюбие некоторых областных руководителей и ставит в неловкое положение автора письма.
Вам нетрудно согласиться со мной в том, что и опубликованный в «Звезде» фельетон, и мои последующие выступления в городской газете, и само письмо в ЦК не преследовали и не могли преследовать личных, шкурных целей. Наоборот, для спокойной личной жизни делать это было явно нецелесообразно: меня никто не обижал, жил я вполне нормально, за мной была прочная репутация одного из лучших собкоров «Звезды». Меня, как уже немолодого коммуниста и видавшего виды советского гражданина, взволновал и заинтересовал общеполитического порядка вопрос:
Как это могло получиться, что на 31-м году Октябрьской революции в крупнейшем рабочем центре не только области, но и страны мог занять столь большое общественное положение, мог безнаказанно долгое время творить крупные уголовные преступления явный паразит, каким является Дугадко?
Меня искренне не только встревожило, но и кровно обидело, как коммуниста, отдавшего бескорыстно все свои лучшие годы служению партии и Родине, твердо сложившееся мнение у честных людей – кадровых рабочих, инженеров, партийных работников и т. д. о том, что «с Дугадко ничего, никто и никогда не сделает. Он сила. У него повсюду имеются рука и твердая поддержка».
Не желая верить в это, я и посмел «поднять меч» на всесильного и процветающего Дугадко. Что же получилось, в конце концов? Получилось совсем не то, что должно было получиться на самом деле и не как-то иначе: проходимцы и политические прохвосты, виновность которых неопровержимо доказана, благополучно отбыли из Березников, здравствуют и плюют на все и всех, а мне теперь (человеку, ровно ничем не обесчещенному и невиноватому) приходится доказывать, что я не верблюд. Какие же у меня имеются основания говорить так?
Расследовать мое письмо в ЦК ВКП(б) в Березники приезжала комиссия в составе областного прокурора т. Куляпина3), работника обкома партии т. Власова, работника редакции «Звезды» т. Гросланд.
Комиссия провела здесь всего-навсего два с половиной дня. Она ограничилась пространной беседой со мной в присутствии секретаря ГК ВКП(б) т. Шандинцева и председателя горсовета т. Майтырджева, беседами с прокурором города т. Булошниковым, парторгом ЦК на азотно-туковом заводе т. Трудовым и еще кое с кем из руководителей. Но дело не в том, сколько была в Березниках комиссия и с кем она беседовала. Гораздо важнее выводы, сделанные комиссией. Выводы эти Вы имеете возможность прочитать лично. В них Вы при всем желании не найдете ответа на самые основные политически важные вопросы:
Как это могло случиться, что крупные проходимцы после двух острейших выступлений «Звезды», после выводов авторитетной комиссии, проверявшей их деятельность и установившей их тяжелые преступления, благополучно смотались из Березников, вместо того чтобы сесть на скамью подсудимых?
Как это так могло получиться, что в роли покровителя явного прохвоста Дугадко оказался не кто-нибудь, а директор азотно-тукового завода?
Как это так могло получиться, что по явлению, взволновавшему и волнующему до сей поры (в этом нет ни капли преувеличения) все честные и трудолюбивые Березники, хранил и хранит гробовое молчание горком партии? Он даже оставил без внимания редакционную статью в «Звезде» «Медлительный прокурор и бойкий Дугадко», не говоря уже о партийном собрании ведущей в городе парторганизации, которое состоялось 17 июня, где секретарь горкома партии Шандинцев видел и слышал сам лично всю неприязнь рядовых коммунистов к проделкам Дугадко и его покровителей. Думается, что обком партии вел бы себя совсем не так, если бы было аналогичное выступление в газете «Правда».
Как это так, комиссия авторитетного партийного органа не поинтересовалась как следует судебной практикой в Березниках: кого и за что осудили, количество осужденных, их возраст и социальное происхождение?
Наконец, как это так могло получиться, что в индустриальных Березниках на важных руководящих постах оказались люди недостойные и появился культ «незаменимых». Имена этих людей повторять не буду – часть из них перечислена в моем письме в ЦК.
Уклонившись от самого основного, комиссия всем своим авторитетом навалилась на автора письма, чтобы всячески очернить его и чтобы свести на нет содержание письма. Вот какие обвинения она выдвинула по его адресу.
1. Собкор «Звезды» однобоко, только в черном цвете видит жизнь Березников и освещает ее в печати.
Смехотворное обвинение. Моя работа вся на виду. Если принимать во внимание не слова, а факты (материалы мои и найденных мною внештатных авторов, опубликованные в «Звезде» за год моей работы собкором), то получится совсем другая картина. Можете посмотреть и мой очерк «Инженеры», опубликованный в № 11 альманаха «Прикамье».
2. Собкор «Звезды» с недоверием относится к любому ответственному работнику, который не бывал на фронте.
Бесспорно, что собкор – бывший фронтовик, бывший военком Красной Армии, старший офицер. Но я думаю, что в этом нет ничего зазорного, это не дает право писать о нем явные глупости. Поверьте, он все же не такой глупец и невежда, чтобы докатиться до абсурда. Признаюсь откровенно, таким людям, как Дугадко и Семченко, я не доверял и не могу доверять. На такое недоверие у меня имеется вполне достаточно и юридических, и моральных, и этических оснований.
3. Собкор «Звезды» поставил себя так, что с ним уже боятся говорить ответственные работники.
Правда, именно имена этих ответственных работников не названы в докладной записке комиссии. Вполне возможно, что из числа «ответственных» в Березниках имеются и такие, которым следует побаиваться собкора. Скажу, не хвалясь, что честные люди (ответственные и неответственные) с ним не боятся говорить вполне откровенно, по любым вопросам жизни и работы.
