— Кто мой муж? Кидис. От него и залетела. Ну а если уж совсем по чесноку, то… — Сеструха поднимает серое измученное лицо. — Не знаю я. Подваливала тогда с проблемой и к Сиду. А он, козел, надо мной поржал только!
Я призываю на помощь всю свою отстраненность, снова возвожу из нее так опрометчиво разрушенную мною стену. Через нее до меня не добраться, не замарать, не заполнить болью. Выше этой стены только небо. Но сегодня даже оно мерзкое.
***
Бесшумно забираю из холодной комнаты косуху, а в сторону ржавой кровати, на которой Сид досматривает свои никчемные сны, даже не пытаюсь повернуться. Все, что этот идиот со мной на ней делал, будет вырвано из тетради моей жизни и переписано. Пусть даже это — долбаный реальный мир, я его перепишу. Я смогу. Не зря же у меня пятерка по литературе.
Еду в пустом троллейбусе, и мир расплывается перед глазами яркими бессмысленными пятнами. Мне плохо.
Как же это все чудовищно…
Сид… Пролез в душу, разыграл все как по нотам, полностью вжился в проверенную роль. Без души, без сердца: откуда им взяться у вечно обдолбанной мрази?
Я уничтожу этого придурка, изощренно и болезненно. Если найду в себе силы.
Светка… Сестра. Второй после мамы самый близкий человек. И вот… Но какой с нее спрос, если мозги в комплекте с ней не шли от рождения.
Дома обнимаю маму, поздравляю, жмусь к ней, как котенок. Большая, великовозрастная — а куда я без нее… Лучше бы дома под ее присмотром осталась.
В гостиной дядя Костя перед теликом хохочет над комедией Гайдая.
А я ухожу в ванную и там запираюсь. Долго смотрю в зеленые глаза отражения, хлопаю рыжими ресницами. Жалею себя на всю катушку, переживаю, чтобы пережить, чтобы потом к этому никогда не возвращаться.
В комнате укрываюсь родным одеялом с веселыми медведями, достаю тетрадки с лекциями, блокнотики, листки…
«Влад Бойко, Влад Бойко» — накорябано на одном.
Вот оно, то, чем я могла бы порадовать маму. Единственный правильный вариант будущего. Но и с тобой свою жизнь я не свяжу. Прости меня, Владик. Глупо все вышло.
Глава 31
Дни текут муторные, мутные. За что ни возьмусь — все летит из рук. Две чашки и тарелку расколошматила, вызвалась маме в палатке помочь — опрокинула манекенов.
Еда совершенно не лезет в глотку, на чае держусь. Не на мятном, а на черном и горьком, из пакетиков.
Катаюсь на троллейбусе, рассматриваю мелькающие в окне виды родного беспросветного города, в котором иногда бывает так душно.
В этом городе живут сказочные персонажи, которые с улыбкой бросаются под поезда, ломают кастетами носы в драке, клянутся в огромной и чистой любви гордым девам и умирают потом в одиночестве, потому что остались для всех посторонними.
***
Влад обзавелся дорогим мобильником — родители в Новый год щедро одарили. Он звонит мне вечером, докладывает, что стоит под окнами. Зовет гулять.
Спускаюсь, брожу рядом с ним битый час — руки в карманах, голова — в плечи, взгляд — под ноги.
— Как праздник отметила? — радостно осведомляется он.
На миг закрываю глаза, киваю:
— Нормально.
— Мы тоже отлично отпраздновали: в узком кругу, без посторонних. Природа там замечательная, а воздух какой!..
— Без посторонних — это здорово. Это просто идеально, — мямлю я, но Влад моей фразы не слышит.
Он останавливается с намерением поцеловать, но я отворачиваюсь. Ни один из вас меня больше никогда не поцелует. До конца жизни. Я клянусь.
Пару секунд Влад изумленно молчит, и под его пристальным взглядом я чувствую себя тупым животным.
— К «логике» готова? — спрашивает он глухо. — Макарыч на экзаменах зверствует, говорят…
Я равнодушно пожимаю плечами:
— Готова.
Слава богам, «круг почета» заканчивается — ноги принесли нас обратно к старому заплеванному подъезду.
— Я пойду, пожалуй. — Я переваливаюсь с носка на пятку, разглядываю свои следы на искрящемся в свете фонаря снеге. — Мне что-то нездоровится, Влад.
— Ладно. Лечись… Чуть на забыл! — Владик роется во внутреннем кармане пальто, извлекает оттуда маленького, с ладошку, медвежонка Тедди и открытку. — Вот. Это от мамы. С новым годом. С новым счастьем.
Смотрю на игрушку, разглядываю ее, туплю.
— Спасибо. С новым… счастьем. На экзамене увидимся, — наконец выдавливаю я и скрываюсь в воняющей сыростью темноте.
***
Мама с дядей Костей в театр ушли.
Ныряю под ласковое теплое одеяло, закрываю глаза, и воспоминания о случившемся ярче яви встают перед ними. Мертвые холодные звезды, мороз, крыльцо, темный профиль. И сердце трепещет летучей мышью. Новый год, холодная комната, руки, губы, шепот. Рай и ад в одном флаконе.
Я сгораю. Пропадаю. Умираю.
Стискиваю зубы и кричу.
Забыть это нельзя… Но приложить все силы и вытравить из сердца, из мыслей, из души — можно.
Переписать все набело, а черновики смять и сжечь.
