Почти все школьные детские годы оценки меня нисколько не трогали, мне удавалось держать себя чуть на расстоянии и бравировать своим спокойствием перед друзьями и коллегами. Пока вдруг не оказалось, что мой младший сын завалил ОГЭ.
«Это моя ошибка, я очень расстроен»
Гриша всегда очень легко относился к учебе. Все у него было «нормально» и «хорошо». И это его поведение не было напускным: он и правда никогда не впускал в себя переживания от неудачи. Или, что тоже вероятно, переживал, но быстро отпускал – не получилось, и ладно. То есть я довольно быстро, еще в младшей его школе, осознала, что моя тактика под рабочим названием «получил двойку – стало стыдно – исправил двойку» провалилась.
Я не давила, продолжала спрашивать про сплетни в школе, Гриша охотно рассказывал, а еще охотнее хвастался своими успехами, умалчивая про все остальное. Меня это устраивало, потому что гарантировало хорошее настроение нам обоим.
Первый удар меня настиг в пятом классе, когда мы решили перевести сына в другую школу. Школа хорошая, а следовательно – читайте выше, – поступление нужно заслужить, а значит, нужно прилично сдать вступительные экзамены. Экзамены были завалены капитально. Помню свой шок: я – такая современная, презирающая оценки, вдруг явно почувствовала этот противный липкий холодок где-то внутри, мгновенно навалился стыд, будто это я завалила все на свете. Отчетливо зазвучали голоса как на партсобрании: «Ну что, доигралась? Упустила ребенка? Тоже мне мать!» Меня подмывало наехать на Гришу, разозлиться, устроить скандал из серии «Я тебе так верила, а ты меня обманул!». Мне не хотелось разговаривать, не хотелось с ним шутить и смеяться как прежде – ведь он завалил экзамены.
Я вовремя себя затормозила. А что он мне, собственно, обещал? Учиться хорошо? Нет, я же этого никогда не требовала. Обманул мое доверие? Так он, может быть, и не разгадал мою тактику. Да и не было никакого между нами договора. Так откуда же взялась эта обида на ребенка? Пришлось себе признаться, что хоть я и рассказываю детям о том, что оценки не важны, а важны знания, что все поправимо и нет безвыходных ситуаций, но у меня самой, внутри, все равно сидит этот страх и стыд за «плохого» ребенка – и страх этот я успешно в себе закапываю.
Я взяла себя в руки, поплакала немного, объяснила Грише, что это его первый опыт с оценками и он оказался неудачным, но есть решение – позаниматься и пересдать экзамен. «Я на твоей стороне, что бы ни случилось», – эту фразу я тогда сказала Гришке впервые, мне было очень важно подчеркнуть, что у нас с ним все по-прежнему, мы честны друг с другом, я рядом и помогу, чем смогу.
Испытание в итоге было худо-бедно пройдено, в школу Гришка поступил, меня отпустило. «Мама, ну что ты переживаешь, все будет у Гришани хорошо, ну», – успокаивал меня Мишка. А я слушала его и понимала, что дети у меня очень разные, приоритеты жизненные у них разные, и не факт, что они совпадают с моими.
Получалось, что мне нужно изменить тактику и начать не в бирюльки играть, формируя все эти «доверительные отношения с ребенком» и «общение на равных как со взрослым», а принять, что передо мной все-таки ребенок со своим несформировавшимся еще чувством ответственности и нужен за ним глаз да глаз. То есть наплевать на всю эту демократию и вместо школьных сплетен проверять дневник и домашку. И изменить себе. Перестать быть собой. Более того – еще и раздвоиться: с одним ребенком играть в демократию и доверие, а с другим – в диктатуру и подозрительность. И тут я присела на минутку и подсчитала, когда закончится школа. Получалось, что мне еще лет на семь нужно погрузить себя в эту странную шизофрению. А потом, когда школа закончится, вернуться в свое прежнее состояние. Но что будет, если к тому времени от наших с Гришкой озорных отношений уже ничего не останется? Что если я сама их съем по чайной ложке своим контролем и учетом его учебы?