4. Собкор «Звезды» охотно ловит каждый слушок и берет его на веру.
Поводом для этого утверждения послужили две неточности, к сожалению, допущенные мною в письме ЦК. Как разъяснили мне авторитетные люди, я зря упомянул имя Захарова. Далее, мною явно неудачно написано: «…в интимной связи с Дугадко находится не кто-нибудь, а секретарь обкома партии по кадрам Лайкин». Слово «интимной» не подходит. Только и всего. Плохо, конечно, что я в серьезном письме допустил такие зацепки. Но нельзя же, черт возьми, вместе с водой выплескивать из ванной и ребенка – ухватиться за незначительные неточности (в сравнении с духом всего письма – всего мелочь) и опорочить письмо целиком, опорочить его автора.
Попутно скажем о том, что комиссия в своих выводах не постеснялась прибегнуть к явной фальсификации фактов. В ее выводах, например, сказано, что факт о задержке выдачи зарплаты на Ленвинском механическом заводе не подтвердился. Такой вывод сделан на основе официальной справки, полученной областными прокурором, и не делает чести комиссии, что она «перепутала» заводы: речь шла просто о механическом заводе, а ей подсунули справку тоже с механического завода, но имени Петровского. Заводы эти совсем разные, и в моем письме не говорилось о заводе имени Петровского.
Вместе с тем комиссия даже попытки не сделала заинтересоваться поглубже положением дел в 6-м монтажном тресте. Между тем об этом месте я в письме дал сигнал, заслуживающий серьезного внимания.
Тов. Хмелевский! Для меня и для Вас вполне ясно, что силой авторитета обкома не ахти как трудно опорочить не только одного, а нескольких Данилкиных. Ясно и другое: при желании с ним нетрудно расправиться самым бесшабашным образом. Но кому и зачем это нужно?
Вольно или невольно, а получилось так, что слова более опытных и предусмотрительных березниковцев о неуязвимости Дугадко подтвердились. Снисходительность к этому прохвосту после двукратных выступлений в областной газете, попытки комиссии обкома партии показать без всяких оснований собкора «Звезды» в самом мрачном виде ничего, кроме политического вреда, дать не могут. Теперь тем паче, никому не запретишь думать и говорить: «Дугадко неуязвим. Каждого желающего поднять на него или же ему подобного руку ничего, кроме неприятностей, постичь не может».
Прошу Вас, товарищ Хмелевский, сделать из сказанного необходимые партийные выводы.
1)Хмелевский Кузьма Михайлович (1907–1978) – кадровый партийный работник. В 1946–1949 гг. первый секретарь Молотовского обкома ВКП(б). Решением Оргбюро ЦК ВКП(б) в декабре 1949 г. снят с работы как «зажимщик критики», насаждавший «небольшевистские нравы», подбиравший кадры «по принципу знакомства и угодничества». Хмелевский считал, что с ним расправились из-за делового конфликта с Г.М. Маленковым. «Показатели были хорошими, руководители честными, и без преувеличения можно сказать – неплохими организаторами. Вся эта свистопляска была инспирирована, потому что я несколько раз поспорил с Маленковым, обратился через его голову к Сталину с жалобой, и он (Маленков) получил тогда замечание. В этом собака зарыта. Все же остальное – чепуха. Была дана команда – и нас сожрали». (Хмелевский – Назаровскому. 12.09.1962 // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 12. Л. 33(об.)). О К.М. Хмелевском см. подробнее: Лейбович О. В городе М. М.: РОССПЭН, 2008. С. 114–177.
2)Текст и все приложения к нему имеются в обкоме партии.
Письмо не обнаружено.
3)Куляпин Дмитрий Николаевич (1896 —?) – прокурор Молотовской области в 1942–1949 гг., государственный советник III класса. В декабре 1949 г. снят с работы с партийным взысканием за то, что «заказал в промколонии УИТЛК изготовить чугунный крест. В июле 1949 г. этот крест отвез на кладбище в село Юрково Б. Сос новского района и совместно с родственниками установил его от своего имени на могиле своих родителей». (Выписка из протокола № 113, § 52 заседания бюро Молотовского обкома ВКП(б) 3 ноября 1949 г. // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 220. Д. 1750. Л. 21).
Данилкин М.Т. – Прасс[у] Ф.М. 27.04.1950[590]
Уважаемый товарищ Прасс!1)
Вы совсем еще недавно вышли из стен сталинского ЦК2). Вас послали в одну из крупнейших индустриальных областей Советского Союза для того, чтобы Вы с честью выполнили волю ЦК.
С Вами можно говорить откровенно. Настала пора говорить так – во весь голос по примеру Владимира Владимировича Маяковского.
Наберитесь терпения и выслушайте меня внимательно.
Более двух лет меня считали политически неблагонадежным, антисоветски настроенным человеком. Это мнение даже официально оформили, придав ему видимость солидности и правдоподобия:
1. В июне 1948 года были написаны выводы комиссии обкома ВКП(б).
2. В январе 1949 года редактор газеты «Звезда» Назаровский издал приказ, в котором мне был объявлен строгий выговор по сугубо политическим соображениям.
В сентябре-октябре 1949 года был составлен пространный акт комиссии, а вслед за этим письмо министра трудовых резервов с тем расчетом, чтобы посадить в тюрьму этак годов на 15.
Я терпел и боролся как мог. ЦК ВКП(б) не позволил расправиться со мной – об этом Вы хорошо знаете.
