Он завел мотор, но тут же выключил и виновато обернулся.
— Извините, будет небольшая задержка. У нас это называют «мертвый вызов»…
— Что-то с машиной?
— Нет, с машиной ничего. Когда он у тебя случился, надо позвонить диспетчеру и сказать, что уезжаешь.
С этими словами он вылез из машины и вошел в закусочную, откуда вскоре донесся его голос, говоривший в трубку нечто неразборчивое. Вернувшись, он спросил:
— Это, случайно, не ложный вызов?
— Как это?
— Когда заказывают машину, а сами едут на метро. Вот почему у меня мертвый.
Они серьезно смотрели друг другу в глаза. Гвен первой оценила ситуацию.
— Все-таки не поняла, что значит «мертвый». Но как я могла вызвать такси, а потом уехать на метро и при этом быть здесь?
— Это верно, — согласился он. — Понимаете, мертвый… это когда…
— Понимаю: когда напился.
— Нет, это мертвецки, — поправил он. — А мертвый это…
— По-моему, нам пора ехать, — чопорно предложила она.
— Да, правильно.
Он послушно занял свое место. Но как только они тронулись, почувствовал необходимость еще раз обернуться к ней.
— Наверное, я должен вам честно сказать. Я первый раз вожу такси. Нет, не пугайтесь, — встревоженно добавил он. — Я не сказал — машину. Я сказал — такси. Понимаете, у меня это первый день — когда-то же надо начать?
Когда они отъехали, Гвен, все еще немного обеспокоенная, спросила:
— Сколько вам лет?
— Семнадцать… То есть восемнадцать… — Он коротко оглянулся на нее, увильнув от молочного фургона. — На самом деле шестнадцать, если хотите знать. У меня есть водительские права, но компания принимает только с восемнадцати, и я сказал восемнадцать, чтобы взяли на работу.
Через несколько миль показались многоэтажные дома — сперва одинокая группа, шесть зданий из серо-зеленого кирпича, затем две унылые улицы, застроенные уже с некоторой претензией, но там, где они должны были выходить на площадь с фонтаном, словно по забывчивости стыдливо утыкавшиеся в пустырь со строительным мусором.
На одном из таких сельских промежутков он заговорил:
— Вы спросили меня, что такое мертвый вызов. Вот я наконец сообразил. Это когда ты докладываешь, что едешь без пассажиров, или же тебя посылают туда, где может быть пассажир, и ты должен подождать, не появится ли. Я не знал: может быть, они разыграли меня утром, потому что я новый водитель, и направили туда. А это мой первый день, и я не хочу простаивать…
— Да, — сказала Гвен.
Она не слушала. Несколько минут она смотрела на то, что открывалось впереди, — но это была не утренняя картина воображаемого путешествия.
— …У них это может означать две вещи, — продолжал юный водитель. — Может означать…
Гвен вдруг нагнулась и вытянула себе на колени то, что сначала приняла за платье, — но на платье оно было не похоже. А когда увидела приколотое к плечу ювелирное украшение и ощутила ни с чем не сравнимую мягкость, поняла, что держит в руках шиншилловое манто{108} стоимостью в несколько тысяч долларов.
Она промурлыкала такт из «Goody-Goody»{109}, чтобы заглушить легкий шелест соскользнувшего на пол меха. У нее возникли две мысли. Этот приятный молодой человек вполне может оказаться вором, забывшим, что он оставил добычу в машине. Он сказал, что у него это первый день на такси…
…а вторая — что это вообще ей приснилось.
Она отсела в угол, оттолкнув ногой шубу подальше, и снова прислушалась к его голосу.
— …наверное, я чересчур разболтался, но я уже неделю ни с кем не говорил, кроме одного сурового дядьки, который инструктирует водителей. Посмотрите на меня — законченный продукт.
— Вы что-то сказали насчет колледжа.
— А, я заткнусь. — Он был немного обижен, это даже сзади было видно по мрачному наклону его юношеской щеки. — Я просто сказал, что хотел в Уильямс-колледж{110}, и мой учитель думал, что смогу, и я сдал три экзамена Совету колледжа. Но черта с два — слишком много ребят поступало, работавших. Я подумал, если что-нибудь здесь заработаю, попробую снова.
— Уильямс, — рассеянно сказала она.
— Да, один из лучших колледжей. — Он обернулся к ней с некоторым вызовом. — Мой учитель там учился.
— Остановитесь здесь, — неожиданно сказала Гвен.
— Где? Зачем?
— Здесь. Прямо у церкви.
Он нажал на тормоз, продолжая говорить.
— Уильямс-колледж, это…
— Я знаю, что это, — сказала Гвен, раздраженная своим секретом. — Я знаю девочек, у которых там братья учатся. Лучше на это посмотрите.
— На что?
Она встряхнула перед ним манто.
— На это!
Он вышел из машины, стал рядом и с удивлением смотрел на вещь, которую она поворачивала перед ним так и эдак.
— Это мех, — наконец сообразил он.
— Мех? Это шиншилла, по-моему. Не знала, сказать тебе или нет. Вдруг ты гангстер. Но когда ты сказал, что идешь в Уильямс-колледж, подумала, надо тебе сказать.
