Слабый звук послышался снова — в нем улавливался намек на осторожность, и Эммет сел, стараясь не шуметь. Потом на цыпочках прошел в спальню, накинул халат и ощупью отыскал в ящике стола револьвер. Выщелкнул барабан и с досадой обнаружил, что он пуст; нашарить патроны в ящике тоже не удалось. Возможно, в дом пытался прокрасться всего лишь какой-нибудь пугливый бродяга, но Эммет все-таки сунул безвредное оружие в карман халата, а потом, по-прежнему на цыпочках, спустился по лестнице на первый этаж.
На пороге темной гостиной он прислушался снова, затем подождал около кухни и кабинета секретарши — и вновь услышал тот же звук, но теперь словно бы где-то за своей спиной.
Он вынул револьвер из кармана и подкрался к двери в гостиную…
И вдруг из угла раздался голос.
— Это мисс Трейнор, мистер Монсен.
— Что?
— Трейнор. Выключатель рядом с вашей рукой.
Мигая на ярком свету, он увидел ее свернувшейся калачиком в большом кресле, как будто и она только что проснулась.
— Ночью пособие по безработице не оформляют, — сказала она. — Так что я решила остаться.
— Я что-то слышал, — сказал Эммет. — А если вы спали, значит, это были не вы. Знаете что-нибудь о пулях для моего револьвера?
— Миссис Юинг их вынула, еще в тот первый вечер.
— То есть, когда вы принесли его в кухню, в нем уже ничего не было?
Мисс Трейнор кивнула.
— Тс-с! — внезапно предупредил он ее и выключил свет. Через мгновение Эммет прошептал: — Тут кто-то есть! Вы знаете, куда она положила пули?
— Нет, не знаю. Между прочим, совсем недавно я обошла весь дом.
Ее слова не убедили Эммета, и он снова крадучись пошел на кухню. Не то его нервная система по-прежнему была в плачевном состоянии, не то до его ушей и впрямь доносилось ритмичное поскрипывание — уж не шаги ли? Пронзенный новым подозрением, он вновь зашептал мисс Трейнор:
— А это не те клоуны в белых халатах, доктор, — сиделки? Скажите честно!
Тишина — и на миг ему почудилось, что загадка раскрыта, но потом он сообразил, что мисс Трейнор уже нет рядом. Еще через минуту, когда она тихо подошла к нему из гостиной, он повторил свой вопрос.
— Они уехали, мистер Монсен. — Она помедлила. — Здесь был плотник, но он уже ушел; вернется в половине седьмого с новыми балясинами для перил и новой оконной рамой.
Забыв о призрачном взломщике, Эммет изумленно воскликнул:
— Откуда он взялся?
— Ну… — Она будто смутилась. — Мне нечего было делать… вот я и собрала эти палки.
— Дейвис написал, что одна из них попала в него, — перебил Эммет. — И велел мне выметаться.
Она помолчала. Затем ее голос зазвучал веселее:
— Что ж, она в нем не застряла, потому что все палки были там, в саду, — и если мы вернем их на место, ему нелегко будет вас засудить.
— Где вы раздобыли мастерового в такой час, ночью?
— Это был мой отец, — призналась она. — Он раньше работал корабельным плотником.
— Очень мило с вашей стороны. — И вдруг снова добавил: — Тс-с!
Они прислушались, но когда Эммет взглянул на нее, она отрицательно качнула головой. Ее улыбка была печальна: она хотела бы согласиться с тем, что шум был, однако совесть не позволяла.
— Все дело в доме, — неожиданно решил он. — Тут полно привидений. Выйду-ка я прогуляюсь. Мне кажется, запах свежей травы…
Он уже был в холле и накидывал поверх халата легкий плащ, когда мисс Трейнор предложила:
— Вы не против, если я тоже пойду?
В голос Эммета вернулось подозрение.
— А командовать мной не будете? — Но он тут же устыдился и сменил тон: — Нет, не против.
Около гаража Эммету еще раз померещился странный звук — но повторения не последовало, так что они с Трейнор пересекли проселочную дорогу и покинули владения Карлоса Дейвиса.
Тропа вела под уклон, и вскоре, почти не устав, он присел на одну из кучек свежескошенной травы, разбросанных по полю.
— Вам рекомендую соседнюю, — благоразумно предложил он. — В конце концов, у вас еще есть репутация — в отличие от меня.
Вскоре она обратилась к нему с ближайшего стожка футах в десяти:
— Может быть, тут есть какие-нибудь ночные животные, но, честно говоря, я всегда об этом мечтала.
— Я тоже… а как полагается действовать? Засыпать себя сеном? Или надо в него закапываться? Надеюсь, там не спрятана мисс Хэпгуд!
Тишина. Некоторое время он смотрел на ущербную луну, затем сонно пробормотал:
— А хорошо пахнет!
Неплохо бы тут и покончить, проскользнуло в его полусонном мозгу. Даже Эльза уже не казалась такой важной. Но долгое время с соседнего стожка не слышалось ни звука, и любопытство заставило его спросить:
— Смотрите сны о Новой Англии?
— И не думаю — я выпила с отцом кофе. Спать совсем не хочется.
— У меня тоже в голове проясняется с каждой минутой.
— Вы и не были так уж плохи.