Что же происходит сейчас? Кое-кто все еще силится доказать, но, вероятно, уже другими методами, чем раньше, что член ВКП(б) Данилкин все-таки политически неблагонадежный, антисоветски настроенный человек. И не исключена возможность, что эти люди пытаются сбить с толку Вас, хорошо зная, что с этим самым Данилкиным расправиться «просто так» невозможно. Расчет у них очень простой: секретарь обкома Прасс только что из стен ЦК, и если он поверит, что Данилкин – сукин сын, будет достигнуто то, что хочется.
Хочется внести ясность. Сказать обо всем так, как надо сказать.
Да, я – враг опасный и непримиримый. Но для кого? Для Дугадко – Семченко – Хмелевского, для тех, кто глумился и продолжает еще глумиться над святыми для любого большевика принципами марксизма-ленинизма. Кто, по недоброму образцу Тито и его банды, пытался и пытается опорочить, разрушить уклад советской жизни, политически озлобить наших, советских людей.
Не воспримите это как бред раздраженного, легковесного ума. Прежде чем сказать это, я пристально наблюдал за жизнью в течение целых десяти лет, тщательно сверил свою совесть с совестью своих духовных отцов Ленина и Сталина, с совестью любимого моего поэта Владимира Маяковского.
Прежде всего сформулирую тот основной тезис, на основе которого строились и строятся мои наблюдения, на который опиралась моя воля в тяжелые и опасные минуты жизни. Тезис этот, если говорить кратко, в сущности, очень простой: быть большевиком значит не заучить, а воспринять так, чтобы, опираясь на них, уметь политически обобщать факты и явления действительности. Раз это так, то большевик, а не холодный, равнодушный ко всему начетчик, где бы он ни находился и что бы он ни делал, обязан мыслить и действовать, жертвовать личным во имя общего.
Вам, конечно, известно, что в довоенные годы сложились, а в войну и после войны проявились два опаснейших политических явления: титовщина и власовщина. По моему глубокому убеждению, эти явления есть не что иное, как:
1. Очередная отрыжка подлого троцкизма.
2. Попытка оторванных от народа карьеристов и авантюристов любой ценой выскочить в сверхчеловеки и перебить подлинно большевистские кадры под видом якобы борьбы за какие-то особые коммунистические идеалы.
3. Попытка раздуть самые низменные инстинкты проклятого прошлого – национализма и стремление выскочить в хозяйчики.
4. Попытка сделать космополитизм господствующей идеологией.
5. Попытка посеять в народе страх перед силой власти и всемерно раздуть мистику, упадничество, религиозный фанатизм.
Что такое титовщина и власовщина, говорить не надо – это уже очень хорошо известно. Следует поговорить вот о чем. Власовщина, по моему глубокому убеждению, имела две ветви – военную и гражданскую. Военная ветвь достаточно известна, а гражданская – не совсем.
Какие очевидные признаки гражданской ветви?
1. Извращать партийную политику в подборе, расстановке и воспитании руководящих кадров. Извращалась эта политика несколькими путями:
а) выдвижение на крупную руководящую работу явных прохвостов, нахалов вроде Дугадко, Семченко и прочих;
б) отстранение под флагом выдвижения молодых и растущих преданных идеям Ленина – Сталина, опытных, закаленных в боях за честь и свободу Родины большевистских кадров, превращение их в Уздечкиных, который очень хорошо показан в романе «Кружилиха»;
в) превращение изучения революционной истории в нудное, противное начетничество;
г) всяческое поощрение «теории» служить не принципам, а личностям, проще говоря, развитие подхалимства и угодничества;
д) свирепый зажим критики и самокритики, вплоть до медленного умерщвления честного человека, вплоть до того, что службу в советской армии стали считать мерой наказания;
е) унижение достоинства тех, кто честно прошел сквозь испытания минувшей войны.
2. Захватить в свои руки командные высоты в экономике, чтобы постепенно развалить колхозы, раздуть, прикрываясь трудностями войны, массовое хищение общественной социалистической собственности:
а) появились крупные воры в важных чинах – они до самого последнего времени не наказывались;
б) эти крупные воры, чтобы создать видимость борьбы за советскую законность, начали пачками судить и садить простых людей, что, безусловно, вызвало политические недовольства.
3. Всемерное развитие местнических тенденций. Это делалось под любопытным прикрытием: просить у правительства то, чего оно при всем желании не может дать при данных обстоятельствах, а потом орать в народе: «Мы что, мы чуткие и заботливые люди, вот правительство не идет нам навстречу», – и одновременно всячески саботировать решения правительства, особенно по дальнейшему развитию производительных сил страны – проще говоря, по новому строительству.
4. Всяческое принижение роли руководящих парторганов – отрыв их от масс, превращение в придаток хозяйственного руководства, превращение их в бюрократические конторы.
5. Разрыв между словом и делом (основной признак оппортунизма любой окраски), между решением и действием.
6. Создание культа так называемых больших и маленьких людей – попытка «теоретически» оправдать карьеризм.
Отсюда напрашивается общий вывод: вероятно, существовала единая, хорошо замаскированная вражеская организация, пытавшаяся в период войны уничтожить нашу советскую страну. И Тито с его бандой янычар – лишь кусочек этой организации. И можно предположить, что эта организация еще не до конца раскрыта. И так называемые «серьезные ошибки» Хмелевских совсем не ошибки, а определенная диаметрально противоположная ленинско-сталинской линии ЦК политическая линия. Ведь все признаки, которые сформулированы выше, мы можем найти в поведении Хмелевского и его банды.
Вот по какому поводу коммунист Данилкин попал в число антисоветски настроенных людей. Я, осмыслив данное явление теоретически, по мере моих сил действовал пером большевистского журналиста. У меня была единая чистая линия, которую проводил, несмотря ни на что. Вот она эта линия: относительно статей в «Звезде» (1947–1949 гг.) о продолжении политики партии в делах нового вредительства.
