– А как было на самом деле? Он рассказал правду?.
– Давай я расскажу мою версию после отчетного концерта.
– Отчетного концерта? – с удивлением спросил я.
– Ну да. Говорили, что сегодня отчетный концерт. Коллективы будут демонстрировать все свои культурные наработки и всё в таком духе. Молодые и не только родители будут смотреть на своих детишек. Бабушки будут смотреть на своих подруг и всё такое прочее. У вас такого не бывало?
– Да как- то не особо. Никогда не был на таких.
– Ах, большая столица и столь же большое одиночество, правда? Ха- ха. Шучу!
– А тебе тут не одиноко было? – немного подумав спросил я- Ты говорила, что кроме меня здесь нет людей около- моего возраста.
– Если честно- с горечью в голосе ответила она- было. Но грусть- это ведь тоже вещь приятная, потому что человеческая. Не было бы одиноко- грустила бы по другой причине. Вот, появился ты и куча дисков со старыми играми, уже и не одиноко. Зато теперь есть много других поводов для грусти. Например, горькое понимание расставания, которым пронизано куча отличных произведений. Я вот понимаю, что рано или поздно пройду эти игры. И ты тоже скоро уедешь. Может ты и будешь появляться тут, но скажу честно, буду скучать по этому времени. А ты? Положишь в своей голове на какую- нибудь важную полочку все эти воспоминания? Всё таки, не только что- то плохое с тобой тут происходило.
– А у меня есть выбор?– с улыбкой ответил я- Конечно, положу. Если и правда отсюда удастся выбраться, то может даже с огромной теплотой буду вспоминать обо всём. Даже не смотря на мою сегодняшнюю злобу. Я же выберусь отсюда?
– А у тебя есть выбор? Может случиться, что угодно, но одно останется неизменным. Герой проходит свой путь и возвращается обратно. Но всё может обернуться иначе, если научиться воздействовать на драматургию жизненного повествования. Скажем, поменять жанр или стилистику, но это подвластно немногим. Обещаю тебе, что ты отсюда выберешься, но хорошо это или нет решиться потом. Смотри, вон возле фонарей уже наш центр сосредоточения народного творчества и не только.
Перед нами стояло двухэтажное оранжевое здание с круглой деревянной сценой перед входом. Что- то подобное я даже видел, когда ехал на поезде. Сцена для уличных представлений и ещё одна сцена внутри самого дома культура. Или храма культуры. Вот, почему он вынесен куда- то за пределы деревни? Я об этом даже не подумал. Даже кладбище ближе к жилым домам. В этом что- то есть. Мы действительно пришли в какой- то храм поклонения чему- то объединяющему. Люди поклонялись здесь и отдавали в жертву часть своей души в пользу более великой силы, способной захватить умы совершенно разных людей и погрузить их в единое пространство. Такая сила действительно нуждается в подпитке, отчетных концертах, громких стихах со сцены, поющих усатых мужчин с баянами, сойдет абсолютно любой материал. Почему- то в ту минуту я совершенно об этом не думал, а ведь мог же показать себя образованным человеком. Хмыкаю вместо этого, да лопочу что- нибудь.
Какой- нибудь поэт из общества имени Ломоносова сейчас бы встал и сказал- «Ой, культура нужна для того, чтобы людям не было скучно. Ничего это не храм. А это не жертвы, думай как- нибудь рациональнее. Просто сельским жителям нечем заняться, да и все, че еще думать? А ты слышал про ту жену репера, кстати, которая залетела?» и все в таком духе. Нет, здесь всё не просто так. Каждый ответ, который начинается со слов- «Просто»– это попытка бегства от фундаментального вопроса. Зачем люди слагали мифы? «Просто людям было скучно». Зачем Герасим утопил Муму? «Просто ему сказала барыня». Зачем люди придумали снимать кино? «Просто им было скучно». Зачем студент из Москвы поехал куда- то на поезде? «Просто ему было скучно. С жиру бесится!». Зачем нужно искусство? «Просто, чтобы было не скучно». Зачем нужно существовать? «Просто…» И тишина. Вот тут я и поймал своего воображаемого оппонента в мысленное лассо, ему теперь не открутиться от экзистенциального кризиса! Как я его! На самом деле, такие вещи не касаются разума подобных людей, они проходят сквозь. Нужно быть аккуратнее с подобными рассуждениями, чтобы не задеть лихой пулей невинных поборников экзистенциализма. Они и сами горазды себя задеть.
В прихожей было пусто, не было никакого пропускного пункта, как в театрах. Только сбоку стояла какая- то деревянная перегородка, а за ней тумба с включенным телевизором. Шел какой- то бразильский сериал про двух близнецов. Кажется, мама смотрела что- то такое, когда я ещё был ребенком, но у меня не было времени вникнуть в сюжет, потому что моя спутница в момент нахлынувших воспоминаний уже исчезала в дверном проёме слева чуть поодаль. Пришлось последовать за ней, риск остаться тут навсегда наедине с бразильским сериалом висел надо мною слишком угрожающе. Встретило нас темное помещение с приятными сидениями, как в старых кинотеатрах, полностью забитое людьми. Звучал голос ведущей со сцены. Кажется, мы пришли в самый разгар мероприятия:
– Бурными аплодисментами проводим наш детский коллектив «Лучик». А готовиться выйти на сцену самый известный гусляр станицы Старороговской- Алексей Аркадьевич Вадимов с песней собственного сочинения- «Лес мой родной».
