– Где он?
– В Аргентине.
– Далеко забрался, – качает головой Джек. – Там я никого не знаю. Нужно подумать, кто знает. Что именно нужно?
– Что-то, с чем Гэри сможет обращаться.
– Разводного ключа будет достаточно.
Она внимательно смотрит на него, и Джек пожимает плечами.
– Ты в курсе, чем мы занимались в Манчестере, да?
– В курсе.
– Тогда должна понимать, что Гэри – это не персонаж «Острых козырьков». Лучше всего он обращается с инструментами, а не с оружием.
– Но ему нужно что-то надежное.
– Разводной ключ.
– И что не нужно отмывать от крови.
– Все нужно будет, – морщится Джек. – Но я тебя понял. Тут тебе только Леон поможет, хотя не представляю, как его уговорить.
Внутри холодеет: Пайпер тоже не представляет. Она видела Леона только мельком, они едва здороваются, но все знают: из них четверых он – самый страшный. У него такой взгляд, будто он знает обо всех твоих грехах от самого бога.
– Устройте мне с ним встречу.
– Нет.
– Мистер Эдвардс, вы должны мне услугу. Помните?
– Хочешь сказать, так и не призналась?
– Мы же договорились! Я учу ирландский в «Дуолинго», – возмущается Пайпер. – Просто чтобы он не подумал, что я ирландка, которая не знает родной язык.
– Неплохо. Услуга, говоришь? – Джек недовольно качает головой, но открывает свой календарь. – Следующий четверг. В два. Я ставлю встречу с Леоном, ты туда идешь.
– Поняла. – Пайпер старается запомнить дату. – Гэри не должен знать о нашем разговоре. И вы ничего не слышали о его отце. Идет?
– Нет, я ведь обещал только одну услугу, – поворачивается он к ней с насмешливым взглядом.
Черт. Только не это. Вот теперь от страха у нее потеют руки. Пайпер старается незаметно вытереть их о штаны, но чувствует ладонью что-то в кармане.
Точно! На прошлой неделе она ездила к Скай и собиралась взять пару бутылок текилы, но их все равно оплатил Гэри. У нее так и остались деньги.
– Тогда давайте договоримся. – Пайпер лезет в карман и достает купюру. – Я дам вам сотку.
Джек неверящими глазами смотрит на деньги, но через секунду широко улыбается и забирает их.
– С тобой приятно иметь дело.
Пайпер поднимается и торопится обратно, но у самого выхода Джек окликает ее.
– Малая, – он дожидается, пока она обернется, – ему с тобой прямо повезло.
Глава 38
Зверюга
Пайпер вырубается моментально, как только голова касается подушки. Гэри обнимает ее покрепче, зарывается носом в волосы, слушает размеренное дыхание. Это так здорово – засыпать рядом с ней.
Он точно сделал в жизни что-то хорошее, за что ему досталась лучшая девчонка в мире. Которая не просто не ушла, узнав о нем даже то, что ему самому в себе не нравится. Она осталась помогать и погрузилась в его дела с головой.
Без нее не получилось бы. Он всю жизнь так и просидел бы с одной несчастной зацепкой, пытаясь крутить ее, но не улавливая сути. Когда Пайпер говорила, что умеет искать людей, она не врала: столько всего перепробовала, не сдавалась, даже когда он уже был готов.
Гэри не выдерживает: он тянется поцеловать Пайпер в макушку, чтобы хоть как-то дать выход всей благодарности, что сейчас бурлит внутри. Он такое раньше не чувствовал. Даже думал, что не умеет. Но тогда просто Пайпер не было.
Ему это до сих пор в новинку, то, что она с ним делает. Обычно внутри сталь, а посмотрит на Пайпер – хлебный мякиш. Даже пугался поначалу: вдруг эти странные чувства сделают его нюней. Нет, чушь, с ней он становится только сильнее. От всего того, что валится снаружи, можно было давно спиться, но она держит в реальности. Напоминает постоянно, ради кого стоит держаться и рыть дальше.
Он зажмуривается и надеется быстро отключиться, но через полчаса понимает, что сон не идет. В голову начинают лезть мысли – тягучие, неприятные. Как мазут, они заливают все теплое внутри черным.
«Ты изменишься, когда убьешь его?»
Этот вопрос до сих пор не выходит из головы. Что может поменяться? Станет ли Гэри и сам жестоким, как отец? Или это вообще поставит их на одну ступеньку? По сути, выходит так: если он убьет убийцу, самих убийц в мире меньше не станет. Просто один заменит другого.
Гэри надеется, что просто испытает долгожданное облегчение. Мерзкая рана внутри наконец затянется. Перестанет болеть, зудеть, напоминать о себе. Взять и сделать, бросить и забыть. Сколько лет он шел к этому? Планировал, что как только все закончится, жизнь станет нормальной. Он женится, сможет наконец подумать о детях. Тридцать лет – это же самое время, да?
У него никогда не было сомнений. Ни одного дня за двадцать два года, он даже в Марокко ехал спокойно – хотя нет, в предвкушении. Но теперь, на настоящей финишной прямой, он не может уснуть. Лежит, слушая вздохи и мычание Пайпер, которой снится что-то про ее игры, и она опять с кем-то ругается.
Он тревожно вглядывается в темноту. Пытается прислушаться к себе, но там то молчание, то слишком много разных голосов.