Фельетон «Дугадко процветает» (IV.1948) и последующие выступления в «Березниковском рабочем» по этому поводу, несколько писем в ЦК.
Статья в «Березниковском рабочем» (1948 г.) «Как же вы низко пали, Григорий Баландин», фельетон в «Березниковском рабочем» (Х.1949) «Барствующий Александр Иванович», статьи в «Звезде» в 1949 и [19]50 годах: «Против принижения роли руководящих парторганов», «Грубый зажим критики», «Когда расходится слово с делом» и «На кого опирается и почему отмалчивается тов. Семченко?».
Выступления на городской партконференции в Березниках (IV.1949). Нет оснований предполагать, что эти выступления журналиста Данилкина высосаны из пальца, не отвечают запросам времени и линии ЦК ВКП(б), вредны для партии и советского народа. Но есть полные основания утверждать: Дугадко – Семченко – Хмелевский – матерые, злые политические враги таких как Данилкин. Дай-ка им волю, они бы рубили башки не хуже, чем янычары Тито. И если, черт побери, эти произведения называются антисоветчиной, то прошу немедленно изгнать этого самого Данилкина из рядов большевистской партии, посадить в тюрьму. Но если это не называется антисоветчиной, то прошу:
1. Разобраться в том, кто и зачем свел истории с Дугадко к мелкой уголовной хронике, смазал ее истинный политический смысл.
2. Кому и зачем понадобилось, чтобы подтвердить фактически антисоветские воззрения Данилкина, резать портреты Ленина и Сталина, грабить библиотеки, раздавать детей-сирот в спец. [РУ] № 22, где после изгнания из редакции «Звезды» работал этот самый Данилкин. Мои неоднократные просьбы к Березниковскому ГК ВКП(б) на этот счет не дали положительных результатов.
3. Кто и зачем сделал секретарем ГК ВКП(б) в Березниках, членом обкома ВКП(б) карьериста и проходимца Семченко и почему это перед его именем до сих пор трепещет даже первый секретарь ГК тов. Семенова? Почему, на каком таком основании забракованы руководителями «Звезды» отчеты собкора Данилкина о Ворошиловской районной и Березниковской городской партийных конференциях?
И на каком таком основании не перепечатана в газете «Березниковский рабочий» совсем не так уж маловажная статья «На кого опирается и почему отмалчивается тов. Семченко?».
Если будут удовлетворены обкомом эти просьбы, то прошу удовлетворить и следующие:
Привлечь к строжайшей партийной ответственности людей, травивших коммуниста Данилкина, как бешеного волка, как «антисоветчика». Назову этих людей – работники обкома Шустер, Хазов и Масалкин; работники трудовых резервов Павлюченков, Одиноков, Годлер и Акулов; коммунисты Березниковской городской парторганизации Булошников, Клабуков (ныне секретарь Ворошиловского РК), Семченко (директор азотно-тукового завода).
У меня в связи (сами поймите) с крупными передрягами страшно обветшало тело – кажется, додумался до полового бессилия, до того, что в ближайшее время могу стать алкоголиком. Если нужен я партии, то спасите.
Мною в основном закончен большой по объему и смыслу партийный роман, в принципе, уже одобренный весьма солидными людьми и организациями. Его нужно во что бы то ни стало и по возможности быстрей подготовить к печати. Что для этого требуется? 2–3 месяца творческого отпуска, некоторая материальная помощь, чтобы автор, к тому же не совсем физически здоровый, не подох с голоду.
И заключение:
Нет, тов. Прасс, шкурник, карьерист и политический проходимец не напишет такого письма!
Заявляю честно и прямо: если вы отнесетесь легкомысленно к написанному, криво истолкуете крик души моей, то я, безусловно, последую примеру своего любимого поэта Маяковского. О чем идет речь – разъяснять не надо. Не позволю, чтобы имя мое рассоплили всякие там Хмелевские и Семченко. Я с юных лет привык жить с гордой вскидкой головы. Я – продукт Советской власти и, если хотите знать, ее гордость. Считайте меня кем хотите, но я знаю себе цену.
1)Прасс Филипп Михайлович (1909–1965) – кадровый партийный работник. С января 1950 г. по январь 1954 г. – первый секретарь Молотовского обкома КПСС. Освобожден от занимаемой должности в январе 1954 г. после неудачного отчета в секретариате ЦК КПСС. «На секретариате ЦК прямо было сказано, что за 4 года тов. Прасс не изучил элементарные вопросы сельского хозяйства, которые хорошо знают наши передовые крестьяне. Такое аристократическое отношение к обеспечению урожаев картофеля и овощей привело к тому, что рабочие промышленных центров области живут без этих продуктов. Терпеть такое положение нельзя, т. к. нам рабочие не простят и не сделают скидок на трудности, которыми руководители области объясняют отсутствие картофеля и овощей. […] ЦК партии пришел к выводу, что т. Прасс не справляется со своими обязанностями, не сможет обеспечить руководство Молотовской партийной организацией в нынешних условиях» (Стенограмма заседаний VIII пленума Молотовского обкома КПСС. 14–15 января 1954 г. // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 21. Д. 8. Л. 47–48). В последующие годы работал в партийных организациях Узбекистана. Пил. В июле 1961 г. исключен из КПСС. К.М. Хмелевский поделился этой новостью со своим старым товарищем: «Не мог удержаться, чтобы не сообщить тебе о справедливом возмездии, постигшем Прасса. Вместе со мной в больнице лечился зав. секретариатом КПК Степан Тарасов, который у нас работал секретарем обкома комсомола (1941–1943). Он подробно мне рассказал о преступлениях Прасса. Будучи 2-м секретарем Самаркандского обкома партии, он вел там антипартийную линию, клеветал на ЦК, восхвалял антипартийную группу Маленкова. ЦК КП Узбекистана исключил его из партии, ЦК КПСС утвердил это решение. Вот каким оказался этот маленковский холуй!» (Хмелевский – Назаровскому. 24.09.1962 // ПермГАНИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 12. Л. 36). В 1965 г. Ф.М. Прасса восстановили в партии.
