– И что же, вы хотите сказать, что для вас все истории людей- это расходный материал для произведений? И кто вам дал право перемалывать их в своем разуме в паштет, который вы называете литературой? – не скрывая своей неприязни начал говорить я, готовясь закрыть разрыв.
– Что же вы, дорогой мой коллега. Не злитесь вы так. Ох, я узнаю этот взгляд, пробивающийся сквозь слепящий свет. Вы из школы литературных пацифистов? Создаете реальности, которые затем и описываете? А какова ценность этого, позвольте спросить?
– Я же вам уже сказал, что я вам не коллега. Я не писатель, я не создаю реальности- сквозь зубы говорил я, не выдерживая всего происходящего фарса.
– А что же вы тогда делаете, позвольте поинтересоваться?– спросил светящийся силуэт.
– Сейчас увидите- ответил я, закрыв свои глаза.
Мне представилось, что светящийся силуэт решит не дописывать книгу, а переехать за вдохновением куда- нибудь еще, в конечном итоге найдя себя в выращивании деревьев бонсай. Представлялось мне это все очень детально. Преломляющий свет человек встает и осознает, что эта история ему не по зубам, да и вообще очень скучна. Над ним и так подшучивали в последнее время в его «ремесленной мастерской» из- за его последнего произведения. Нужно что- то прорывное. Одна картавая бабуля здесь погоды не сделает. Нужно что- то эдакое. «Точно»– осознает писатель в гипсе- «Банда, которая контрабандой ввозит бонсай. Если нужна любовная линия, то могу прописать ее между пограничницей и контрабандистом, но получится слишком пошло. Какое раздолье для выразительных средств! Немедленно отправляюсь к восточной границе». С этими словами светящийся человек пойдет собирать свои вещи, чтобы этим же утром поехать куда- нибудь поближе к острову Танфильева. Там как раз собирают морскую капусту или что- то в этом роде. Он пойдет на нижний этаж, возьмет там свой старый черный чемодан, в который положит наработки своих рукописей. Но рукопись, связанную с картавой смотрительницей кладбища, обязательно порвет. На этом моменте загипсованный светящийся писатель меня немного перебил словами- «Ах, я кажется понимаю, что вы делаете. Возделывающие реальность. Ну- ну. Буду ждать вас у себя в мастерской осознающих реальность. Думаю, мы еще встретимся». Теперь в его голосе чувствовался страх, он, наверное, представлял спектр моих возможностей и раздумывал, не пошлю ли я его нырять к акулам. Но, думаю, что никаким бонсаистом он не станет. Тот, кто прекрасно осознает реальность легко сможет выпутаться из пут, которые я составил. Стоило мне домыслисть все картину и начать прокручивать ее в голове, все сильнее и сильнее веря в происходящее, как я оказался сидящим на холодной траве посреди пустыря за домом Никиты Соломоновича. Нельзя было терять ни секунды, поэтому я тут же побежал к дороге из асфальта. Я уже не чувствовал своих ног, когда добежал до конца дороги и принялся звать Джотто Ивановича по имени. Пришлось изрядно пройтись по окружающим кустам и лесам, но какое же было облегчение, когда я нашел их. Бабуля была без сознания или попросту спала, а Джотто Иванович держался на ногах, поклёвывая носом. Мне даже показалось, что он не поверил, что действительно видит меня. Он рванул с места так быстро, насколько это вообще позволяло человеческое тело, а затем принялся меня обнимать. На моей душе было невероятно легко, поэтому и я в свою очередь очень сильно сжал в своих крепких дружеских объятиях Джотто Ивановича. Мне казалось, что такой опытный человек сможет выпутаться из такой передряги, но очень приятно, что здесь пригодилась моя помощь.
– Василе- запыхаясь заговорил Джотто Иванович- Мы плутали здесь кругами ночь. Ночь! Это было бесконечное пространство. Это был не разрыв! Как ты понял, что нам нужна помощь?!
– Я вчера, возвращаясь домой увидел тропу какую- то странную- начал смущенно отвечать я- До этого ни разу не видел ее. Хотел вам об этом сказать, но вас дома не было. А потом вот утром услышал крик странный, который шел из разрыва. Собственно, обитатель разрыва вас и запер, так сказать. Но он не специально. Я разбираться не стал, закрыл разрыв и тут же побежал к вам.
– Обитатель разрыва запер нас? Такое у меня впервые- задумчиво ответил Джотто Иванович- Ладно, Василе. Вера совсем выбилась из сил и уснула прямо на моей куртке. Давай донесем ее домой, сами хорошенько проспимся, а потом встретимся и все обсудим. Согласен? Я теперь в вечном долгу. Проси, что хочешь.
Помогать с бабулей- смотрительницей кладбища мне не пришлось. Я только нес её вещи в своих руках, пока уставший Джотто Иванович нес ее миниатюрное тельце шагая впереди меня. Мы зашли в её дом, дверь которого был открыт настежь и уложили старушку на миленький раскладной диван, укрыв пледом. Заговорил Джотто Иванович только по прибытию к его дому:
– И так, Василе. Как уже было сказано, я в гигантском долгу перед тобой, но нам нужно поспать, а затем отдохнуть. Приходи ко мне во второй половине дня, обещаю, как минимум расслабляющий досуг. Сегодня мы выпутались из одной передряги, кто знает, что может нас ждать впереди. Нужно встречать удары судьбы будучи выспавшимся, согласен? Советую тебе лечь, как можно быстрее. Спасибо тебе.
