– А почему ты вообще со мной тусуешься? Неужели, здесь нет людей интереснее или какой- то своей компашки?
– Я выгляжу компанейски?
– Ну не совсем.– хмыкнув сказал я.
– Вот и оно. Плюс, здесь нет людей твоего возраста. А взрослые неопределенные люди скорее вызывают сочувствие. Твоя мысленная неопределенность скорее авантюрная и по- молодому веселая. Обычно такие в каких- нибудь книжках встречаются или в фильмах. Видно, что рано или поздно ты куда- то придёшь. А вот куда- это интересно.
– Допустим, твой ответ учтен. Отдохнула? Куда направляемся?
– Для начала, сбросим весь баласт. Не отставай.
Она бросила мне в руки свой рюкзак, вес которого был равен примерно двум ведрам кирпичей. Поэтому путь до её дома мне казался самым настоящим испытанием. Под конец каждый шаг давался мне с огромным усилием, плечи просто безбожно ныли и ноют слегка до сих пор.
– Да что у тебя там такое в портфеле? – не выдержав спросил я- По ощущениям, ты где- то украла кусок слона
– Это не портфель, а рюкзак. И Василе… Я же не живодерка. Возьми и проверь, что там. Я не против- ответила Она
Открыв рюкзак, я видел в нем груду кирпичей. Вот что бывает, когда живёшь в мире постмодерна? Или это жизнь шутит в модерновом стиле? До сих пор не разобрался в какую когорту отнести эту ситуацию. Тем не менее, дурацкая ситуация закрепила свой статус не менее дурацким диалогом:
– Тут реально кирпичи?– спросил я- И зачем?
– Жизнь художника- это тяжелая ноша. А когда она кажется легкой, нужно ее усложнить.– ответила Она.
Я долго с искренним непониманием из- за тотальной усталости всего моего тела всматривался в ее глаза, ожидая нормального ответа, вместо этой житейской мудрости двадцатилетней давности. Но мне, видимо, суждено оставаться персонажем из юмористических комиксов на оборотной стороне газеты.
– Так. Теперь подожди тут. Присядь и отдохни- прихватив рюкзак сказала мне Она, выходя на улицу
А у меня разве был выбор? Можно было, конечно, уйти и забить абсолютно на всё, но это в рамках моего кредо. Ноги были поставлены на рельсы, нужно было по ним ехать. На улице послышался грохот и лязг металла. Естественно, я решил не сидеть просто так дома и выйти на крыльцо, чтобы посмотреть, что происходит. Она протирала старый длинный велосипед велосипед, иногда простукивая багажник и колеса. Давненько таких не видел. Однажды в детстве точно видел, как на таком железном коне мужичок целый мешок с неизвестным содержимым перевозил. Воистину крепкая вещь.
– Ну. Всё готово для настоящего искусства. Бери рюкзак, биту и поехали- сказала Она.
– А как я поведу с моей рукой?– спросил я
– А? Поведу я, ты чего.
– А бита зачем?
– Узнаешь!– весело сказала Она.
– А сможешь довезти?– из вежливости спросил я.
– Узнаешь?– вопрошая ответила Она.
Немного стесняясь, я сел на большой железный багажник, прихватив с собой нужные для похода вещи. Я хоть и не слишком «в теле», но перспектива перевозки меня хрупкой молодой девушкой казалась крайне трудной. Но поездка оказалась до удивления легкой и быстрой. Преимущественно, мы ехали с холмов вниз по каким- то нехоженым тропам. Я пару раз даже чуть не улетел с багажника, настолько высокой была скорость. Долетели мы таким образом до опушки какого- то леса, на котором стояло подобие маленькой квадратной деревянной сцены из ДСП досок. Она даже не запыхалась.
– Годы велотренировок? – спросил я.
– Нет, просто нужно знать, как ехать- с усмешкой ответила она- бери биту и вставай на сцену. Сейчас мы будем делать искусство!
– В каком смысле? – сконфузившись спросил я.
– Не проверишь- не узнаешь. Давай. Откройся искусству! Нужно же быть иногда драматичным, создавая картины в реальной жизни одним своим существованием.
– Ладно- взбираясь на деревянный постамент ответил я.
– А теперь лови- неожиданно сказала Она, бросив в меня целым ведром с краской.
Машинально пытаясь поймать ведро единственной доступной мне рукой, в тот момент- левой, я совсем позабыл, что она у меня не совсем не функционирует от плеча до кончиков пальцев. Поэтому, я просто как идиот заслонился левым боком от летящего в меня снаряда, приняв удар на ту самую онемевшую руку. Хм, может использовать ее, пока могу, как импровизированный щит на постоянной основе? Всё таки, ситуацией нужно пользоваться.
– Это ещё что? – вновь недоуменно поинтересовался я
– Это риторический вопрос? Видно же, что краска! – с огромным энтузиазмом ответила она– Не было просто человека, с которым можно было бы такое подвернуть, а тут такая возможность. Макай биту в краску.
– А потом?
– А потом я буду в тебя холсты кидать, а ты отбивать будешь.
– Холсты? Тканевые что- ли? Ты всё заранее собрала здесь?
– Есть и тканевые, но больше грунтованных на картоне. Слишком много вопросов! А вообще, кстати, да, еще очень давно собрала, пора бы уже всё применить. Потом ты мне кидать холсты будешь. Начинай творить искусство!