2) …вышли из стен сталинского ЦК.
Ф.М. Прасс в 1947–1949 гг. был сотрудником аппарата ЦК ВКП(б): инспектором ЦК, затем – заместителем заведующего отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б). С этой должности он и был передвинут на пост секретаря Молотовского обкома ВКП(б).
Данилкин М.Т. – Прасс[у] Ф.М. 29.04.1950[591]
Секретарю Молотовского областного комитета ВКП(б) тов. Прасс[у] Ф.М.
От бывшего военного комиссара Красной Армии Данилкина М.Т. Жаль, очень жаль, что этот славный институт подготовки воинствующих большевистских активистов, зорких сталинских глаз ныне не действует.
Предлагаю Вашему вниманию три не столь любопытных, сколько очень важных политических документа1). С виду они очень просты, но по смыслу – крайне значительны. Значительны только потому, что в них можно найти разгадку многим отвратительным и опасным явлениям, которые имели место в Березниках до постановления ЦК, имеют место и после этого постановления. Документы дополняю своими краткими пояснениями, чтобы Вы могли побыстрее уяснить их смысловую суть и принять самые срочные и энергичные меры.
Перечень документов:
1. Выводы комиссии, которая расследовала факты репрессий над коммунистами в газогенераторном цехе азотно-тукового завода.
2. Копия черновой записи выступлений на заседании партийного бюро от 26 апреля 1950 г.
3. Проект принятого решения.
Пояснение общего порядка: все эти документы появились на свет после постановления ЦК, после отчетно-выборного партийного собрания и критических выступлений в газете «Березниковский рабочий» в связи с этим собранием, после того как «Звезда» опубликовала статью собкора «На кого опирается и почему отмалчивается т. Семченко?», после городской партийной конференции.
Пояснения к документу № 1.
Прошу найти выводы комиссии обкома ВКП(б), которая в июне 1948 г. расследовала письмо в ЦК ВКП(б) коммуниста Данилкина. Когда Вы прочтете первоначально первые выводы, а затем вторые, то Вам совсем нетрудно заметить: как же они похожи друг на друга!
Комиссия обкома, руководимого тогда Хмелевским, пытаясь запутать суть дела, сделала все возможное, чтобы очернить коммуниста Данилкина, который восстал против крупных политических безобразий. Страшное состояло в том, что в этой комиссии был областной прокурор.
Комиссия партбюро, руководимого сейчас бывшими секретарями Березниковского ГК ВКП(б) Семченко и Трудовым (явными ставленниками Хмелевского) уже после постановления ЦК, также сделала все возможное, чтобы запутать суть дела и очернить коммуниста Протасова, который первым на заводе, воодушевленный постановлением ЦК, восстал против крупнейших политических безобразий. Страшное на сей раз состоит в том, что выводы этой комиссии подписал Булгаков – начальник спец. объекта.
Какой вывод следует из этого: Хмелевского уже нет, а хмелевщина еще живет себе. Да где живет! На Березниковском азотно-туковом заводе, который имеет первостепеннейшее военно-стратегическое значение, факт весьма тревожный.
Пояснения к документу № 2.
Прошу обратить взимание на формулировку вопроса – она, при нормальном положении вещей, должна быть совсем иной. После этого прошу вдуматься в характер допроса Протасова. После этого вдумайтесь в речи Ковтуна – главного инженера завода и Семченко – директора завода. Они – ярчайшие образчики грубого, наглого зажима критики, неприкрытого противодействия постановлению ЦК ВКП(б). И больше того, речь Семченко наиболее веское подтверждение правильности того, что он не просто подлец, а политически опасный подлец. Не забывайте: он один из самых важных, один из самых опасных для нас выкормышей Хмелевского. Характерна и такая деталь: выступление Трудова не записано совсем.
Важность этого документа в полную меру познается после того, как хорошенько подумаешь над двумя обстоятельствами.
Почему же молчал Семченко и на VI, и на VII пленумах обкома, и на собрании городского партийного актива, и на городской партийной конференции. Не молчит же он на заводских партийных собраниях, на заседаниях партбюро. Не молчит потому, что усилиями Трудова его кощунственные речи в оформленных протоколах выглядят безобидными. На сей раз все же удалось добыть живую запись речи Семченко. Долго этого мне не удавалось сделать.
Почему это Трудов выступил на городской партийной конференции не просто с ошибочной, а с политически вредной, ревизирующей постановление ЦК речью, которую слушал собственными ушами тов. Пономарев.
Вывод: Семченко молчит там, где не положено ему молчать, потому, что боится показать миру самого себя, что за него говорит Трудов. Нечего сказать, скверное срастание подлеца-директора и человека, которого именуют парторгом ЦК ВКП(б) на заводе.
Пояснения к документу № 3.
Его, этот документ, мне удалось получить с огромным трудом – целый час говорил с Трудовым на эту тему, прибегая к самым крайним выражениям. Интересно же знать: а почему это так упорствовал Трудов? Ведь он хорошо знает, что собкору областной газеты партия доверяет большие тайны, ему разрешено пользоваться куда более важными, совершенно секретными документами. Вот в чем тут дело: даже этот половинчатый, политически путаный, без практической части проект решения, кстати, составленный не комиссией, а Трудовым, в официальный протокол был бы внесен так: Зырянов – молодец, а Протасов – подлец. Что же это такое? Бюро решает одно, а Трудов формулирует другое. Признаюсь, мне очень долго не удавалось хотя бы одним фактом подтвердить это. Теперь этот факт налицо, а факт есть, факт – вещь упрямая.
