Все бы ничего, пока Зазноб меня как-то не спросил: «А что мы будем делать дальше? Я хотел бы жить вместе». Ответить было нечего, потому что плана на этот счет у меня не было. Помню этот дивный наш диалог:
– Я не могу привести тебя в наш дом.
– О’кей, давай снимем квартиру и будем жить все вместе там.
– Я не хочу навязывать тебя детям – одно дело ходить вместе развлекаться, и другое дело – видеть тебя каждый день в трусах.
– Так, хорошо. И что нам делать тогда?
– Понятия не имею.
Не знаю, почему этот образ меня так пугал, видимо, насмотрелась в каких-то мелодрамах, где отчим разгуливает перед детьми в трусах. А уж это ужасное слово «отчим» вообще выворачивало наизнанку.
К марту 2020 года коронавирус был уже на пороге. Я вдруг решила проявить неожиданно откуда взявшуюся гражданскую ответственность и сдала кровь на антитела. И вдруг оказалось, что этот самый вирус у меня есть, да еще и в острой стадии (хотя потом выяснилось, что ошиблись немного, но дело не в этом). Звонок из Минздрава застал меня на стоянке около ИКЕА – мой карантин официально стартовал. В такой непонятной ситуации, конечно, нельзя было подвергать опасности детей – на самом деле я не могла упустить возможность не гулять с Тосей хоть две недели – так что на вопрос «где вы будете проводить свой карантин», я не раздумывая назвала адрес Зазноба.
Это был безусловно наш медовый двухнедельный месяц. Мой отпуск. Мое женское счастье. Все это происходило на фоне рушащегося мира с волной ограничений, масок и страха умереть. Но все равно это было долгожданное счастье.
С детьми на этот период я попросила пожить бывшего мужа. Усмирить чувство вины получалось с трудом – на голос внутри «ты бросила детей, у них же нет еды, как они без тебя выживут, ты просто эгоистка, повесила на них еще и собаку» я отвечала себе просто: это форс-мажор, в сложившейся ситуации я поступила правильно.
Мы созванивались с детьми, я пыталась контролировать, что и как они едят, представляла себе жуткие картины грязного туалета и разбросанной одежды. Но знаете, что выяснилось? Что от моего отсутствия мир не рухнул. Туалет мог быть грязным, но потом все равно помытым, одежда могла быть разбросана, но потом все равно собрана, но главное, что меня шокировало: без меня жизнь продолжается. И даже Тося, собака, прибавила в весе от счастья.
Вообще-то, сказал мне тогда бывший муж, я не вижу причин, почему бы мне теперь не пожить с детьми. Ты пожила, теперь я поживу. Я была ошарашена этим предложением, абсолютно не готова к нему. С одной стороны, меня душило возмущение: как это так, я что, больше детям не нужна? Они выросли и теперь могут обходиться без меня? С другой стороны, я не могла сама себе признаться, что это идеальный вариант, при котором будут счастливы абсолютно все. А не могла я себе признаться в этом ровно потому, что мать не может бросить детей – именно так это и выглядело у меня в голове: если я не живу с детьми, значит, я их бросила.
Детям было тринадцать и шестнадцать лет. Да, они уже взрослые, да, сидя дома на кухне, я успокаивала себя, что я рядом с ними, что так и положено – пусть они каждый в своей комнате и занимаются своими делами. Но вот ощущение «так положено» меня успокаивало и придавало сил. А тут мне говорят, что я им больше не нужна.
Самым верным решением было поговорить с детьми. Не ставить их перед фактом, а посоветоваться, честно разложив всю ситуацию на «за» и «против». «Мам, главное, чтобы ты была счастлива. Он тебя замуж зовет? Ты не думай, тебе вон уже под сорок», – как вам такой ответ? Мне полегчало.
Мы решили с мужем попробовать вахтовый метод – жить с детьми неделя через неделю и посмотреть, как пойдет. Пошло очень утомительно: я бесилась от беспорядка дома, бесконечно путала, какие продукты есть в холодильнике дома, а какие у Зазноба, какие-то вещи приходилось возить с собой туда-сюда. Ну и конечно, меня раздражало, что всем эта ситуация подходит, кроме меня.
И знаете, я решила рискнуть. Заткнула свое чувство вины подальше и согласилась на предложение бывшего мужа – о’кей, теперь он живет с детьми, а я играю роль «внешней матери», как я это для себя обозначила. Тут важно подчеркнуть, что я никогда бы на это не решилась – читайте так: я никогда бы не позволила этому счастью случиться со мной, – если бы не исключительные обстоятельства в виде пандемии, которая, безусловно, дала мне возможность прикрыться собой как щитом.
Я была так счастлива от всего происходящего, что трудно передать словами. Дети на глазах становились еще более самостоятельными – деваться было некуда, им пришлось разделить обязанности по дому между собой, Гришка именно в тот период научился отлично разбираться в ценах на продукты, потому что по жребию ему выпало быть снабженцем. Мишка расширил меню, потому что стал чаще готовить. Мы созванивались, гуляли, они приезжали к нам с Зазнобом на ночевки. Ничего из тех ужасов, которые я себе рисовала, не было и в помине.
То есть получается, что нужно было просто позволить себе быть счастливой? Прямо обсудить с детьми, договориться с бывшим мужем, и все, вот оно, будущее уже сегодня? Страшно мне вот отчего: если бы не пандемия, я бы так и сидела на кухне с Тосей, успокаивая себя, что я хорошая мать, потому что сижу дома на кухне, потому что я рядом с детьми. Но оказалось, что быть рядом с детьми – это быть вовлеченной в их дела, обсуждать новости, ловить кайф от любимой мною и ими еды, смеяться и переживать. А сидя на кухне, я была чуть ли не дальше от детей, чем стала, когда съехала от них.
