Наконец-то Маргуль поворачивает голову, так он удивлен. Подавшись ко мне, он чуть слышно бормочет:
– Никому об этом не рассказывай. Пусть этот ворон останется твоей тайной. Даже Сафр ничего не должен знать. Белое существо – знак сильного волшебства.
Он немного отодвигается, продолжая смотреть на меня так, словно впервые видит.
– Надо подобрать тебе имя. Вроде Сафра и Маргуля.
– Вы сами так назвались?
Он кивает.
– Все думают, что братья-догроны – тупицы. Годятся только на то, чтобы работать и подчиняться. А мы хорошо соображаем. Мы не глупые, мы живем, дышим, думаем. Значит, мы имеем право на имена. Я придумал «Сафра», Сафр – «Маргуля».
– Эликс не знает, что у вас есть имена?
Маргуль грустно улыбается.
– Он называет нас «догорон катаннгутижит» – «братья-догроны». Но чаще «иввит» – «ты». По имени зовут того, кого любят или уважают. Рабу имя ни к чему.
– Сафр назвал меня «сурусик».
– Сурусик не имя, а просто слово, вроде «стол», «стул», «лодка». Вот наша баржа вправе носить имя – «Тень на воде». А ведь это просто посудина, не имеющая души. Что же, «Тень на воде» ценнее братьев-догронов? Наверное, да. Но это несправедливо. Ты хорошая, ты наблюдаешь за живыми существами и ценишь их, даже догронов, простых невольников. Поэтому ты достойна настоящего имени. Я подыщу имя, согласна?
Я радостно поддерживаю предложение Маргуля. У меня появится имя, оно заменит то, которого я лишилась. Его подарит мне догрон, доверяющий мне больше, чем его господин.
Меня снова клонит в сон, я готова прикорнуть на плече у Маргуля. Тот, заметив это, подкладывает мне под щеку как подушку свою фуражку, вывернув ее подкладкой наружу. Она, конечно, пованивает серой и скипидаром, но я тронута его заботой. Ни на что не поменяла бы свое местечко на палубе! Здесь мне в тысячу раз удобнее, чем в темной каюте.
Когда я просыпаюсь, солнце уже клонится к закату. Вот это поспала так поспала! Город остался позади, баржа пришвартована к берегу канала в гуще великолепного леса, расцвеченного всеми красками осени. Я ловлю малейший шорох. Вдалеке ухает филин, где-то рядом заливаются синицы и дрозды. Дует легкий ветерок, шурша желтыми листьями. Я не слышу никакого шума, ничто не указывает на близость дороги, на присутствие людей. Слышится только упоительная музыка лесной чащи. Но со временем я начинаю различать голоса. Они звучат неподалеку – внизу, под палубой. Маргуль беседует с колдуном.
Встаю и прислушиваюсь. Голоса доносятся из кабинета. Я подхожу к лестнице, здесь лучше слышно.
– Прошла уже неделя, Хозяин, – говорит Маргуль.
– Талии сапатик, Сулитси, – вторит ему Сафр.
– Уже? Как летит время… – рассеянно отзывается Эликс.
– Мы с братом очень голодны.
– Кактунга, – подтверждает Сафр.
– Меня это не устраивает. Груз должен быть доставлен в срок. Задержка недопустима, – ворчит колдун.
Я полна негодования. Маргуль и Сафр вынуждены выпрашивать подачку, как бесправные рабы, хотя камбуз ломится от еды. От этой вопиющей несправедливости я скрежещу зубами. Меня подмывает встрять в их спор и заклеймить Эликса позором. Но кто я такая? Всего-навсего сурусик. Если я вздумаю вмешаться, он поднимет меня на смех.
– Мы мигом! – молит его Маргуль. – Место лучше не придумаешь. Темно, лес густой, кишит дичью. Никто нас не увидит. Пожалуйста, Хозяин!