На азотно-туковом заводе положение не просто неудовлетворительное, а тревожное, крайне опасное. Имейте в виду: этот завод имеет спецобъект, он обладает тем свойством, что его в любой момент очень легко снести с лица земли и попутно стереть в порошок Березники.
Что положение на заводе опасное, подтверждают опять же факты, а не досужие выдумки якобы баламутного собкора «Звезды». Вот они, эти факты:
1. Единство лиц и действий Хмелевский – Семченко – Дугадко. Это единство имеет куда больший смысл, чем кажется на первый взгляд. Не все можно говорить в открытой печати. Учтите: военкомы Красной Армии никогда не торопились делать подобные выводы. Готов по этому поводу давать официальные следственные показания в любом месте.
2. Приказ Семченко № 131 от 10 апреля о тяжком положении в цехе 6/12. Да будет Вам известно, что этот цех уже почти выведен из строя – а он изготовляет меланж, а меланж – это взрывчатка. Да будет Вам известно, что этот цех, как и цех генераторный, возглавляется ставленником Семченко, его любимцем, с которым он носился, как с писаной торбой, на которого пробовал равнять всех командиров производства. Да будет Вам известно и то, что вредительство в цехе – это проба нашей бдительности. Да будет Вам известно, что приказ Семченко, если подумать политически зрело, есть не что иное, как по пытка в очередной раз сбить с толку всех, увести от ответственности самого себя и Гельбуха, и еще кое-кого повыше. О чем идет речь?
В важнейшем цехе длительное время производились, якобы без ведома директора, такие эксперименты, которые вывели из строя половину оборудования. Здесь имелось наглое очковтирательство. Здесь начальник цеха…назначал своей властью председателя цехкома профсоюза. Здесь пикнуть никто не мог – честные советские люди говорили откровенно лишь с собкором «3везды».
Когда Вы, товарищ Прасс, поймете это, то ясно поймете и смысл настойчивых хлопот собкора по поводу Семченко, смысл предложенных Вашему вниманию документов по преследованию честных коммунистов на заводе. Их пробует сделать нечестными Семченко.
3. В одной из бесед со мной главный инженер завода Ковтун сообщил и доказал тревожную весть: на заводе умышленно, под шумок о расцвете рационализации, ведется последовательная политика на износ основного оборудования. А оборудование это очень сложное и дорогое, оно работает под давлением 300 атмосфер и с ним шутить нельзя. К сожалению, этот горе-коммунист, боясь Семченко, боясь потерять выгодное место, не веря в свои силы, не веря в наличие большевистской правды на земле, боится открыто если не говорить, то писать об этом куда надо. Следовало бы выслушать этого Ковтуна, но только в моем присутствии – пусть он сообщит все то, что сообщил собкору «Звезды» на его, Ковтуна, квартире в конце марта 1950 года. О том, что это сообщение значительно, свидетельствует положение в цехе 6/12, уже узаконенное приказом Семченко.
Завод после отъезда инженеров Мишенкова и Ивановского (кстати, их выпроводил с завода Семченко под благовидным предлогом выдвижения) уже лихорадит. Явные признаки этой крайне опасной лихорадки:
а) С июня по ноябрь 1949 года план не выполнялся по самым важным продуктам. Усилиями коллектива в ноябре месяце план выполнили, надо бы было поощрить людей за это – выдать им премиальную надбавку. Что же сделал Семченко? Себестоимость продукции (без учета этого нельзя выдавать премии) подсчитывалась в заводоуправлении до апреля 1950 года, премию обещают выдать лишь в мае. Кстати, о премиях. В I квартале 1949 года коллектив завода получил министерскую премию за хорошую работу в IV квартале 1948 года. Куда же пошла эта премия? Ее не получили в законном порядке работники цехов. Ее Семченко, чтобы быть добрым, раздал в виде подачки своим приближенным и тем людям, с которыми он по примеру двуликого Януса ведет подлую игру.
Люди экономят своим усердием конденсат, а деньги за это получают, опять же в виде подачек Семченко, те, кто к этому не имеет отношения.
б) Очень худо обстоит дело и с выполнением плана в этом году.
В декабре план не выполнен; в январе по аммиаку – на 98 %, по метанолу – на 100,5 %; в феврале план выполнен по аммиаку на 100,9 %, по метанолу – на 100,1 %. Себестоимость, чтобы еще раз умышленно лишить людей премии, не подсчитали до сей поры; в марте план по аммиаку выполнили, а по метанолу – на 54 %.
Небезынтересны причины срыва плана по метанолу. Желая изумить мир, очередной раз втереть очки, люди с ведома Семченко пошли на такую авантюру. Они решили изменить насадку колонны № 9 – сделать ее из нержавеющей стали. На это затратили около миллиона рублей. Без предварительных экспериментов эту насадку пустили в дело. Несколько дней ушло на выполнение работы. Потом три дня «обновленная колонна» ничего не давала, трясся в лихорадке весь завод. Затем еще пять дней не выпускала важнейший, стратегический продукт – заменяли новую насадку прежней.
Да что же это такое? Да разве можно так играть целым коллективом советских людей? Да кто же позволил Семченкам терзать трудолюбивый, совсем еще недавно бодрый, боевой коллектив важнейшего в стране завода? К черту такие шутки! Они глубоко чужды самой природе большевизма.