— Я не сказал, что иду в Уильямс, я сказал, что хотел…
— Ну а это? Что ты об этом думаешь?
— Это не енот, — оценивающе сказал он.
— Нет, что она тут делает? Думаешь, кто-то просто закинул ее сюда?
Он подумал.
— Я сюда назад ни разу не заглянул. Я принял машину от другого водителя, Майкелсона, он сказал, что с трех часов стоял на мертвом вызове у Центрального вокзала.
— Хватит уже про мертвые вызовы.
— Я тебе объяснял…
— Мне надо вернуться в отель, и нам надо что-то с этим делать.
— Ты не раздражайся! — сказал он.
— Что?
— Не надо нам спорить из-за ерунды. Думаешь, это вправду ценная шуба? — Он встряхнул ее на солнце и осмотрел. — Может, и да. Наверное, кто-то забыл вчера ночью в машине. Надо поехать в главную контору, узнать, наводил ли кто-нибудь справки. Может, пообещали награду.
Он забросил пальто в машину, и оно упало безобразной кучей на пол.
— Значит, едем туда, — сказала Гвен. — Вообще-то, мне надо в отель. Там уже, наверное, сели обедать и подумают, что меня убили.
— Везти тебя в отель? Так, посмотрим… — Он снова полистал красную книжечку.
— Нет, к тебе в гараж.
— Поеду в главную контору. А то диспетчер на Сто десятой улице довольно вредный.
— Как тебя зовут? — спросила Гвен, когда они тронулись.
— Кажется, Каллахан или что-то вроде.
— Ты не знаешь, как тебя зовут?
— A-а, меня? Меня — Этан Аллен Кенникотт{111}. Видишь — на карточке с моим фото.
По дороге в город они разговаривали. В его рассказах было горькое веселье, словно жизнь бросалась им так беспечно, что он предпочитал чуть отстраниться от себя и спрашивать: «Ну, что дальше?» Еще два года назад его семья вполне сносно жила в небольшом городе. В ответ на его откровенность Гвен рассказала, что отец больше не может позволить себе то, на что хватало денег раньше, и о разочаровании с черной жемчужиной. Но она понимала: ее трудности — пустяковые по сравнению с его.
— Девушкам можно ждать случая, — сказал он вдруг. — А мужчина должен сам его создавать — так говорил мой учитель.
— Девушки — тоже, — сказала Гвен.
— Ну да, тоже, — сардонически подхватил он. — Найди-ка такую, которая делает не то, что ей сказали.
— Неправда, — сказала Гвен в защиту своего пола. — Девушки много чего затевают.
— Когда за ними мужчина.
— Нет, совершенно самостоятельно.
— Ну да, они находят мех — это, по-твоему, предприимчивость.
Она надменно прекратила спор. Когда они подъехали к гаражу на Сорок шестой улице, он вышел из машины и вошел в контору. Через пять минут он появился и объявил:
— Да, о ней справлялись. Чья она, как думаешь?
— Чья?
— Миссис Педдлер Тенброк{112}.
— Фью!
— Может стоить целое состояние — я слышал, диспетчер говорил, что семье Тенброк принадлежит земля, на которой стоит гараж. — Он нахмурился. — И Майкелсон там был.
— Кто такой Майкелсон?
— Водитель. Он вчера ездил на этой машине. В записи сказано, что пальто потерялось, и Майкелсон стал думать, что этих людей возил он. Спросил меня, не находил ли. Я сказал — нет.
— Почему ты так сказал?
— Во-первых, ты его нашла, так? А он тяжелый человек, может устроить бучу.
— Но не он же нашел, — сказала Гвен. — А я не хочу никакого вознаграждения.
Но пока он был в закусочной и искал адрес Тенброков, она поняла, что будет совсем не против вознаграждения.
— В общем, если дадут, поделим пополам, — сказала она, когда он вернулся. — Может, это позволит тебе поступить в Уильямс-колледж.
Десять минут спустя они стояли на Пятой авеню, почтительно глядя на особняк. Между высокими белыми колоннами выплыл очень старый дворецкий и, выслушав Гвен, дрожащим голосом сказал:
— Можете оставить мех мне.
— Нет, я хочу видеть миссис Тенброк.
— Гораздо лучше, если оставите его мне, — просипел дворецкий; он протянул руку к пальто, но Этан Кенникотт тоже протянул руку и мягко отцепил его пальцы от меха.
— Где миссис Тенброк? — строго спросила Гвен.
— Ее нет дома. Мне не дозволено сообщать что-либо незнакомым людям.
Гвен подумала. Было начало третьего — через несколько минут миссис Талливер и ее подопечные увидят, как поднимается занавес перед первым актом «О, мистер Хэвен». Она приняла решение.
— Мы будем сидеть прямо здесь в такси, пока она не вернется домой. Но ей придется заплатить за такси.
Когда они спускались со ступенек, позади дворецкого произошло какое-то движение — холл вдруг наполнился молодыми людьми; один из них высунулся из-за дворецкого и очень английским голосом окликнул ее:
— Слушайте, что вы хотели продать?