– Мик, Сулитси, – подхватывает Сафр.
До меня вдруг доходит, что догроны не выпрашивают еду, а просятся на охоту.
– Не нравится мне это, но еще хуже плыть дальше с парой голодных догронов. Ладно уж, я разрешаю вам вылазку.
– Вот спасибо, Хозяин, вот спасибо! – лебезит Маргуль с явным облегчением.
– Накурмик, Сулитси, – поддакивает Сафр.
– Даю вам три часа. Да, и пришлите мне мальчишку, живо! Эти клетки невыносимо воняют! Не желаю нюхать их в своем кабинете.
– Я здесь, – докладываю я, спускаясь по ступенькам.
– Тем лучше. Возьми клетки, отнеси на палубу и как следует почисти. Иввит, икиопук, – приказывает Эликс Маргулю. – Помоги ему поднять все наверх.
Мы с догроном хватаем клетки. На палубе я спрашиваю:
– Вы идете в лес? – Он кивает. – Можно мне с вами?
– Нага, нельзя. Ты должна заниматься нерсут.
Он указывает на животных, трясущихся в клетках.
– Накорми, вычисти. Выполняй приказания Хозяина.
Сафр не обращает на меня внимания. Он стоит на борту, морда у него хищная, выражает зверский голод. Он будто переродился. С этим Сафром мне разговаривать неохота, от одного взгляда на него меня бьет дрожь.
Маргуль присоединяется к брату и дружески хлопает его по плечу. Сафр кивает и отставляет назад одну ногу, как бегун на старте. Прыжок – и он уже в воздухе. Оттолкнувшись от ограждения, он приземляется на причале, брат следует его примеру. Нос баржи ходит от толчков взад-вперед, удерживаемый канатами. Сафр и Маргуль быстро удаляются.
– Какая же это охота? – наивно кричу я им вслед. – Кто охотится с пустыми руками?
Сафр оглядывается и бросает на меня свирепый взгляд. Красные глаза хищно блестят, из приоткрытого рта вырывается дым. Лучше бы я не привлекала к себе внимания.
– Нам оружие не нужно, у нас есть ЭТО.
Сафр изрыгает в мою сторону раскаленную струю, превращающуюся на лету в огненный шар. Я испуганно пячусь. К счастью, огонь гаснет, не добравшись до баржи, но меня успевает обдать жаром. Я вижу, как догроны исчезают в зарослях. Их движения четки и гибки, как у доисторических велоцирапторов.
Выходит, братья огры-драконы и впрямь плюются огнем! Мне казалось, я понимаю, с кем имею дело, а оказалось, что ничегошеньки о них не знаю! Стою столбом, упершись взглядом в ту точку, где их проглотила чаща.
Мяуканье заставляет меня перевести взгляд на клетки. Животные ведут себя спокойнее, чем когда рядом находились Сафр и Маргуль. Всех, кроме белой птицы, я выпускаю на палубу. Далеко не уйдут, канаты, удерживающие баржу на месте, слишком длинны, чтобы животные попытались перепрыгнуть с борта на берег. Такая акробатика под силу только догронам.
Сначала мою клетки при помощи большого количества воды и грязных тряпок Маргуля. Потом пересаживаю птицу в другую клетку и занимаюсь ее жилищем. Собака и кот повсюду суют свои носы, не отрывая их от досок палубы. Наверное, догроны оставили по углам свой запах. Черепаха пытается сбежать, что само по себе смешно, капуцина посещает неудачная мысль залезть на флагшток.
Временно оставив зверинец без присмотра, я спускаюсь в камбуз за едой. В волшебных шкафчиках есть все необходимое. Я кладу еду для животных в корзинку, не забыв и про себя, и в приподнятом настроении возвращаюсь наверх.
Я уже выхожу на палубу, как вдруг слышу голос колдуна:
– Сурусик! – доносится откуда-то снизу.