Школа конечна, а жизнь моя не вечна, решила я, поняв, наконец, что есть и другой вариант – попробовать все же объяснить ребенку, что преодолевать преграды интереснее и круче, чем отмахиваться от них, делая вид, что все прекрасно.
«Вы знаете, Гриша не воспринимает проблемы, не видит их, не считает их чем-то заслуживающим внимания», – это мне объясняли в школе. Меня это не удивляло – Гриша всю жизнь поражал меня своим оптимизмом и умением с легкостью идти по жизни. Так с чего бы ему воспринимать проблемы серьезно? Я даже завидовала ему: никаких нервов, счастливый человек! Но как заинтересовать его учебой, если привычные мне страх и стыд тут не работают?
На помощь мне пришла Лилиана Лунгина. Умнейшая женщина с необычной судьбой, известный переводчик – благодаря ей у нас есть, например, «умный, красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил». Да-да, именно Лилиана Лунгина так искусно и мастерски перевела для нас Карлсона, который живет на крыше. Но речь не про то. Режиссер Олег Дорман попросил Лилиану Лунгину рассказать на камеру о своей жизни – в итоге получился такой документальный проект-интервью. Не оторваться. Будто проживаешь всю жизнь человека вместе с ним. Такое свидетельство эпохи. И вот, рассказывая про свое детство, Лилиана вспоминала, что училась сначала неважно – не было особенного интереса к происходящему в школе. По успеваемости она была одной из последних в классе. Мама ее переживала по этому поводу, но ничего не менялось, пока однажды подруга мамы не спросила девочку: послушай, а зачем тебе вообще нужна эта учеба? Ведь школа совсем не обязательна в жизни. Тем более если тебе так трудно учиться. Зачем время терять? Есть полно профессий, которые не требуют серьезного мозгового напряжения. Подумай об этом. И это сработало. Девочка поняла, что ничем не хуже других и что нужно лишь включиться в процесс, приложить немного усилий – и все начнет получаться. И она очень быстро стала лучшей в классе, хотя и не стремилась к этому. Вот эта мысль о том, что учиться не сложно, если просто включиться в процесс, проявить интерес хоть немного, мне очень понравилась. Надо просто втянуться.
С тех пор я не уставала повторять Гришке, что мне очень обидно, что он не использует свои мозги на полную катушку, что ленится чуть сосредоточиться, чтобы проявить свои лучшие качества, чтобы узнать что-то интересное. «Ты умнейший, я это знаю, но мне хочется, чтобы это знали все», – говорила я ему. Мы договорились, что будем обсуждать не только успехи, но и неудачи, что нам с ним важно не бояться смотреть правде в глаза, понимать его слабые стороны и пытаться преодолеть проблемы, не прятаться от них.
Я снова выбрала доверие и приятельские отношения с ребенком. Он зачитывал мне свои оценки, я их комментировала, отмечая, что здесь ты поленился, мог бы и больше вложиться, а в этом предмете ты крутой, здорово, что разобрался.
Очередная развилка наступила в седьмом классе, когда Гришка начал интересоваться компьютерными играми. «Я буду заниматься киберспортом, мам» – так это было. При такой школьной успеваемости какой киберспорт? Какие компьютеры? Но с другой стороны – а вдруг это станет главным делом его жизни? Может, это как раз тот случай, когда нужно помочь, а не препятствовать? Мы купили Грише мощный игровой компьютер, удобный стол и кресло, он тщательно выбирал подходящие профессиональные наушники и микрофон. Я чувствовала важность момента – я разделяю его интересы, не принижаю их, не обесцениваю его усилия, поддерживаю и радуюсь вместе с ним успехам. Разделяю его жизнь. Я узнала, что такое «катка» и уровни в игре, а Гриша научился неплохо разбираться в компьютере, сам разбирал и собирал его заново, носился с ним по всему городу, чтобы играть в команде.
Наша с ним идиллия закончилась в девятом классе, когда он получил двойку по математике на ОГЭ. Я рыдала. Причем скорее от обиды на саму себя: меня бесило, что эта двойка так выбила меня из колеи. Опять полезли в голову мысли о том, что это я виновата, я упустила, я позволила, я не настояла, я не заставила.