Глава 32
Перед экзаменом курим в сквере, нервы у всех на пределе.
— Прорвемся! — гудит Алеська. — Учила, Анжелик?
— Читала…
— У вас с Владиком все нормально? Гляжу, ты сегодня не в настроении, — участливо любопытствует Оля с высоты своих метр пятидесяти.
— Все ровно, — выдыхаю дым над ее головой.
Мы с Владом заходим на экзамен в первой пятерке, он легонько похлопывает меня по плечу — благословляет. Посильнее стискиваю зубы, чтобы не огрызнуться в ответ.
В кой-то веки повезло — билет попался такой, что во сне разбуди — оттараторю как по-написанному, логик знай себе улыбается, выводит в зачетке «отл» и размашисто расписывается в ведомости.
Он хоть и пожилой, но его глаза сияют жаждой новых открытий, готовностью рассказать сотни познавательных историй, поделиться опытом. С недавнего времени я полюбила разглядывать людей, подмечать в них хорошее. С недавнего времени мне жизненно необходимо стало это подмечать.
— Спасибо! Благодаря вам я навсегда сохраню в памяти этот день, эту аудиторию и радость от первой «отличной» записи в зачетке. И любовь к вашему предмету, — встаю и торжественно отчеканиваю.
— Вам спасибо, Яюшина! Побольше бы таких студентов! — улыбается препод.
Выхожу за дверь, и бледные девочки едва не сбивают с ног:
— Ну как? Заваливает? Что поставил?
— Отлично!
Почти сразу из аудитории выходит и Влад, потрясает перед носами одногруппниц открытой зачеткой с «отл» и прорывается ко мне:
— Отпраздновать надо, а, Лика? — На его лице сияют облегчение, ликование и уверенность, и я подвисаю. Хороший мальчик, идеальный с головы до ног. Воспитанный и совсем пустой, как его гулкая холодная комната.
Молча смотрю на него, но сейчас будто вижу впервые — даже внешность его кажется не такой, какой виделась мне раньше. Я будто резко проснулась и никак не могу отдуплиться: с этим парнем у меня отношения, а у самой с груди еще не сошел засос, поставленный другим.
И надо бы расставить все точки над «и», но… только не сегодня. Кем я буду, если испорчу Владу такое настроение?
— Давай, — киваю. В конце концов, сотенка есть, за сок свой я и сама заплатить в состоянии.
В гардеробе Владик помогает мне одеться — галантно накидывает неформальскую косуху, облачается в пальто, налегает плечом на массивную дверь, берет меня за руку и выводит на холод.
Я покорно шлепаю за ним в неизвестном направлении по черно-белой городской слякоти.
— Влад, куда пойдем? — пытаюсь внести ясность, когда мы бодро проходим мимо студенческого кафе.
Не замедляя шага, Влад сообщает тоном, не терпящим возражений:
— Ко мне. Мама ждет. Она очень хочет еще раз с тобой пообщаться.
Это снова удар ниже пояса. Даже мой внутренний дядя Вася среагировать не успел, стареет…
Я всегда все держу под контролем. Когда нахожусь в нормальном состоянии… Но сегодня, по дороге к дому высокой культуры быта, собраться из пепла воедино мне ни за что не успеть.
Мама Влада с одного взгляда все про меня поймет, женщины сразу замечают такое… Ей только это и нужно — лишний раз убедиться, что я ее сыночку категорически не подхожу. Что я шалава подзаборная.
Ну и ладно. Так и быть, устрою ей праздник.
Но, поравнявшись в университетском сквере с первыми лавками, я едва не кричу во все воронье горло, потому что из-под земли черной тенью вырастает Сид.
***
Он быстро идет в нашу сторону.
— Рыжая, привет! На пару слов! — И глаза у него дурные, на мокром месте, жуткие. Под чем сейчас эта мразь?
В груди кто-то мечется, но все живое в ней умерло, только призраки ее и населяют.
Влад останавливается и крепче сжимает мою руку.
Сид подходит вплотную, но Влад заводит меня за спину и смотрит в ледяные глаза в упор:
— Ты еще кто такой? Что тебе нужно?
— Отвали, я не с тобой разговариваю. — Сид пытается обойти досадное препятствие, но Влад снова преграждает ему путь.
Один напирает, второй стоит как стена. И оба достали меня до чертиков.
— Отвали, — тихо повторяет Сид и прячет правую ладонь в карман косухи. Я знаю, что в нем лежит, и как лихо Сид с этим управляется. Знаю, что в итоге один из них останется изуродованным, а второй, даже несмотря на свой нежный возраст, надолго сядет.
Потому я и выдергиваю руку из руки Влада и выхожу вперед:
— Чего тебе, Сид? Привет.
— Объяснить мне ничего не хочешь? — Дергается он.
— Нет. — Мотаю головой.
— Что она тебе объяснять должна? — рычит Влад, а я вздрагиваю: как только заговорила с этим бледным недомерком, так про присутствие Влада забыла напрочь.
— Влад, — оборачиваюсь и умоляю я. — Иди домой, пожалуйста. Извинись за меня перед мамой… Завтра поговорим.
— Предлагаешь оставить тебя тут одну с этим ушлепком?!
— Все нормально, я его знаю!
Сид громко ржет:
— Знает вдоль и поперек, чувак!
У Влада багровеет лицо, он готов кинуться в драку, а Сид только беззаботно скалится и сжимает в кармане кастет.