Кажется, хватит фактов. Вас может сбить с толку одно обстоятельство: как вы, уважаемый собкор, орете о Семченко, а на конференции его все же выбрали в состав пленума горкома. Где же логика? Не будем мальчишками в серьезном разговоре. Вот она, эта логика: отдана очередная дань молве о якобы политической сомнительности Данилкина. Только и всего. Очередной раз проявила трусость и беспринципность т. Семенова – хороший, но не очень грамотный, трусоватый для ее общественного положения человек, которого надо всерьез учить вполне серьезно работать. Собкор, как известно, сделал все возможное, чтобы предотвратить эту неприятность (смотрите «Звезду» от 21 апреля 1950 г., смотрите письмо в обкоме и «Чего не хватает в личном деле А.Т. Семченко»). Я отчетливо понимаю, как это попробует использовать Семченко и усложнит задачу Данилкину. Ну и что же, пусть пробует! А мне позвольте просить Вас:
1. Послать срочно в Березники, на азотно-туковый завод в частности, авторитетную комиссию, и пусть она установит:
а) наличие множества фактов грубейшего зажима критики;
б) наличие фактов расправы с коммунистами за то, что они коммунисты;
в) наличие фактов избиения наших, большевистских руководящих кадров самыми подлыми, чисто троцкистскими методами;
г) наличие явного вредительства на азотно-туковом заводе.
2. И пока будет работать эта комиссия, арестовать таких, как Семченко, Зырянов и Гельбух, ибо они, вольно или невольно – для коммунистов это безразлично, работают в пользу какой-то иностранной разведки. Непростительно нам воспринимать явную подлость как обычные ошибки.
Бывший военный комиссар Красной Армии, которых осталось совсем немного, готов оказать этой комиссии самую деятельную помощь. Надо уже всерьез пересмотреть, что же называть советским, что антисоветским, что подлинно антисоветским, а что мнимо антисоветским. Пора уже не на словах, а на деле выполнять указания товарища Сталина, не только учить массы, но и учиться у масс.
Хватит играть в прятки! Автор этого донесения имеет полное моральное право повторить в конце пламенные слова большевистского журналиста Фучика2):
– Люди, я люблю вас! Будьте бдительны!
Делая своего рода «репортаж с петлей на шее», он добавляет лично от себя:
– Будьте не мнимо, а по существу, по-сталински, по-комиссарски бдительны!
Стража в фуражках органов государственной безопасности, которой совсем немало в Березниках, к сожалению, слишком мелко пашет и дальше своего носа не видит. Мерзавцы, вроде чистенького, гладенького карьериста (прошу задуматься над смыслом этого слова без помощи словаря) Семченко, под носом этой стражи уже выводят важнейший завод из строя. Вчитайтесь получше только в текст речи этого подлеца, и вы поймете меня вполне.
Пора уже научиться судить о людях, об их достоинствах и пороках не по гладеньким анкетам, не по их кругленьким, свинцово-холодным словам, а по их делам. Дело, наше коммунистическое дело – самое лучшее и верное испытание человека.
1) Документы не сохранились.
2)Фучик Юлиус (1903–1943) – чехословацкий коммунистический журналист, участник антинацистского сопротивления, казнен. Получил посмертную мировую известность в левых кругах после издания его книги «Репортаж с петлей на шее».
Данилкин М.Т. – Прасс[у] Ф.М. 08.05.1950[592]
Секретарю Молотовского областного комитета ВКП(б) тов. Прасс[у] Ф.М.
Посылаю при этом несколько документов, на мой взгляд, имеющих немалый политический смысл. Обратите внимание на 7 протоколов по одному и тому же вопросу. Говорят, что заседаний было 18. Речь идет о постройке на Березниковском анилино-красочном заводе цеха родоминов, который должен давать 22 вида химических продуктов, имеющих и военное, и политическое, и народнохозяйственное значение.
Правительство приказало построить этот цех еще в 1948 году. Разумеется, срок был сорван – в Березниках еще не было случая, чтобы приказы за подписью товарища Сталина выполнялись в срок. Прошел и 1949 год, прошел и I квартал 1950 года, а цеха нет и нет, хотя объективных причин к этому не было ровно никаких. Вместо цеха – уйма пустопорожних заседаний, груда протоколов.
Один из видов продукции этого цеха ввозился из-за границы. Правительство, надеясь на пуск в Березниках цеха, сняло с импорта этот продукт. Более того, оно обязалось поставлять его Болгарии, Румынии, Венгрии и другим странам народной демократии. И вот идет заседательская чехарда вместо дела. Это ли не образчик делячества, политической слепоты!
Между прочим, это характерно для всех без исключения строительных объектов – и для ТЭЦ № 2, и для магниевого завода, и для калийного комбината. Везде и всюду наблюдается одна и та же картина:
1. Распыление сил и средств.
2. Масса незавершенных работ – тут копнут, там копнут, тут бросят, там бросят.
3. Создание многочисленных неурядиц и диспропорций, создающих неразбериху.
4. Лишение людей возможности работать в полную меру сил – низкие заработки, недовольства, чудовищная текучесть рабочей силы.
Мне помнится, что в первую пятилетку такое называли вредительством, которое организовала Промпартия1). Почему же сейчас, когда у нас имеются богатый опыт, масса механизмов, достаточное количество кадров, стахановское движение, сие называется очень деликатно – срыв сроков, недостатки и т. д. Вряд ли эта мягкосердечность нужна, когда речь идет о строительстве объектов военно-стратегического значения, о выполнении прямых указаний товарища Сталина. Или мы думаем обуздать англо-американских поджигателей войны газетной шумихой?
