Четвертое пустое пространство в лесу поначалу ввело меня в какую- то грустную меланхолию, вызванную моим бессилием перед непонятным мне процессом, а потом подарило мне счастье, которое я давно уж не испытывал. Счастье первооткрывателя. На краю полянки я нашел гайку. Мою гайку. Гайку, которую я сам выбросил по пути. Мы бежали только вперед, не петляли и не поворачивали. Как она могла там оказаться? Я начал догадываться. Все можно было описать чем- то рациональным, например, правилом правой ноги. Но в тот момент мне почему- то хотелось впустить в свое сердце веру в абсолютно любые абсурдные вещи. Мне кажется, что только так можно одолеть эту задачку. Естественно, я сразу рассказал про гайку Лёнику. Тот невероятно сильно обрадовался, хотя пока не было понятно, чему именно радоваться. Дальше в лесу лежала еще одна гайка, брошенная мною. Великий гаечный путь вел до асфальтированной дороги.
Бред какой- то. Пытаюсь сейчас все осознать и мне всё произошедшее кажется каким- то сплошным бредом. Но если перестать искать в этом глубинный смысл и попытаться найти хоть какую- то взаимосвязь, то некоторые моменты станут понятны сразу. Перемещается совсем не дом, создавая все новые варианты своего местоположения. Перемещается пространство вокруг ограниченного количества возможных местоположений дома. Поэтому я нашел болты совсем в другом месте. Поэтому мы постоянно шли «вперед». Мы практически не сдвигались с места.
По пути к станице подобные мысли никак не могли прийти в мою и так пустую голову, потому что моё раздражение и досада слишком перевешивали любые рациональные потуги моего головного мозга. Всё эмпирическое во мне трезвонило о нужных выводах, но заслон злобы не давал хоть чему- то пробраться в разум. Я уже изрядно поостыл от своих эмоций, что еще разумного таится внутри моих воспоминаний?
Мы снова вышли у веревочного моста. Мне показалось, что Лёник был к этому готов изначально, а вот для меня это до сих пор дискомфортная новинка. В том месте откуда я родом, если ты пойдешь туда откуда пришел, то придешь туда куда шел. Другое дело в том, что в том месте откуда я родом мало кто знает, куда им идти. Вот это да! Да ты поэт и рифмуешь очень складно. Похоже, что нахватался от людей с кружка. Всегда им завидовал, вот они бы написали куда лучше, чем я про это место. Интересно, когда всё это во мне выветрится? Сижу в доме посреди непонятно чего, а эпитеты, как будто пишу юридическое заключение о покупке коровы совхозом имени В.И. Ленина.
Нас встретила Она. Где- то между домом Богдана Алексеевича и почтой. Что она вообще там делала? Шла с мольбертом. Не поверю, что можно рисовать в такой ливень. Она попросила помочь ей донести мольберт до ее дома взамен на теплый чай, возможность использовать ее фен и стелькогрейку. Даже не знал, что такое устройство существует, если честно. Каждый день научно- технический прогресс удивляет все больше и больше. Что дальше? Чайник с функцией кинескопа? Поздравляю, Василе, ты дошел в дневнике до отсылок на интернет- приколы. Ждем дальнейших филигранных литературных изысков, не стесняйся их вываливать. Еще этот монолог натужный. Как будто заранее «стелюсь» перед потерявшим память Василе, мол, эй, смотри я не такой уж и тупой.
Стелькогрейка оказалось реально существующим объектом. И это чудо действительно создано для того, чтобы греть стельки. Пока Леник сушил свои каштановые подстриженные под «классику» волосы я помогал Оне с установкой старых игр, о которых она упоминала тогда на ужине, на ее компьютер. Компьютер был относительно новый, что меня удивило, но не было и намека на стол, все стояло на полу. Неужели она купила сюда такой компьютер для игр. Достаточно было поставить нужную совместимость и вуаля, мультяшная желтая рыбка уже плавала перед экраном, ожидая пока кто- то нажмет кнопку- «Начать игру». Забавно, я подметил это еще тогда- все старые игры были квестами. Что уж там, это целая коллекция старых квестов, во многом детских. В некоторые я даже играл. Например, в ту, что про пацана в пижаме, но дошел до какого- то места и бросил. Лёник, завидев желтую рыбку на экране и что- то потенциально интересное выключил фен и бросился к экрану. А я, довольный победой над компьютером, решил тоже окатить себя волнами теплого воздуха. Последнее, что я услышал перед включением фена был радостный возглас Лёника- «Ты заказала новые игры? Таких ни в одном варианте не было!!! Так, про что тут?». Я погрузил себя в приятную теплую шумовую камеру на добрых десять минут, звук фена меня всегда расслаблял. Плюс, чувство сухости после таких изнурительных забегов было моим прибрежным маяком. Всё, чего мне хотелось- это избавиться от этого пронизывающего ощущения того, что я утонул. Еще чуть- чуть беготни под дождем среди мокрых деревьев, и я бы попросту сдулся. За десять минут многое произошло. Когда я вышел из своей эхо- камеры, двое, сидящие возле компьютера активно спорили о том, куда рыбке с ее другом стоит плыть.
– Бабуля- рыба сказала, что искать бутылку с письмом нужно на морской свалке!– твердо стоял на своем Лёник.
– Да нет, ты что- то путаешь. Явно было сказано плыть на пляж- очень мягко предлагала другой вариант развития событий Она.
