ихарию. Я видел этот исход уже давно, но локомоция моего физического тела в рамках временной шкалы именно в эту точку прошло для моего сознания сейчас. Понимаешь, в любом из исходов, другому тебе не удавалось убить или поглотить меня. Болонка не съест левиафана, хотя заход был очень даже хороший. Была вероятность того, что это сделаешь ты, но точка вхождения в нее уже была пройдена довольно давно. И так, что мы имеем. Будем следовать строгой хронологической последовательности. Не отказывайте себе, Василе, кушайте сосиски, они были предварительно пожарены, на случай вашего голода. Мария Семеновна все же еще не пришла к вашему уходу, и вы не отужинали как следует. Приступим. Мы имеем вас, другого вас и нечто, что относится к обоим вам. Это нечто- довольно слепое пятно для меня, так как оно находится за гранью любых возможных доступных мне границ восприятия и исчисления. Но тем не менее, эта фигур энигматик доступна вам. Вам и больше никому. С самого рождения Вы делите с ней и с другим Вами один орган, который тем не менее довольно сильно влияет на вашу жизнь. Один из самых древнейших в человеке. Мозговой ствол, располагающийся прямо внизу ваших полушарий, чуть впереди мозжечка. Рискну предположить, что такое объединение произошло в силу особых обстоятельств вашего рождения. Не помните ничего такого? Я бы и не удивился. Опять же рискну предположить, что ни вы ни другой Вы не являетесь сами по себе полноценными функционирующими отдельно взятыми индивидами. Вы оба являетесь частью этого самого третьего, подарившего вам орган, который функционирует у каждого из вас совершенно одинаково, пусть вы и не замечаете этого. Благодаря единому мозговому стволу стал возможен частичный переход сознания из одного тела в другое, пусть вы и находились в разных вероятностях. Я понял это в тот момент, когда у вас появилась чужая рука. Мозговой ствол, если вы вдруг несведущи в вопросах биологии, Василе, отвечают в том числе за постуральные мышцы, собственно в тот момент перехода сознания не было. Было двойное осознание, вызванное вами, собственной природы. Я даже и не знал, что ваша дружба с тем мальчиком могла привести к таким результатам. Вы, кстати, в курсе, что самолично отправили его на новый виток петли? Он же упоминал раздельность своего сознания на фрагменты? Ему повезло меньше. Судя по моим наблюдениям, разделению во времени и пространстве подвергся его гипоталамус. Но знаете, что самое забавное? Его гипоталамус разделен не в пространстве, как у вас, а в временном спектре. И в конце этого спектра он сам и будет тем, кто разделит собственное сознание на несколько частей. Вы, думая, что отправили его домой на самом деле отправили очередного мальчика в путь к расщеплению собственного гипоталамуса. Уже не чувствуете себя героем? Не беспокойтесь, Василе, так все и должно быть. Благодаря этому вы живы. Но стоило ли страдание другого человека вашего благополучия? Я перестал задавать этот вопрос себе очень давно, потому что отказался от самой концепции благополучия. Как вы могли заметить, спусковым крючком к возвращению вашей руки стал тот инцидент в разрыве. Вы осознали его? Я уже на момент получения вами инородной руки уже догадался о природе данного явления. Все встало на свои места. В момент вашего взаимодействия с другим пластом реальности в тот дождливый день, а затем и той ночью, когда рука вернулась к вам я не мог наблюдать движения ваших атомов буквально считанные секунды, но такие считаные секунды довольно сильно отдаются эхом в моем «восприятии», если его можно назвать таковым. Я вспомнил, что в ту ночь, когда было принято решение и прошла точка невозврата мне также в течении нескольких минут не удавалось наблюдать даже вашего присутствия в этой реальности. Все встало на свои места. Вам уже приходилось взаимодействовать с третьим? Вы даже почти запомнили пару встреч. Даже зафиксировали это в ваш дневник. К слову про него, у вас под конец нашего диалога, который волею судеб был превращен в монолог, должен был возникнуть вопрос относительно этого. В вашем дневнике проявлялся текст, который писали не вы. Относительно этого ситуация тоже интересная. Половину текста предварительно нанес я, и он при определенных условиях проявился на страницах. Другую половину внес некий третий, который, если быть честным не представляет для меня сейчас особого интереса. Более того, из- за того, что я не вижу его в своей системе восприятия мой дух относительно этого вопроса пребывает в невероятном состоянии спокойствия. Далее у нас идет господин Джотто Иванович, которому суждено однажды остаться в так называемом «разрыве». Не сейчас и не завтра, но это произойдет. И произойдет совершенно добровольно. В этом есть и ваше участие, но опять- таки, можете и не задумываться об этом. В этом есть великое счастье для всех. В том числе для Богдана Алексеевича с Марией Семеновной, которые встретят здесь свою старость в тишине и покое. Здесь вы должны были спросить меня, увидит ли та пожилая барышня, живущая на берегу, тигра. Нет, не увидит. Простите. Есть еще один маловажный для меня момент, который так важен для вас. Для меня таким же пустым пятном является одна барышня, живущая иногда в нашей станице. Вы, кажется, поняли о ком я. Приходилось видеть ее картины. Очень миленько, но малозначительно. За годы, мое восприятие уже научилось отсекать подобные вещи от моего сознание. Все это неважно для меня настолько же, насколько присутствие некоей писательской гильдии на территории Старороговской. Теперь у вас остался вопрос. Задайте его.