Билеты куплены. Отель забронирован. Осталось только дотянуть до пятницы, и уже в субботу они будут на месте. Придется, конечно, сбежать из офиса пораньше, но это Гэри уже обеспечил. И Пайпер снова помогла.
Как она решилась? Что такого надумала за этот час, что изменило ее мнение о ситуации? Сидела во дворе молча, с кружкой чая, а потом ошарашила заявлением, что летит с ним… И что там в голове все это время вертелось?
Ему страшно, вот что. Страшно, что она увидит его худшую часть и станет по-другому к нему относиться. Или что-то пойдет не так, и ее заденет. Или что угодно случится, от чего ей станет плохо. Вот тогда Гэри точно себя не простит. Один раз встретил девчонку, с которой настолько просто и спокойно. Нельзя, чтобы из-за него она пострадала.
Но и оставить ее дома он не может: раз Пайпер решилась, значит, все равно поедет. Хоть тайком от него, но поедет. Упрямства в ней даже больше, чем в нем самом.
Идут бесконечно долгие часы, и в окна начинают пробиваться первые солнечные лучи. Гэри разворачивает Пайпер лицом к себе, чтобы они ее не беспокоили. Он так и не засыпает – не может.
Ему вспоминается Бикерстафф. Их маленький домик напротив церкви, школа. У мамы всегда были теплые руки – у него сейчас такие же. Вроде на отца похож настолько, что самому тошно, а руки достались мамины.
Домик старого Джима на холме, ароматный чай с молоком, столетнее печенье, которое, чтобы съесть, нужно сначала размочить. Остров сокровищ в гараже и два портрета, королевы и железной Мэгги. И скрипучий голос, что говорит и говорит про копов, про правительство. И что верить никому нельзя – им только и нужно, что деньги да власть. Про Вторую мировую, которую Джим застал совсем мальчишкой.
Гэри только потом понял, как заваривать такой чай, как у Джима. Нужно просто делать его крепким, чтобы горчил, а молоко смягчит.
Манчестер. Ба. Джек. Гэри вспоминает, как ба забрала Джека у матери и оформила опеку. С тех пор они братья не только по духу. Как же тяжело пришлось ей, мало того, что внук-сирота на руках, так она еще одного такого же взяла. Два зверька, обозленные, рычащие на мир – сколько раз они возвращались домой подранные и в синяках.
Она ведь плакала по ночам. Они оба слышали, но ни разу не обсуждали. Ба переживала по-своему. У нее была дочь, но все, что от нее осталось, – камень на кладбище и теплые руки у Гэри. Он всегда ее обнимает, когда приезжает, много обнимает. Словами не получается сказать, что благодарен, сколько раз пытался – в горле ком.
Солнце поднимается медленно, но сон так и не приходит. Гэри выбирается из кровати, слыша, как Пайпер недовольно фырчит и сворачивается в клубочек. Он берет телефон и спускается вниз – невыносимо больше лежать в темноте. Надо поговорить, надо хоть как-то да высказать это дурацкое торнадо мыслей, что крутится в голове всю ночь.
Во дворе прохладно, но это ничего, даже полезно. Гэри быстро растирает плечи руками, чтобы согреться. С соседнего дерева слышится мягкое щебетание птиц – он даже не замечал, что в Нью-Йорке они есть. Хотя как бы он их послушал, если никогда так рано и не просыпался.
В телефоне находится только один номер, на который сейчас можно позвонить.
– Привет, ба, – с облегчением выдыхает он в трубку.
– Милый! – В ее стареющем голосе слышна улыбка. Всегда улыбается. – Ты сегодня рано. Случилось что?
– Я нашел его.
– Кого ты нашел?
– Отца.
Ба молчит, и Гэри дает ей время. Правильно, что позвонил именно ей – только она одна поймет.
Пайпер бы сейчас ругалась. Она говорила, что нельзя оставлять следы. Что звонки могут прослушать. Но ему просто необходимо это сказать.
– Мальчик мой, – наконец произносит ба, – что будешь делать?
– Что должен. Что давно нужно сделать.
Она тяжело вздыхает, и от этого снова сжимается сердце. Неужели она не хочет того же, что и он?
– Если уверен, что станет легче, – медленно произносит ба, – езжай. Только, пожалуйста, не один.
– Я не буду один, – улыбается он. – Ба, хочу, чтобы ты знала. Я сделаю это для нас.
– И приезжай домой, как получится. Хоть на пару дней, хорошо?
– Обязательно приеду, – обещает Гэри, надеясь, что сможет сдержать слово.
Престон, 2011
– Обожаю итальянские машины, – Джек бережно поглаживает козырек над приборной панелью, – их с любовью делают.
– И ради выебонов, – отвечает Гэри. – Намалевано красиво, а по сути – бестолочь.
– Ты просто не можешь позволить себе такую детку.
– Нахер она мне?
– Вот представь, что у тебя есть деньги на какую-нибудь крошку «Ламборгини». И выбор будет стоять между ней и… не знаю. «БМВ X6». И что выберешь? Кроссовер?
– «Тойоту Тундру», – не задумываясь, отвечает Гэри. – Вот это вещь.
– Никогда не пойму твоей любви к этим уебским машинам. Пикапы пригодны, только чтобы на них свиней возить.
– Пикапы – это хотя бы машины, а не понты на колесах. Куда хочешь на них попадешь. Хоть в поле, хоть в город. Хочешь – девчонок катай, хочешь – свиней. Как тебе нужно.