Зал хлопал, пока мы искали свободные места. Мы присели возле какой- то пожилой пары лет пятидесяти. К этому моменту на сцене появился тучный мужчина с баяном, хотя были заявлены гусли, но видимо в этот день с его гуслями что- то пошло не так. К тому же, может же человек играть на баяне, но быть при этом известным гусляром, верно? Его лицо украшали жидковатого рода усы и маленькая соломенная шляпа. Полосатая черно- белая рубашка, заправленная в штаны, явно была немного маловата, но она, тем не менее, задавала тон всему стилю артиста. Было в этом что- то уютное. Он очень задорно и ритмично запел своим невероятно низким голосом:
«Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу!»
Я повернулся к Оне:
– Он же содрал это. Какая ж это его песня? – спросил я шепотом, чтобы никто из зрителей рядом не услышал
– Какая разница? Это все знают, он так не первый раз делает. Зато он что- то свое привносит. Да еще и как поет, да чем аккомпанирует. Все- таки иногда он текст изменяет. Может это затравка? А ты уже набросился.
– А ты же сказала, что ни разу здесь не была.
– Не была, но это мне не мешало слышать его песни.
Заслуженный гусляр продолжать петь, но теперь уже заунывно и грустно:
«Был ранний час, и солнце в тверди ясной
Сопровождали те же звезды вновь,
Что в первый раз, когда их сонм прекрасный
Божественная двинула Любовь.
И никто не хотел быть виноватым без вина
И никто не хотел руками жар загребать
А без музыки на миру смерть не красна
А без музыки не хочется пропадать»
Я снова повернулся к Оне
– А это вообще из другой песни. Он две смешал что- ли?– спросил я.
– По- моему, вышел неплохой музыкальный коллаж. Думаю, что главное здесь- это его интонация и ритмика голоса. Вообще не слушай текст. В том, как он поет скрывается целый сюжет.
И действительно. Сначала он пел довольно бодро, а затем с каждой пропетой строчкой, голос его становился всё грустнее и грустнее. Если начало было похоже на задорную песню в жанре шансон, то концовка уже тяготела к современному пост- панку. Не знаю даже, как описать. Ещё ни разу не слышал, чтобы такое вытворяли с баянами. Не то, чтобы я часто их слышал, но мой разум представлял мыслимые границы применения этого музыкального инструмента.
Артист закончил свое выступление многозначительным взглядом в толпу, последовали хлопки, плавно перетекающие в аплодисменты. На сцену за ним сразу вышел участник, крепенький мальчик лет одиннадцати с черными короткими волосами и прямой челкой, слегка свисающей к его лбу. Одет он был в спортивные брюки и черную футболку. Выйдя на середину сцены, мальчик вскинул руки вверх, а ноги поставил врозь. Ведущая средних лет в зеленом платье с черным ремнем и огненно- рыжими волосами перехватила инициативу:
– Какой же праздник без акробатов? Вот и мы так решили. На сцене единственный ученик акробатической школы «Прыг- скок»– Виталик!
Началась шоу программа от маленького акробата с колеса вправо, а затем колеса влево. Потом был впечатляющий кувырок вперед, но все это лишь подводило к гвоздю программы- переносному аттракциону- триллеру в теле обычного юного акробата. Виталик неожиданно для всех, судя по вздохам и охам, с разбега встал на голову и зафиксировался в пространстве. Повисла гробовая напряженная тишина, которую не передать на бумаге. Как же завидую кино и кинематографистам, такой отличный материал пропадает. Мальчик, к которому прикованы сотня безмолвных взглядов, стоит на голове посреди сцены в полной тишине. И продолжалось так минут эдак пять, но какая может идти речь о минутах, когда происходит такое. Это пять собачьих или кошачьих минут, если угодно. Это были пять минут до окончания пары. Это были пять минут ожидающего чуда человека. Совет себе на будущее- почаще смотреть на людей, которые стоят на голове. Может даже самому научиться. Зрелище абсолютно завораживающее. Потом погас свет и саспенс нагнался пуще прежнего. Мы просидели в темноте пару точно таких же напряжённых минут. Когда свет включился, мальчик уже стоял в дальнем конце сцены, он встал на мостик, лёг на спину, поднялся без помощи рук вскочив с пола, сделал еще одно колесо в сторону кулис и остановился. Шоумен. Ничего больше нельзя сказать. Возле кулис, подающий большие надежды акробат сделал какой- то странный жест рукой, поклонился и убежал со сцены. Видимо, гаснувший свет- это авторская задумка. Зал вновь расплылся в овациях. Что- то интересное действительно было во всей этой постановке.
Поток выступлений не прекращался. Было видно, что таланты в этой деревне показать хотел каждый.