Дверь в его кабинет приоткрыта, наверное, он слышал мои шаги. Я ставлю корзинку и с нехорошим предчувствием сбегаю по ступенькам.
– Ступай в мастерскую, мой мальчик, – приказывает Эликс, когда я толкаю дверь.
Неохотно подчиняюсь. Инстинкт предостерегает от беды. Меня охватывает первобытный страх, все мои волосинки дыбом встают при мысли о том, что может произойти. Страх превращается в приступ паники, я готова с воплем бежать.
Но куда? И кто услышит меня?
Поэтому я, как автомат, перешагиваю порог сумрачной мастерской.
Здесь, похоже, кое-чего прибавилось. На стойке горелка, над ней подвешена колба с бурлящей, причудливо светящейся зеленой жижей.
Эликс ставит в центр комнаты потертое кожаное кресло и предлагает мне сесть. Я сажусь, тихо подобравшись и тяжело дыша. Сердце колотится как бешеное. Кожа на спинке кресла потрескивает. Мои ноги не достают до пола. Колдун выдвигает ящик, достает шприц с дьявольски длинной иглой и поворачивается ко мне.
Прямо доктор Франкенштейн, задумавший новый эксперимент.
– Ты такой бледный! – улыбается он. – Что-то не так?
Мой взгляд, прикованный к шприцу, подсказывает ему ответ.
– Это? Какая безделица! Успокойся, я ничего не намерен тебе вводить. Возьму кровь, и дело с концом.
Он берет толстую резинку. Я боюсь, что он прикрутит мне руки к креслу, но он просто закатывает неспешными движениями мой рукав, затягивает веревку над локтем и, нежно постукивая пальцем по сгибу, нащупывает вену. Подносит к ней иглу, втыкает, снимает резинку. Я заставляю себя не отводить глаз. Слишком легко было бы зажмуриться и остаться в неведении о том, что он со мной делает. Моя кровь быстро наполняет шприц.
– Зачем вам это?
– Ты смелый мальчик, – хвалит меня Эликс вместо ответа на вопрос. – Многие на твоем месте отворачиваются.
Набрав полный шприц, он вынимает иглу и смотрит через мою кровь на горелку.
– Загляденье, а не цвет! – восклицает он. – Отличное качество! Достоинство молодежи в том, что магия редко вас портит.
Всего в три шага он достигает стола со шприцем в руке, снимает щипцами коническую крышку с колбы и откладывает ее в сторону. После этого нажатием на поршень он впрыскивает в колбу мою кровь. Я завороженно слежу, как она смешивается с зеленой жижей. Та сначала взбаламучивается, потом быстро темнеет, становясь непроницаемо черной и на вид вязкой, как нефть. Но это всего на несколько секунд. За стеклом образуется пузырь воздуха, смесь опять бурлит и осветляется: сначала она багровая, потом оранжевая, потом бежевая. Наконец, возвращается зеленый цвет – в виде расширяющихся изумрудных полос. Вскоре вещество в колбе приобретает свою первоначальную расцветку.
– Замечательно! – радуется колдун, возвращая колбу на пламя горелки. – Высший класс!
Я, вжавшись в кресло, слежу за каждым жестом Эликса. Ужасно хочется узнать, что он собирается сделать с моей кровью и какую участь готовит мне самой. Раз он меня не отпускает, значит, со мной дело еще не закончено. Вижу, как он присоединяет к жерлу конической колбы трубку перегонного аппарата, поддает жару и ждет, уперев руки в боки. Начинается химическая реакция. Зеленая жижа вскипает и наполняет стеклянную трубку. Мы с Эликсом скользим взглядами по сложным зигзагам трубки. Двумя маршрутами жидкость поступает в стеклянный шар, ненадолго там задерживается, бежит по спирали. В конце концов дистиллированная, почти прозрачная жидкость капает в сосуд в три раза меньшего объема, чем первоначальная емкость.