Но самое страшное состоит в том, что в тресте «Севуралтяжстрой» существовало и существует варварское, антисоветское отношение к людям. Им не дают работу, а потом пачками, особенно молодежь, отдают под суд. Предлагаю маленький, но весьма характерный документ – заявление заместителя секретаря комитета ВЛКСМ т. Кудрявцевой о судьбе комсомолки Тихоновой, которая попробовала восстать против безобразий, потребовала работы. Кстати, с комсомолкой расправился Синельников, по вине которого много раз сорвана постройка цеха родоминов.
Не менее характерна и судьба рабкора Григория Рудницкого – слесаря с 3-го участка (Калийный комбинат). Рудницкий – слесарь 6-го разряда. Он полтора года работал чинно и спокойно – был профсоюзным организатором, уполномоченным постройкома по охране труда.
И стоило ему несколько раз выступить с критическими замечаниями в газете, как отношение к нему резко изменилось – ему начали угрожать, его начали необоснованно наказывать, лишать законных премиальных надбавок. В защиту Рудницкого три раза выступала газета «Березниковский рабочий», даже «Звезда», и ничего не помогло, дело дошло до явных издевательств. Уже после всех выступлений в газетах Рудницкому вечером поручили одному собрать скреперную лебедку. Требовалось поднять одному груз в 300 кг на высоту одного метра. Ясно, что Рудницкий при всем желании не мог выполнить такую работу. Ему объявили строгий выговор. Человек, видя, что его никто не поддерживает, вынужден был подать заявление об уходе с работы. И никого этот факт не заинтересовал, не возмутил.
В механическом цехе этого участка, где работал Рудницкий, невыносимая обстановка. Некто Титков, возглавлявший цех, а сейчас, как говорится, в снятом виде, фактически руководит им, неоднократно говорил рабочим: «Я посажу вас всех». Как показывают факты, эти угрозы претворяются в жизнь.
Мотористку т. Шелуденко – вдову погибшего воина, мать троих детей – Титков не раз обругал матом. Женщина горючими слезами ревет: за что же с нею так обращаются?
Люди бегут из цеха – нечем работать. Слесари Заржевский и Бондарев пошли разнорабочими. Стенгазеты нет. Массово-политической работы нет. У людей тяжелое настроение. Они ждут принятия самых срочных мер.
Горком партии и его секретарь тов. Семенова занимает совершенно неправильную линию по отношению к фактам зажима критики в тресте «Севуралтяжстрой» и на других участках.
В защиту мастера завода силикатного кирпича Волостнова, который первым выступил против явного вредительства и пострадал за это, в январе с/г выступила «Звезда». Это выступление формально признали правильным, но зато Волостнова зачислили в разряд плохих. «Кому верите?» – это излюбленный способ зажима критики в Березниках.
После этого городская газета опубликовала серьезные письма мастера кровельного дела Мажухина и бухгалтера ОРСа Зариповой. Их выступления остались без внимания. И опять же люди оказались плохими: кому верите?
На азотно-туковом заводе выступил с критикой кадровый рабочий – высококвалифицированный слесарь Генералов – его замордовали, сделали плохим.
Выступил секретарь парторганизации цеха очистки инженер Бухалов – его также мордуют и делают плохим.
Выступил секретарь цеховой парторганизации генераторного цеха Протасов – и его охаивают на все лады.
Раньше всех попробовал критиковать секретарь парторганизации ОРСа Кузнецов (он деятельно разоблачал Дугадко) – его сделали плохим и загнали к черту на кулички, хотя он во время войны был крупным политработником в армии.
Попробовал критиковать секретарь парторганизации спец. РУ № 22 Лоскутов – и его охаяли, добились снятия с секретарей.
Еще в июне 1948 года городская газета «Березниковский рабочий» выступила со статьей «Как же вы низко пали, Григорий Баландин». Городской прокурор Булошников выгородил основных виновников и запрятал в тюрьму невинного человека – бывшего фронтовика, отца семьи. Прилагаю письмо, полученное мною уже из места заключения. Это письмо, несомненно, достойно внимания.
Прокурор Булошников при молчаливом согласии горкома партии с давних пор проводит антипартийную, антисоветскую линию в каратель ной политике – он пачками садит в тюрьму молодежь, невинных советских людей, выгораживая крупных воров и явных проходимцев, вроде Ночевко (бывший директор подсобного хозяйства АТЗ), Дугадко (уже известная всем личность), Калинина (прохвост из прохвостов), Акулова (бывший директор спец. РУ № 22) и т. д.
Какой вывод напрашивается?
1. В Березниках до и после постановления ЦК ВКП(б) люди преследуются за критику, охаиваются клеветническим способом, искусственно порочатся политически.
2. Здесь вошло в моду порочить честных людей и покрывать прохвостов.
3. Трест «Севуралтяжстрой» стал одним из рассадников крупных политических недовольств тысяч людей, которые приезжают сюда со всех концов СССР и уезжают отсюда также во все концы страны.
4. Городская прокуратура превратилась в инструмент антисоветской карательной политики.
Обкому партии есть смысл поглубже вникнуть в дела одной из крупнейших и важнейших партийных организаций области, чтобы до конца понять: а что же такое хмелевщина?
1)Промпартия
Сфабрикованная ОГПУ по заданию политического руководства страны инженерная организация, готовящая в сотрудничестве с иностранным капиталом антисоветскую интервенцию стран бывшей Антанты, в первую очередь Франции. Инженеров обвинили во вредительстве. На показательном процессе 1930 г. обвиняемые дали признательные показания. Расстрел по отношению к ним не применялся. Назначенный «вождем партии» Рамзин был освобожден от наказания, награжден Сталинской премией (cм.: Судебный процесс «Промпартии» 1930 г.: подготовка, проведение, итоги: в 2 кн. / под ред. С.А. Красильникова. М.: РОССПЭН, 2016–2017).