«Мам, это моя ошибка, я очень расстроен, мне нужно заниматься», – вот что я услышала. Казалось бы, надо радоваться, ведь этого же я так хотела, к этому стремилась: чтобы мой пятнадцатилетний сын осознал, что это его жизнь, его оценка и его ответственность, что он сам волен выбирать свой дальнейший путь, а главное – что он понимает, что нужно сделать, чтобы исправить ситуацию. Но есть ли у него на это время или оно безвозвратно упущено? Воспользуется ли он своим правом на ошибку или в очередной раз спрячется от проблемы? И главное: помогла я ему или все же навредила?
Пока мне нечего ответить. На момент написания этой книги Гриша еще не пересдал экзамен. Спросите меня попозже, чем закончилась вся эта история. Но я знаю твердо, что моя мечта о поездках с Гришей на кабриолете на рынок обязательно сбудется – будет он с двойкой в аттестате или нет.
Комментарии
Дети
Я никогда не ощущал на себе контроль. Уровень вашего контроля всегда строился на доверии. Чем больше доверяли, тем больше разрешали и никак не проверяли в целом. Никогда вы не проверяли домашку, не спрашивали оценки. Было сложно добиться от вас подписи в дневнике. А Гриша хулиганил в школе, поэтому его вы контролировали. Помню, как Гришка покрасился в кучу цветов и вас вызвали в школу. Это был фурор. Это было в начальной школе. Папа сидел и спокойно объяснял, что никаких правил Гриша не нарушал. Я очень им гордился, потому что знал, что за папой правда.
Из-за Гриши вы волновались постоянно, да. Интересно, что он расскажет про эту историю.
С одной стороны, меня не очень волновало, что вы не интересуетесь моей учебой. Все эти родители, которые ходят с классом на экскурсии… Такое впечатление, что им заняться нечем. Я не вижу ничего такого особенного в базовой школьной программе, чтобы родители так вовлекались. Узнать о друзьях, о желаниях ребенка – это нормально. А сидеть с домашкой – это глупо. С другой стороны, это привело к чему? Вы совсем не принимали участия в моей школьной жизни, не сидели в родительских чатах, на собрания вы не ходили. Максимум в средней школе вы еще ходили, а потом уже нет, вам было все равно. Это привело к тому, что я все новости узнавал от одноклассников. Я был не в теме всегда. Второй большой результат – я перестал с вами делиться тем, что со мной происходит в школе. Я не стал вам меньше доверять, просто вы стали меньше спрашивать. Не знаю, буду ли я в родительском чате, когда сам стану отцом. Может, и не буду, это гиблое дело. Но с какими-то родителями я бы подружился, это важно, чтобы оставаться в теме. Должна быть грань какая-то. Истории про ответственных родителей, которые живут школьной жизнью своих детей, – там результат хуже, чем у меня. Когда они в родительском чате пишут что-то про своих детей, а те не в курсе, а потом слухи все равно расходятся – неприятно, когда родители за твоей спиной что-то пытаются решить. Я не чувствовал себя одиноким или брошенным – а если бы почувствовал, то сказал бы вам об этом. Или вы бы сами заметили.
Про чтение
Есть распространенное мнение, что в детстве все же нужно заставлять ребенка читать. Бабушка наша убеждена, что надо было нас заставлять много читать. Но при этом я помню, как однажды что-то на тебя нашло, и ты заставила Гришу читать «Легенды и мифы Древней Греции». Мы были в отпуске, на море, и каждый день после обеда сидели на веранде и слушали этот ужас. Я уверен, что Гришка это помнит до сих пор. И он, кстати, не читает книжки совсем. Я до сих пор не понимаю, зачем ты тогда заставила его читать. Это было гиблым делом. Ты буквально его съедала этим. Ему было неинтересно, я уверен, что он ничего из этой книги не запомнил. Точнее, так – он наверняка помнит страдания, но не помнит сюжет.
