На случай второго варианта, его не буду отнимать. Ты хоть и тупой, но храбрости у тебя не отнять. Прямо сейчас, я тяну время. Потому что мне нужно, чтобы вода с моего плеча стекла на наручники. Намочила их, а дальше в дело пойдет моя врожденная особенность. Направлю всю силу в одно звено на этих старых наручниках. Попробую убить Ия. Скорее всего, это не выйдет, поэтому сбегу и возьму в заложники твоего этого Богдана с женой. Попробую вырубить одного и притащить к лагерю. Нет. Побегу к лагерю сразу. Так сокращу время, за которое ты можешь взорвать наши головы, идиот. Зато, разведал тут обстановка. Твои ручные домашние дебильчики надели мне какой- то мешок на голову, но он местами просвечивал. А еще, нос же мне не сломали, многое можно сказать по запаху и по слуху. Я получил почти все нужные для штурма сведения. Все пройдет почти бескровно. Может, даже ты останешься живой. Хотя, не знаю. Перспектива иметь другого меня в моем же мире да еще и такого глупого меня довольно сильно оскорбляет. Не думаю, что у тебя есть средства для взаимного уничтожения меня, поэтому старайся иногда оглядываться. Или не ходить зимой под зданиями с сосульками. Вода уже почти дотекла до нужного звена. Останется только подождать, пока произойдет нужная мне микромиликоррозия.
Хочешь пока послушать историю из моей молодости? У тебя нет выбора. Мельком читал, что у тебя там были какие- то проблемы с твоей первой любовью. Позорище.
Ты мог, наверное, подумать, что всю молодость я просидел за книгами и удачными сессиями в казино, но это не так. Деньги- это пыль, когда ты можешь управлять хаосом. Ты и я. Мы обречены на соприкосновение с бесконечно великим будучи бесконечно малыми. Но тебя это из- за твоей глупости касается только сейчас, поздравляю, тем хуже. Но я немного отвлекся.
О своем небольшом вселенском подарке я осознавал еще с начальной школы. Как и любую способность, ее нужно развивать. Развивать пришлось в большом поселке городского типа, в котором одноклассники меня не то, чтобы любили, но они были славные ребята. Не трогали меня. Некоторые даже дружили. Другое дело- учителя. У тебя с этим тоже были проблемы, но ты их не решал. Твоя пустота этого не видела? Или пустота у всех общая? Ты даже на это не ответишь.
Свой дар приходилось развивать совсем по- разному. На рулетку в казино я пока влиять не умел, да и ближайшее от меня было слишком уж далеко, но на какие- то совсем маленькие событие- вполне. Но даже у сил есть лимит. И даже этого лимита мне вполне хватит. Все началось с игры в кэпсы. Это такие фишки, если помнишь. Их я выиграл у всех моих одноклассников. Но это можно было бы сделать и без моих способностей. Моей целью была своеобразная назидательная месть моему дворовому хулигану. Он ходил и лупцевал тех, кто слабее его физически, но это ладно. Он манипулировал ими и издевался. Какая глупая растрата ресурсов. У тебя бы не хватило стержня сделать то, что сделал я. Простые вещи вроде поджога квартиры или нанесение увечий- это низменная глупая варварская вещь. Даже мне в шестом классе было это понятно. Мне нужно было, чтобы весь экзистенциальный гнет обрушился на голову этого взрослого мальчугана. Он был в восьмом классе. Рост его был метр семьдесят девять. Он часто дрался. Он ничего не понимал. Задачка довольно сложная, поэтому я с удовольствием взялся за нее. «Если я смогу вдолбить ему его же ничтожность, то у меня получится так с каждым»– думалось мне. Это не жестокость. Это воспитание лучшего в людях. Все началось невинно. Мне нужно было, чтобы он еще сильнее почувствовал то, что весь мир направлен против него. Мне нужно было, чтобы он почувствовал толику того, что сейчас чувствую я. Бесконечную ничтожность маленького в бесконечно большом мире. Мне тогда казалось, что вся жестокость происходит из- за того, что человек осознает это, но пытается забыть. Или пытается отбросить от себя, но как тень эта идея преследует все человечество ни один век. Ты свыкся с этим по- своему. Очень ценю. Даже какой- то странный протест выразил этому. Есть одна китайская притча. Как- то орел летел над полем и заметил совершенно живого воробья, лежащего в поле с поднятыми лапами вверх. Он подлетел к нему и обнаружил, что тот был жив. Тогда он спросил воробья- «Чего это ты тут делаешь?». На что воробей ответил- «Пытаюсь держать небосвод. Ты не видишь, что он падает?». Тогда орел спросил в ответ- «У тебя же совсем маленькие хиленькие лапы, как ты его удержишь?». Воробей подумал и сказал- «Я хотя бы пытаюсь». Не находишь аналогии? Подумай на досуге, если будешь в подходящей обстановке. Не дай Бог ты, идиот, взорвешь нам обоим башку, твою мать. Только попытайся, утырок инфантильный.