– Пусть решит Василе! – в один голос сказали оба.
Ненавижу свое имя.
– А почему бы вам не сплавать к коралловым рифам? Думаю, что это беспроигрышный вариант.
– Он выбрал третье- тихо пробормотал Леник
– У тебя кровь! – вскрикнула Она, показывая куда- то в район моего носа
Действительно, из моего носа принялась медленно сочиться темная, с привкусом стали, жидкость. Это всё перепады состояний, наверное. У меня почти никогда не текла кровь из носа просто так. Она проводила меня на кухню, я принялся промывать источник маленькой неприятности, пока она подыскивала ватку.
Я только собирался вернуться обратно, как она схватила меня за плечо
– Зачем тебе ведро гаек?– резко спросила она.
– Зачем тебе мольберт в такой дождь?– очень «тонко» парировал я.
– Туше, но все- таки. Что вы делали? Создавали скульптуру? Новое слово в гиперреализме?
– Ну. Какое- то создание художественной инсталляции имело место быть. Проще говоря, я разбрасывал гайки по земле, чтобы отследить перемещения лесного дома из другой вселенной. Как- то так.
– А. Это скучно. Но ты продолжай, это очень скучно, но очень важно для тебя. Я даже не допускаю твоего провала в этом деле.– С досадой в голосе ответила она.
– Скучно? Но я правда не шучу, можешь спросить Лёника. Я действительно видел дом, он даже мне вот оттяпал чуть- чуть палец.– Я принялся демонстрировать свои ранения, полученные жаждой причастности к опытам практической неизвестной науки.
– Знаю. Да и в существовании всего этого не сомневаюсь. Ты это в дневнике описываешь?
– Еще бы!
– Как думаешь, какой жанр у всего, что ты пишешь? Эпистолярный фантастический роман с элементами приключений?
– Довольно точное описание. Приходилось что- то такое читать?
– Очень много. И как? Просто пишешь про события? Перемещения деревни, перемещения дома, перемещения леса, перемещения меня. Можешь назвать свою книгу- «Занимательная кинематика». Хе- хе. Ты только не обижайся.– довольно мягко сказала Она.
– Если честно, как- то немного ошарашен твоей деконструкции моего дневничка. Пишу- то я его для себя. – с досадой ответил я.
– Не вижу разницы. Даже если ты пишешь всё это для себя, неужели будущему тебе будет так важно детально сохранить все события, пожертвовав при этом воспоминаниями о том, как ты ко всему относился? Вот, например, ты был в куче мест, а сколько раз ты описал их? Сколько раз описал, какие эмоции у тебя они вызывают?
– Хм. У меня описан дом Богдана Алексеевича, слегка описан дом Лёника, почта и лес. По поводу ощущений мало, что могу сказать, потому что и сам не знаю, что ощущаю даже сейчас.
– Патологическая отстраненность?
– Тут скорее подходит другое слово. Выцепил его как- то в университете и постоянно теперь примеряю на себя, но не задумывался об этом в городе. Приобретенная дереализация. Скорее даже не приобретенная, а навязанная что- ли.
– Это как?
– Ну. Рос я в спальном районе, воспитывала меня скорее мама, бабушка, дедушка и телевизор, нежели улица или что- то в этом роде. Улица воспитывает в человеке чувство собственной индивидуальности, а мультики и смешные сериалы скорее растворяли меня в окружении. Я это начал вот осознавать еще давно. Казалось, что вот- вот и буду просвечивать ковер, висящий на стене. Вот в тринадцать лет, заболев одним прекрасным утром, я решил податься в общий культурный протест против желания части моего мозга раствориться в социуме. В тринадцать лет вообще мало, что знаешь и понимаешь, поэтому я принялся слушать музыку, которую не слушали в моей школе и смотреть фильмы, которые никто не смотрел в моей школе, а там уже дело дошло и до книг.
– Помогло?– в ее голосе не осталось и доли иронии. Похоже, что моя искренность отбила все желания поучать.
– Как сказать. Скорее помогло ощутить себя продуктом какого- то времени и общества.
– Так может поэтому ты здесь? Может, это твоя последняя остановка на пути к отчуждению с пространством и временем. Ты же этого хочешь? Удивишься, но в твоих словах прослеживается древнейшее желания человека быть бессмертным. Ты прости, что так нудю и что вообще всю эту шарманку завела, но просто мало кому можно такое сказать здесь, да и мало кто послушает. У всех свои умные мысли в голове. Так что не отнимай удовольствия. Так вот, все в чем ты варился и растворялся до этих пор- это пляска смерти. Твоя дереализация- это всего лишь очень грамотный защитный механизм. Намного проще прийти и уйти из этого мира без осознания своих желаний, мыслей или стремлений. Вижу, что ты человек не религиозный, хотя зря, но есть другой вариант избавиться от этой твоей проблемки.
– И какой же? – с немалой долей скепсиса в голосе спросил я.
– Чувствуй. Описывай в дневнике то, что ощущаешь. После описания нашего разговора обязательно опиши, как сейчас выгляжу я, как выглядит Лёник и как выглядишь ты. Не забудь еще всё внутри дома описать. А потом напиши то, что чувствуешь. И только после этого можно приступить к самому главному- напиши о том, что любишь. Признайся в любви в любой форме. Любишь природу? Напиши оду дубу или тополю. И