Меня вы никогда не заставляли читать. Это привело к тому, что я очень много хороших книг так и не прочитал и сейчас очень редко читаю, хотя и люблю. Я читаю новости, статьи в интернете. Но есть базовая литература, которую читали в детстве все. Я всегда верил, что могу найти общий язык с кем захочу и мне не помешает незнание определенной литературы. Но иногда я испытываю неловкость. Мне сложно было читать что-то в школе – нужна была серьезная мотивация. Я «забывал», не прочитывал, потом было стыдно. И это все потому, что вы не заставляли нас читать в детстве, не привили такую привычку. С другой стороны – очень важны воспоминания, чтобы не остались в голове только эти бесконечные принуждения к чему-то. Книга – это вещь, которой ты должен наслаждаться. Но откуда взять этот навык без принуждения? Не знаю.
Если предмет мне вообще не нужен, я могу по нему вообще не делать домашку. Мне на нем скучно, я им заниматься не буду. Нет у меня чувства стыда за несделанную домашку. Вот физика у меня с седьмого класса – кроме последнего года я ею вообще не занимался. Просто приложил минимальные усилия и вытянул минимальный балл. Я лучше эти усилия на русский потрачу – там хороший учитель. Я уверен, что я свою жизнь не свяжу ни с физикой, ни с химией, ни с биологией. Мне это не нравится, мне скучно. И дело не в домашке, которую ты со мной не делала.
Вообще все зависит от учителя. Мне нравятся те предметы, где интересные учителя. Да даже если просто нормальный учитель, то мне нравится изучать предмет. А если учитель раздражает, то мне ничего не хочется делать.
Про ОГЭ я очень переживал. Сейчас уже отпустило немного. Я был расстроен результатом. Но это другое дело: одно дело – несделанное домашнее задание, а другое дело – государственный экзамен. Тут ведь еще момент есть: такой простой экзамен, базовый, а я его завалил. Я мог бы этого избежать, если бы лучше подготовился. Но я готовился ведь, ходил на занятия. Просто в течение года мало занимался.
Про легенды и мифы Древней Греции
Это ужасная история, я все помню в деталях. Я не любил читать книги. Мне интересны статьи на какую-то тему, а вот книги не люблю. Сидеть долго и читать про то, что тебе не нравится, – это не мое. И вот ты меня тогда заставила читать мифы. Ничего из них не помню, кроме точки, которая есть у Ахиллеса. И все. Это все бесполезно. Даже если бы ты меня продолжила заставлять читать, я бы не читал. Потому что это все через силу.
Это как с чаем. Вот ты же знаешь, что я не пью чай. И я прихожу в гости и начинается: «Да ты просто не пробовал вкусного чая, вот смотри, какой крутой». Ну не люблю я. Так же и с книгами. Надо делать то, что нравится, без насилия.
Заставлять себя надо, но в деле, которое тебе нравится – делать все больше и больше, чтобы к чему-то прийти. А если в школе никакой предмет не нравится, значит, это плохая школа.
Я
Про «Легенды и мифы Древней Греции»
Не могу сейчас объяснить, что тогда на меня нашло с этими легендами и мифами и зачем я заставляла Гришку их читать. Видимо, сработала моя юношеская травма: когда я начала ходить на подготовительные курсы перед поступлением в сильную школу, я с ужасом обнаружила свое дикое отставание от сверстников – они ловко жонглировали знаниями, будто фокусники. А я стою и глазами хлопаю.
Так вот детально не разбираться в хитросплетениях родственных связей греческих богов считалось стыдным. А я очень плохо разбиралась, прямо-таки испытывала дискомфорт от своего невежества. Это острое ощущение беспомощности я, видимо, и перенесла в итоге на Гришку в тот злополучный отпуск. И не лень же было каждый день сидеть с ним на балконе и вымучивать это чтение вслух. Никому из нас не было ни хорошо, ни интересно в эти моменты, но я упорно продолжала мучить и себя, и ребенка. Свою травму не проработала, ему интерес к чтению убила. Жалею об этом своем поступке до сих пор.