С этими словами Джотто Иванович закрыл дверь, хорошенько прислушавшись, я услышал спустя три минуты звук, похожий на падение тела в область кровати. Видимо, мы все сегодня получили невероятно изнуряющий опыт. Я вот сейчас проснулся, на дворе уже давно за полдень перевалило, а все из- за одного горе- писателя, который не может придумывать, как все нормальные люди. Видите- ли, нужно описывать реальность. Свободы других людей при этом не учитываются, как я погляжу. Странно, кстати, что рука сегодня поднялась и показала этому писателю большой палец. Мне кажется, что сделала она это с толикой сарказма, доступной только частичке сознания чужого человека, обитающего в моей руке. Сейчас нужно сходить к Джотто Ивановичу, посмотрим, что он для меня припас. Да и обсудить всё уж очень чешется язык. Надеюсь, привести в норму свой режим дня.
Сейчас остановился, потому что рука потянулась к ручке. Что же сегодня всем неймется?
«Василе. Осталось. Василе, осталось совсем чуть- чуть. Сегодня. Или. Или завтра. Я стану единым. Я вернусь. Но. Но. Перед этим. Я же все таки заглянул внутрь тебя. Ты…Ты очень даже неплохой. Нервозный какой- то правда. Нооооо! Возможно! Возможно!!! У тебя всё может получится. Мне в это хочется верить. Мы с тобой были мало. Но были с тобой так много. Прощай.»
Моя онемевшая рука только что пожала мне мою нормальную руку. Да…. День странностей. Но с другой стороны, возвращение моей прежней руки- это хоть какая- то хорошая новость, заодно и с этой рукой хоть какие- то теплые отношения наладил. Ладно, я думаю, что Джотто Иванович меня уже заждался, пора бы навестить его.
Вот это вечер! Я так весело не проводил время даже со своими университетскими друзьями. И дело не в плотности событий на квадратный метр, а в искренности всех участников. Было приятнее, чем вот это утренние приключение со светящимся писателем. Естественно, я рассказал об этом Джотто Иванович, а он мне рассказал, как видел однажды похожего персонажа, только тот был не прозаиком, а поэтом, да ещё и к тому же не светился. Затем мы добрались наконец- то до нард под чай. Правила оказались для меня не самыми простыми, понадобился добрый час, чтобы разобраться во всем этом деле. И вот затем пошло самое настоящее развлечение. Джотто Иванович предложил интересные дополнения к игре. Мы взяли листочки и написали на них список из десяти действий, которые все никак не можем сделать и для выполнения, которых нужен какой- то пинок со стороны. Тот, кто выигрывал, называл цифру и проигравший выполнял действие. Я написал всякую абстракщину в перемешку с потешными действиями. Что- то вроде:
Зажечь костер прямо высотой до проводов(с детства хотел, но никто не давал)
Кинуть камень в окно
Сказать понравившейся девушке о своих чувствах первым (до этого говорил вторым)
Научиться стоять на руках
Залезть на большое дерево
Перестать чувствовать себя виноватым
Искупаться ночью в реке
Узнать из чего состоит дверной замок, и как он работает.
Побыть одному в лесу
Попробовать тыкву
Мы начали играть и, естественно, я проиграл. Джотто Иванович назвал число четыре.
– Я написал, что хочу стоять на руках- сказал очень стесненно я.
– Ого! Я тоже самое хотел, когда чуть моложе тебя был. У меня даже своя методика есть. Ну- с. Лицезрей!.
С этими словами Джотто Иванович вынес из боковой комнаты старый мат для упражнений и постелил его посреди зала, убрав перед этим предварительно всё.
– Здесь самое главное, друг мой, – равновесие. И так. Сперва нужно его почувствовать. Делается это очень легко. Перед тем как встать, прицелься и выбери нужную позицию. Второй важнейший пункт- это сила твоего толчка вперед для позиции. Для лучшего равновесия ты должен стоять вертикально, как столб, светящий в ночи путникам. Вытяни ноги вперед. Давай, у тебя все получится- сказал он настолько воодушевленно, что я уже закатывал штанины.
К удивлению, моя онемевшая рука мне подыграла! Спасибо тебе! Получилось не с первого и даже не с третьего раза, но все- таки получилось. За меня еще никто так не радовался. Джотто Иванович воодушевленно пожал мне руки, а глаза его блестели так, будто его сын впервые сделал свои шаги. Мы вернулись к игре, и я вновь проиграл! Не хватило буквально чуть- чуть, но тут дело случая. Выкинул плохие кости.Джотто Иванович в этот раз назвал число пять.
– Залезть на большое дерево.– сказал я.
– Ох, Василе. А как же мы это устроим с твоей нерабочей рукой? Хотя погоди, где- то ближе к центру есть же яблоня ветвистая. Ну сейчас попробуем. Собери нарды, возьмем с собой, я сейчас- ответил Джотто Иванович.
Джотто Иванович нырнул в ту же комнату, из которой вытаскивал спортивный мат и вернулся оттуда с пледом и электрической лампой с ручкой. И мы выдвинулись Дерево было действительно большое. На первую ветку меня подсадил Джотто Иванович, а потом я залез ещё на две ветки вверх. Чувствуя, что дальше мне не продвинуться, было принято решение слезать. Получилось это не слишком элегантно, потому как на самой нижней