Кажется, я немного упустил свою мысль. Мне нужно было, чтобы мальчик- восьмиклассник осознал и принял ничтожность своего существования. При этом нужно было понимать, что все это не должно было быть обставлено, как издевка или что- то в этом роде. Все должно выглядеть как напоминание того, что он хочет забыть. Я написал маленький рассказ про него. Это был один из моих первых и немногих литературных опытов. Текст был про мальчика, который пытается забыть, что когда он приходит домой, то рядом никого нет. Даже если дома родители, то рядом все равно никого нет. Папа и мама дома, а мальчик совершенно один в совершенно пустой квартире. И только представь, однажды мальчику суждено проснуться в комнате, в конце которой будет стоять человек в черном. Комната будет удлиняться, а человек отдалятся. Но когда мальчик все- таки дошел до человека, им оказывался он сам. А потом он растворялся.
Я прекрасно знал, где мой первый подопытный прятал свои сигареты. Поэтому завернул свой маленький рассказик в одну из пачек, чтобы он точно прочел. Мне удалось сфотографировать его плачущим, он ушел плакать в небольшую лесопосадку. Может, где- то среди вещей, которые я когда- то сжег была старая мыльница с этой фотокарточкой. Я написал второй рассказ.
Он снова был о мальчике. Но теперь он был о мальчике, который постоянно смотрелся в зеркало и не видел себя, а потом убегал плакать в лесопосадку, чтобы пытаться заплакать, но все не выходило. Он пробовал все, чтобы что- то почувствовать. Бить других, алкоголь, сигареты, но это не останавливало его. Действие происходило все в том же пустом доме, полном людей. И вот однажды в лесопосадку пришел человек. Он дал ему душу и тот наконец заплакал.
Все еще было таким языком написано живым. Я тогда еще французами увлекся. Пытался там косить под Виана и все такое. Мне еще повезло, что попался вот такой чувственный мальчик. Другой бы может просто порвал бы письма мои, но я старался по максимуму. Рисовал иллюстрации там, заворачивал конфету другую, чтобы подчеркнуть все горечь. В итоге, было еще несколько таких заходов. Потом, ближе к вечеру, когда я точно знал, что он сидит в своей комнате с окнами, распахнутыми настежь, звенел бутылками, привязанными веревкой между собой. Дело в том, что хоть он и рос в состоятельной семье, его отец часто выпивал и не обращал внимание на него. Чего уж поделать, проблема безотцовщины в нашей стране стояла до какого- то момента довольно остро. Что уж говорить, даже у нас с тобой нет отца. Может, он есть у кого- то из других нас, но точно не у тебя и меня. Все эти звуки должны были натолкнуть его на определенные мысли, по моему мнению. И все действительно начало меняться. Он перестал задирать ребят, начал очень угрюмо ходить и быть в целом довольно унылым человеком. У меня получилось проявить нужный мне кризис, но этого было недостаточно. Нужно было, чтобы он этот кризис перерос. Это же самый важный момент в воспитании. Осознание своих ошибок и рост над собой. Он начал довольно часто появляться в той самой лесопосадке. Пришло время действовать, я появился там однажды июньским днем. Он довольно агрессивно отреагировал и спросил о причине моего визита на «свое место». Я же ответил тоже довольно грустно, сказав, что мне нужно поплакать. Он был просто изумлен и спросил причину моих слез. «Я такая гнида ничтожная. Со мной вообще ни одна девушка никогда не будет»– пришлось наспех выдумывать причину, но она зашла. Немного еще подчеркнул экзистенциальную проблематику и все было в моих руках. Он не стал изливать мне свою душу, но разрешил приходить на место молча посидеть. И вот однажды, я пригласил его посмотреть фильм в компании. Смотрели «Водная жизнь», я особо не парился с выбором фильма, но хороших авторов очень люблю, а то был современный подающий надежды режиссер. И пара моментов заставила его прослезиться, не знаю чем, но момент надлома был пройден. Передо мною уже стоял не какой- то хулиган, а байронический герой. Всего то три- четыре месяца плодотворной работы. И как же он потом раскаивался. Мой эксперимент удался. Я умел управлять хаосом на коротких дистанциях. Но один человек- это слишком мало. Нужно было большее.
Я уже имел денежный ресурс, научился управлять картами в самых разных азартных играх и подпольных одноруких бандитах. Первое время, была, конечно, радость. Даже хотелось переехать куда- то, но довольно быстро пришло осознание, что так рассеется вся та сила, которой я был наделен. Слава всевышним силам, благодаря которым мое существование проходило там, где оно проходило. Оно наделяло меня нужной силой. Жестокостью, жесткостью, резкостью, настойчивостью. И чувствовалось, что ресурс обучения еще не исчерпал себя. Если мне удастся собрать под своим началом группу хотя бы из десяти людей, готовых пойти за мной в самое пекло, то это был бы успех. В конце концов, мне хотелось основать свою философскую школу. Да, философская школа на Маныч- Гудило. А что сделал ты? Рыдал из- за своей первой любви в подушку?
Здесь меня тоже ждал успех. Сначала было двадцать человек. Потом тридцать. Потом пятьдесят. Потом я ушел. Все базировалась на способах борьбы с предопределенностью. Любой. Ты прогнулся, я оседлал. Но бытие ментора предопределено само по себе, поэтому пришлось уйти. Та община до сих пор разрастается. В это же время было изучение других языков и математики. Она дисциплинирует разум, советую. Или ты окончательно отказался от нее на своем факультете буков и крючочков? Очень зря. Потому что все свои чувственные методы познания и управления хаосом я уже давно успешно перевожу в своей голове в математический форм