Я, пораженный всем этим монологом, беспрекословно повиновался:
– А я? Что будет со мной?
– Вы спокойно уедите домой, ни о чем не будете помнить и проживете достойную жизнь. Проживете вы в ровно том ключе, какой и выберете сами. Здесь моя слежка за вами прекращается. Что до другого вас и третьего вас. Со смертью другого связь с третьим полностью прекратилась.
Смертью? В этот момент в мое сознания начали прокрадываться первые ростки сомнения.
– Ступив за пределы станицы ваши воспоминания о ней будут навсегда утрачены. Поэтому, лично я советую дождаться Алексея Дмитриевича, который отвезет вас на станцию. Можете коротать вечера, как вам заблагорассудится. Это последний день, когда мы с вами видимся. Больше я вас не побеспокою. Мы, конечно, можем когда- нибудь встретиться, но оба об этом знать не будем. Относитесь к этому, как к внезапному граду или еще какому небольшому удару судьбы. Касательно своих методов можете не ждать от меня каких- либо оправданий. Снег не оправдывается о мотивации своих действий. Оставим эту прерогативу людям, к которым я себя уже очень давно не отношу. Здесь наши пути расходятся. Проживите счастливую жизнь с полным осознанием, что сделать абсолютно ничего нельзя. Мы всего лишь псы на цепях из злобного рока, кем бы мы ни были.
После этих слов Ий встал и медленным шагом подошел к обрыву и бросился вниз. Естественно, я кинулся посмотреть, что произошло. Внизу никого не было. Получилось очень даже эффектно, одобряю. Теперь про ростки сомнения. Еще в момент приглашения меня на эту встречу я ощущал отдаленные ощущения, которые мне приходилось ощущать в момент моего пребывания в теле другого меня. И ощущения эти были невероятно правдивы. Они иногда накатывали, а иногда отступали. Но в подлинности их мне не приходится сомневаться. Другой Я точно жив. Вероятность этого сто процентов из ста процентов. Но вот вероятность того, что он выжил бы в той ситуации в ангаре была настолько мизерной, что разум Ийа попросту отмел ее. Он совсем не учел того, что имеет дело с человеком, управляющим вероятностями? Ладно, это мне даже на руку, потому что мое первое впечатление меня совсем не обмануло. Ий- попущенное чмо, стоящее на коленях перед чем- то, что он считает больше себя. Какие- то советы мне еще давал. Назвал псом. Строил из себя такого всезнающего. Прямо вот Кассандра, видящая гибель Трои. На деле, очередной узколобый человек, не интересующийся абсолютно ничем, но при этом верящий в собственную исключительность. Ему не понять природу окружающей меня пустоты. Терять память и терять Джотто Ивановича я тоже решительно не готов. Нужен какой- то план. Но пока есть только наметки. Что мне вообще нужно?
1.Помочь себе.
2.Помочь другому себе.
3.Помочь Джотто Ивановичу.
4.Помочь Ленику.
5.Помочь всем.
С каким- то похожим списком в голове я потом пошел домой, но сначала нужно было отдохнуть. Я просто валился с ног, настолько сильно все произошедшее повлияло на меня. Но этим планам не суждено было сбыться. Прямо у порога дома Богдана Алесеевича и Марии Семеновны меня ждал Джотто Иванович. Лицо его просто светилось от счастья. Неужели, его знание о собственной судьбе так радовала его? Он сидел на ступеньках и пригласил меня сесть рядом с собой.
– Василе, я так волновался. У тебя все хорошо? Ты как, друг? – начал он непривычно для себя экспрессивно.
– Все в порядке, спасибо! А вы знали, что все так и произойдет?– спросил я.
– Нет, конечно. Здесь никто никого не ставит в известность о своих планах. Ты же уже знаешь, что скоро тебе нужно будет уехать?
– Да. Только что вот был проинформирован- уставши отвечал я- И я уже знаю о том, что мне предстоит забыть все то, что произошло здесь. Это обязательно?
Джотто Иванович пожал плечами, а затем немного подумав сказал:
– Не мне судить, дружище. Принимай все как есть. Думаю, то, что забудет твой разум другие части твоего мозга не забудут. Эта станица- перевалочная станция для твоей дальнейшей жизни. Ты тут провел всего ничего. И так бы забыл все тут. Но не бойся, тебя тут не забудут. Я уж точно. Ты же в курсе, что деревня снова переместилась? Тут нас уже не достанут. Ты, похоже, из- за этого целый день без сил лежал? Жалко, что многие здесь никогда не узнает о твоей жертве. Знаешь, а может и хорошо, что ты все забудешь? Может так выйдет и лучше.
– Нет, не лучше- резко начал я позабыв о своей усталости- Никто больше не вправе управлять мной или моей памятью. Дело тут не в квантовой физике, потусторонних явлениях, разрывах или еще чем- то. Дело в чем- то более большем и великом. Я ничего не забуду. Я сделаю так, чтобы вы не исчезли. И я сделаю так, чтобы Леник не исчез. Это произойдет здесь, через три дня. Ожидайте. А теперь мне нужно отдохнуть.