Под сценой действительно лежала спортивная сумка и пять пачек с кучей холстов. Она аккуратно взяла первый холст в руки, пока я вскрывал ведро с краской. Внутри банки теплилась гуща темно- синего цвета. Видимо, под сценой были спрятаны ещё больше банок краски. Теперь всё окружение для меня приобрело очертание базы художника. Первый бросок и удар вышли неудачными. Я не попал и в большей степени забрызгал импровизированную сцену. Второй и третий раз получилось тоже самое.
– Пристрелочные! – в приливе нарастающего куража выкрикнул я- Одной рукой трудновато отбивать. Но сейчас точно пойдет!
– Уж постарайся- ответила Она, бросая мне четвертый холст.
Я слегка опустил, лежащую на моих плечах биту на уровень ключицы и нанес холсту сокрушительный удар. Получилось ударить так смачно, что он хрустнул напополам.
– Ого!– вскрикнул я от неожиданности- Давай еще!
За этим ударом последовало еще пара удачных, а затем Она неожиданно залезла внутрь сумки, достала баллончик с краской и бросила в меня так, что я не успел отреагировать. Удар пришелся на правую щеку. Было скорее обидно, нежели больно.
– Ой!– без тени иронии и насмешки удивилась Она- Был шанс того, что ты отобьешь, но в этот раз сила искусства оказалась не на твоей стороне. Прости!
– В меня прилетало и не такое. В следующий раз в глаз не целься, пожалуйста- очень сдержанно ответил я.
– Ладно. В качестве извинений тогда есть вот такая штука- с этими словами Она достала из- под сцены флуоресцентную лампу- я сейчас намажу большой холст клеем. Встану недалеко. Высоко подкину лампу, а ты попробуй попасть, пока я спрячусь за холстом. Только бей не сильно и навесом, чтобы в меня не попало. Посмотрим, на чьей стороне сегодня искусство. Не получится так не получится.
– Я попробую, но идея звучит невероятно дико и чувствую, что все запорется моими действиями. Может тебе попробовать?
– Нет. Картина и будет ценна этими стараниями. Представляешь, у тебя в коллекции будет картина, которая могла создаться только с двадцати трех процентным запятая семь в периоде шансом? Будет весело! У меня еще две лампы есть!
Я тренировал удар, пока Она намазывала клей на холст. Все это мне казалось хоть и невероятно весёлой, но дикостью. Не занимался подобным еще с восьмого класса. С тех времен я стал не то, чтобы серьезным, но очень скучным и о таком виде досуга позабыл давно, с приходом в мою жизнь компьютера. Все- таки, если заниматься таким, то в глазах общества ты будешь законченным шалопаем, а если заниматься чем- то веселым в компьютерных играх, то можно всё очень грамотно прикрыть фатой якобы серьезной занятости.
– Давно не занимался подобным- макнув деревянную биту в краску сказал я.
– Каким? – спросила она
– Ну. Таким несерьезным.
– А это несерьезно?
– Ну. Мой дядя и математичка из первой школы сказали бы, что да- несерьезно.
– А они занимаются чем- то серьезным?
– Ну типа. Математичка серьезно занята нанесением серьезных травм детям!
– Ха- ха- ха- ха- рассмеялась Она- Серьезность- человеческий удел, а люди- это всегда скучно.
– А кем нужно тогда быть?
– Нужно быть интересным, а кем- это уже дело другое. Например, квантовая физика может объяснить все происходящее на свете, но это тебе даст очередной пунктик в списке очевидных правд современного человека. Вот тебе правда: человек состоит из костей и мяса, но когда тебе скажут- «Загляни в свое сердце», ты не задумаешься о том, как бы поступила вечно- сокращающееся мышцы внутри себя. Правда- это, конечно, очень хорошо, но нужно искать истину. А теперь, давай бей по лампе. Высечем немного искры счастья из кремня.
Я не успел ударить по лампе в воздухе, она приземлилась вертикально прямо на краюшке сцены. Она, закрывшись холстом, ничего не видела. Вот это действительно удача! Прямо в прыжке сокрушительный выверенный удар разбил старую лампу на тысяч осколков. В каждом по- своему отражалось закатное солнце, рождая миллионы вариаций мимолетных зазеркальных картин. Что- то даже умудрилось закрепиться на холсте.
– А большего нам и не надо! – подвела итог Она, глядя на холст – я поработаю над этим, подкрашу и покажу её через денек другой. Уже солнце садится. Пойдем к Богдану Алексеевичу. Спасибо тебе. Было правда весело.
– И мне. Нужно будет обязательно повторить, когда рука в норму придет. Чур подкидывать я буду. Давай помогу с холстом.
Обратно мы уже шли пешком.
– Давно маме звонил? – спросила неожиданно Она.
– Давно. Предлагаешь зайти на почту?
– Можно. А что ты ей скажешь? Ты здесь уже давно, а она за тебя совсем не беспокоится?
– Наверное, беспокоится, просто… Даже не знаю, что ответить. Я же, вроде как, на практике.
– Может, она чувствует, что родила на свет персонажа- скитальца и лишь продолжает играть свою роль?
– Что?
– Ничего. Это я о своем.– ответила Она.– Ты стал описывать больше деталей в своем дневнике?
– Не то, чтобы слишком. Если честно, то мне это дается довольно трудно, потому что я как- то все больше цельно воспринимаю. Но буду дальше стараться.