Чуть ли не оскорбленный, Эммет сел и принялся вытряхивать из ушей блестящие стебельки.
— О чем это вы! Я был страшен! Мне велели освободить помещение!
Трейнор была уже на ногах и рядом с ним.
— Мы должны взглянуть правде в лицо, — сказала она. — Выпала обильная роса, и сено мокрое. Я вас покидаю.
— Бросьте! Прекрасное сено.
Тишина.
— Покидаете! — воскликнул он. — Вы же сами просились со мной.
Ее голос донесся до него с расстояния в тридцать ярдов.
— Сено мокрое, а вы велели не давать советов.
— Можно было хотя бы секундочку подождать?
Он вздохнул — потом встал и двинулся следом за ней. Теперь идти пришлось в гору, и когда он догнал свою секретаршу, они стали останавливаться через каждые несколько минут. После трех передышек между ними как-то установилось соглашение, что всякий раз, останавливаясь, они будут подмигивать друг другу.
— По-моему, нам лучше отряхнуться, — сказал он, когда они приблизились к дому. — Взломщик может невесть что подумать.
— Добродетель — сама себе награда.
Но она аккуратно стряхнула травинки с его плаща и отряхнулась сама, пока он смотрел назад и вниз, на луну и поле с серебристыми пятнами. Потом они вошли на кухню, и она включила свет. Эммету показалось, что ярче ее улыбки нет ничего ни внутри, ни снаружи — ярче он не видел ничего за всю жизнь.
Мы поворачиваем камеру — и видим Карлоса Дейвиса, который встает с постели в роскошной спальне. Сейчас половина девятого, но он проснулся в расстройстве из-за событий вчерашнего вечера.
Едва Карлос Дейвис принялся делать зарядку, как вошел его слуга-филиппинец.
— Доктор, который лечит мистер Монсен… он хочет говорить с вами по телефон. Очень важный.
Пока Мануэль подключал телефон, Дейвис снял со своего брюшного пресса энциклопедию. Они с доктором Кардиффом обменялись несколькими короткими — и печальными — фразами о вчерашнем поведении мистера Монсена. Затем голос доктора упал чуть ли не до шепота.
— А вам не приходило в голову, мистер Дейвис, что эта его эклюзия{203}… этот коронаротромбоз… могут иметь еще одну причину?
— Вот как вы это называете? Я-то думал, у него просто белая горячка. Мать честная! Когда тебя лупят по башке палками от перил…
— О чем и речь, мистер Дейвис. — Доктор говорил медленно. — Но ведь мы знаем, что в доме была лишь одна-единственная бутылка коньяку… и он выпил меньше половины.
В разговоре наступила пауза.
— Позвольте мне сформулировать это иначе: если врач вынужден прекратить лечение из-за простого каприза его пациента…
— Каприза! — воскликнул Дейвис. — Ну, если для него это простой каприз…
— Когда шансы больного выжить составляют всего двадцать пять процентов, врач, естественно, хочет знать все обстоятельства, чтобы проинформировать следующего врача.
Эти намеки совсем сбили Карлоса Дейвиса с толку, а доктор тем временем продолжал:
— Мистер Дейвис, что вы вообще знаете о Монсене?
— Ничего… только что он вроде как… ну, известный человек, и все такое… и…
— Я имею в виду его личную жизнь. Вам когда-нибудь приходило в голову, что на свете есть вещи, которые можно спрятать в очень маленьком тайнике — там, где спиртное не спрячешь?
Отгадывать столь трудные загадки в такой ранний час было Дейвису не по силам — чересчур сложный сценарий.
— Что-нибудь вроде стилета… или динамит? — предположил он, а затем добавил: — Может, заедете ко мне сегодня после обеда?
Дейвис оделся, пребывая в несколько взволнованном состоянии. Во время завтрака он решил вызвать садовников и вместе с ними проверить, освободился ли флигель. Как хозяин он имел на это полное право. Было уже начало десятого, так что назначенный срок миновал. Однако больше всего Дейвису хотелось избежать скандала, а поскольку он был не робкого десятка, то оставил своих подручных снаружи и в одиночку вошел в дом через кухонную дверь.
Внутри стояла тишина. Он заглянул в секретарскую, потом двинулся в гостиную — и на ее пороге стал как вкопанный. На диване, явно живая, но погруженная в сладчайший сон, растянулась мисс Трейнор. Некоторое время он смотрел на нее, затем нахмурился, вздохнул, поборолся с желанием разбудить ее и спросить адресок, но, питая макбетовское уважение ко сну, заставил себя отвернуться и пойти дальше. Он поднялся по лестнице.
В основной спальне обнаружился Эммет Монсен — он также мирно почивал. Озадаченный, Дейвис пустился было в обратный путь, но вдруг вспомнил вылетевшую из окна балясину и остановился в изумлении, глядя на перила: все балясины были на месте. Опомнившись, он пару раз прошелся по ступеням туда-сюда, потом с легким чувством тошноты проверил свое зрение на нескольких других объектах — и наконец вернулся на кухню.
Здесь он снова обрел самообладание: определенно, та самая полупустая бутылка коньяку стояла на полке, на самом виду, — и тут ему вспомнилась часть разговора с доктором Кардиффом, только теперь в ней появился смысл.
«…вещи, которые можно спрятать в очень маленьком тайнике — там, где спиртное не спрячешь».