О чем я жалею? Что лишила себя возможности целовать и обнимать их в любую минуту. Но так ли часто я их видела дома? Пожалуй, что нет. Так ли часто я лежала с Гришкой перед сном? Уже нет, он повзрослел. Про Мишку и говорить нечего. Может, я съехала как раз вовремя, чтобы не грустить об этом с каждым годом все больше, находясь рядом с ними? Как иногда артистам удается вовремя уйти со сцены. Но время покажет, кто из нас получил из-за моего поступка травму и что дети будут рассказывать обо мне психологу лет через десять.
Комментарии
Дети
Помню, как ты читала нам Мюнхгаузена – была такая большая старая книжка зеленого цвета, а еще «Алису в Стране чудес». Ты читала нам главу, я дослушивал и засыпал. А Гришке всегда хватало трех предложений, и он уже спал. И каждый следующий вечер ты приходишь и начинаешь читать следующую главу, а Гриша всегда возмущался, что ты еще предыдущую не прочитала – он же не помнит из нее ничего. И начинается это вечное: «А это кто? А зачем он туда пошел?» Да, Гриша очень много книг должен знать отрывочно, буквально по началу глав. Но ему было нормально, он и сейчас засыпает мгновенно.
Ты всегда говорила, что дети нужны, чтобы их целовать. Помню, как мы с тобой лежали перед сном. Для меня были всегда очень важны эти моменты – ты или папа приходили, немного сидели со мной, и я засыпал.
Про чтение
Я вообще не помню, о чем мы читали. Мы же одну книгу читали три-четыре вечера, может, неделю. Я засыпал, а на следующий день ты продолжаешь читать, а я же проспал все. Но мне нравились эти чтения, я засыпал быстро. Мише нравилось.
Друзья
Мне мама всегда говорила, что я избалованная и надо со мной построже, а то вырасту эгоисткой. Я не понимала, что это значит, но чувствовала, что что-то негативное. Дождаться похвалы от родителей, похлопывания по спине, объятия, поцелуя мне приходилось очень редко. Родители любили меня словами. И то своей особенной любовью, скорее я сама за них додумывала, что они мне хотели сказать. Им всегда было мало – моих успехов, моих достижений. Я все время была «недо». Наверное, это и есть любовь – когда ребенок всегда для тебя не «недо», а «до». Я не боюсь избаловать свою дочь – стараюсь ее все время обнимать и целовать, гладить по голове. Так я ее защищаю и показываю, что люблю. Надеюсь, что дам ей эту защиту на всю жизнь.
Я люблю всех своих детей. Честное слово. Иногда не могу отделаться от мысли, что старшего сына люблю больше. Ну он же первый, мы с ним через столько всего прошли. Что это? Это нехорошо так думать? Я их всех целую, обнимаю, все они у меня умные и красивые. Но нет-нет да и сравниваю со старшим. И даже иногда вслух говорю – ты, мол, конечно, не такой умный, как Степан, зато красивый. И знаю ведь, что плохо так говорить, но ничего не могу с собой поделать. Стараюсь работать над собой.
Я прошла через развод, когда дочери было десять лет. Вспоминаю как страшный сон. Мужа выгнала из дома за измену. На вопросы дочери сначала отмалчивалась, потом начала раздражаться: что я ей скажу, как объясню, что ее любимый папочка оказался предателем? Потом, говорю, все поймешь, а пока живем без него. Муж пытался сам с ней поговорить, я видела, что она трещит с ним по телефону, они встречаются. Меня все это жутко бесило: получалось, что он бросил меня, а не дочь. Меня будто выкинули из семьи. Стала злиться на дочь почему-то. Какое-то бессилие. Слава богу, подруга надоумила пойти к психологу, стало полегче. Со временем смогла обсудить с дочерью сложившуюся ситуацию. Сейчас уже спокойно позволяю им с отцом общаться. Но выставлять его перед ней хорошим я не могу, все равно проскальзывает мое недовольство им. И понимаю, что он ее отец, но что поделать.
Мы разошлись с мужем, когда мне было тридцать лет: решили, что не будем мучить друг друга. Другая, видно, у него уже была. Я была еще в самом соку, но струсила. Испугалась, что предам детей ради своего личного счастья. Детей надо поднимать, а что же я буду попой вертеть ходить. Вот и отказывалась и от ухаживаний, и от предложений. Будто вдова какая. Время шло, дети росли. Я крутилась как белка в колесе, лишь бы у них все было. Со временем стала ловить себя на мысли, будто они недостаточно меня благодарят: я им и пироги, и одежду, и любую помощь, а они воспринимают это как должное. «Мать, ну что ты» – вот их любимая фраза все эти годы. А мне обидно. Я же ради них не стала жизнь свою устраивать, чтобы перед ними не ходил чужой мужик в трусах. Очнулась – а парни мои разлетелись кто куда. Один в армию ушел, второй женился. А мне уж под шестьдесят. Былые мои кавалеры испарились, а те, кто и сейчас не против – все больше по компашкам сидят с такими же, как они. Ну ничего, мы с соседкой моей Иркой решили, что какие еще наши годы, обязательно познакомимся с бойкими старичками. Жалею ли я, что тогда, в тридцать, не нашла себе хорошего мужа? Нет, не люблю ни о чем жалеть, как вышло, так и вышло.
Я очень против детоцентризма в принципе, а в особенности создания эдакого алтаря, на который приносится все, в том числе личная жизнь родителей. Не стоит лить слезы по развалившимся отношениям, можно и нужно строить новые. Вопрос только в том, как, когда и в каком качестве представить нового человека детям.