Друзья
Без моего контроля дочь ничего не будет делать. Я слышала, что бывают очень усидчивые и заинтересованные дети, но это не наш случай. Пусти я ее на самотек еще в первом классе, сейчас были бы все в проблемах. А так девочка моя – хорошистка, знает, чего хочет. Да, нелегко, да, через слезы, а как по-другому? В школе им много объяснить не успевают, приходится дома догонять. У нее самой силы воли не хватит же, так я помогу, посижу рядом. А если не посижу, то обязательно спрашиваю каждый день, сделана ли домашка. Ничего, позлится и перестанет, потом еще спасибо скажет.
Я уже готовлю дочь к школе – учимся и читать, и писать потихоньку, и считать. А как же? Ну придет она в школу, а там все уже все умеют – ей будет неуютно. Я и себя готовлю к трудному пути – будто сама в школу иду. Но это даже интересно, вспомню былое. Со мной, правда, родители никогда дома не занимались. Но и я была другая, и время было другое, и программа школьная была проще. А сейчас вон сколько всего задают, как ребенку одному все успеть. Ничего, поможем всей семьей – муж зря, что ли, физико-математический класс заканчивал? Заодно и проконтролируем, чтобы одни пятерки у нашей девочки были! У нас не было с мужем медалей, а ее доведем до золотой! Ну а вдруг получится.
Оценки должны быть хорошие. А иначе это означает, что плохо выучил урок и плохо подготовился к контрольной. Получил два – сиди и зубри, остаешься без телефона и компьютера. А как иначе дать ребенку почувствовать ответственность за свои поступки? Ему же все равно по большому счету. А неделя без телефона сразу приводит в чувство: в следующий раз посидит и подготовится к контрольной получше. С моим старшим вообще никогда проблем в школе не было, а вот младшие хулиганят, домашнюю работу делают как попало. Мне некогда каждого контролировать, получается, что я реагирую только на двойки. За пятерки хвалю конечно, мне очень приятно, что мой ребенок получил хорошую оценку: это же и мне хорошая оценка как матери. А двойка – это и моя двойка, значит, я не уследила, не помогла. Главное – с самого начала приучить к дисциплине, а то потом уже не исправить. Когда ЕГЭ завалит, что я буду делать? Поздно будет спохватываться. Да и стыдно, когда твой ребенок плохо учится.
Мой племянник в прошлом году завалил ОГЭ. Скандалище был, ух. Сестра была в бешенстве. Главное – они же готовились, она тряслась весь год, а он взял и завалил. Я ее успокаиваю, мол, ничего, пересдаст, а ее знаете что больше всего угнетало? Что он завалил единственный в классе. Все сдали, а он, ее мальчик, завалил. И ей стыдно. Значит, она плохая мать, раз он так плохо сдал экзамен. В общем, сама измучилась, парня измучила и даже пересдача ее не успокоила – «клеймо на всю жизнь». «Да кому нужны эти оценки», – говорю ей. Нет, все равно убивается. Не представляю, как они переживут ЕГЭ, там же еще и армия замаячит.
Я не помню, чтобы меня заставляли читать. Да я и не могу сказать, что много читала в детстве. Так чтобы летом на каникулах я все бросала, бежала в библиотеку и набирала себе двадцать пять книг – нет, не было такого. Но вся семья по папиной линии читала запоем. Бабушка, дедушка, мой папа, дядя – и художественную литературу, и техническую, любую. Специально меня носом никто не тыкал, но вся квартира была завалена книжками, они все время их обсуждали.
Никто меня не принуждал к чтению, но папа активно предлагал определенные книги – причем не в смысле «смотри, интересная книга», а более настоятельно: «Возьми и прочитай, это очень хорошо. Как не хочу? Сейчас я тебе расскажу, и тебе понравится».
Когда ты видишь, что чтение – это норма, все читают полками, кидаются друг в друга цитатами, смеются, если ты что-то напутал – ты понимаешь, что не читать просто нельзя. Или вот история – вся семья всегда бешено фанатела от Древней Греции и Древнего Рима. В детстве я все время это слушала. То есть вот празднуем чей-то день рождения, сидим едим и пьем, а они обсуждают, в каком там году какой-то римский генерал куда-то вошел. Физику любили тоже перетереть – например, виден ли будет лазер в космосе. Формулы приводят, чьи-то там труды и битый час трындят. И это казалось нормальным, а вот не читать казалось странным.