жизнью и которая поначалу казалась такой нереальной: Что происходит? Это
они обо мне разговаривают?
Я бы солгал, если бы я не сказал, что это действительно было
круто. Хочу сказать, ну чего ожидали? В течение всей моей жизни я пытался привлечь внимание и вдруг сейчас люди из не откуда подходят, чертовски
впечатлённые мной, просят у меня автограф. Конечно, это было круто. Это
было самым большим толчком на свете. Я зарядился. Меня наполнило
адреналином. Я двигался вперед. Ну знаете, я слышал, как многие люди
говорили: «О, у меня тяжёлые времена, люди кричат под моим окном. Они
хотят мой автограф. Мол, бедный я». Это фигня.
Вы получаете удовольствие от таких вещей, поверьте мне, особенно
когда вы проходили через то, через что проходил я, да еще были ребенком из
гетто. Это как самые яркие прожекторы направлены на тебя. Безусловно, я
еще не мог понять некоторых вещей, как например когда люди используют
зависть и прочие психологические штучки чтобы сломать тебя, особенно
если ты из неправильного места и не ведешь себя любезно и по-шведски. Они частенько дразнили меня. Часто бывало, мол, «Ты просто счастливчик!» или «Кем ты себя возомнил?»
Я отвечал, становясь еще более дерзким. Что еще я мог делать? Я не
был воспитан, чтобы извиняться. В моей семье не говорят: «Прости, прости,
мне очень жаль, что ты обиделся!» Мы соримся, если надо, и не доверяем
людям просто так. Каждый в моей семье имеет свои проблемы, и мой старик
всегда говорил: «Ничего не делай преждевременно. Люди всего лишь хотят
получить преимущество над тобой». Я слушал и впитывал. Но это было
нелегко. Все это время Хассе Борг бегал рядом в красивых костюмах и
пытался подсунуть мне взрослый контракт. Он действительно рассчитывал
на меня, и я был польщен этим. Я чувствовал себя важным. К этому времени у нас уже был новый тренер – Майк Андерссон – но я еще точно не знал, сколько мне дадут играть. Майк Андерссон в атаке видел Никласа Киндвалла и Матса Лиленберга, а меня в запасе, а я не хотел опускаться в Суперттан только чтобы сидеть на лавке.
Я обсудил это с Хассе Боргом, вы можете сказать что угодно о нем.
Но мне все равно, это совпадение, что он преуспел в бизнесе. В своем роде
он был упрямым форвардом. Он был сволочью, когда дело доходило до убеждению, где он использовал опыт из своей игровой карьеры и наседал:
«Это будет правильно, сынок. Мы ставим на тебя, и Супереттан будет
идеальным местом для твоего роста. У тебя будут возможности для роста.
Просто подпиши».
Я знал это, я соглашался. Я начал доверять парню. Все время он звал
меня, давал советы и я подумал: Почему бы нет? Он наверняка знает. Он был профи в Германии и все такое, и казалось, что иногда он заботится обо мне.
«Агенты воры», – сказал он, и я поверил ему.
Был один парень, который следил за мной. Его звали Рожер Люнг.
Рожер Люнг агент, который хотел работать со мной. Но папа относился к
этому скептически, а я не знал ничего об агентах. Типо, что это? И я
согласился с тем, что сказал Хассе Борг – агенты воры, я подписал его
контракт и мне дали квартиру в Лоренсборге. Это была однокомнатная
квартира не так уж далеко от стадиона и мобильный телефон, что означало
многое, телефон в доме отца отсутствовал. Ежемесячная зарплата стала
шестнадцать тысяч крон (примерно 1600 Евро).
Я действительно решил взяться за дело. Но все началось ужасно.
Первая игра сезона в Супереттане была на выезде против маленькой команды
«Гюннилсе», где мы должны были выигрывать по-крупному. Но нас держали
в узде, а я сидел в запасе. Блин, неужели все должно было быть так? Трибуны
скучали и было ветрено, когда же я наконец вышел, то получил жесткий удар
по спине. Я толкнул соперника в ответ, просто так, а затем поорал на судью, который дал мне жёлтую карточку. Потом был огромный цирк по этому поводу и на поле, и в газетах, и Хассе Маттиссон, наш капитан, наезжал на меня, мол, я распространяю отрицательную энергетику вокруг себя.
– Что за отрицательная энергетика? Я просто заряжаюсь.
– Ты не можешь так действовать.
А потом какая-то фигня, что я в действительности не был звездой, а я
верил в это, и что любой другой может делать те же трюки. Они просто не
хотели показывать и действовать как Марадона, и я взбесился. Здесь есть одна моя фотография, где я стою у автобуса в Гюннилесе очень
расстроенный.
Но все прошло со временем. Я начал играть лучше, и я должен отдать
должное Хассе Боргу: Супереттан дал мне время и возможность
прогрессировать. В чем-то я был благодарен вылету, и совсем скоро что-то
начало происходить.
Это безумие, если думаешь об этом. Я еще не был Роналдо, а газеты в
Швеции обычно не заботятся о футболе второго дивизиона. Но в самых
известных газетах были заголовки про меня: «Супердива в Супереттане» и
все такое, а в фан-клуб «Мальме FF» нахлынул небывалый поток женщин, а
все парни постарше в команде гадали: «Что происходит? Что случилось?» И
это реально нелегко было понять, особенно мне. На трибунах люди
размахивали постерами: «Златан король», и кричали крутые слоганы, мол, я
рок-звезда, когда я показываю свой дриблинг. Что случилось? Что это все
значит? Я не знал. Я до сих пор не знаю.
Но я видел, что многие становятся счастливее, когда я делаю свои
трюки и слышал много «Вау» и «ох и ах», как, впрочем, и сейчас, прямо как
во дворе у мамы, и это стимулировало меня. Я взрослел, когда люди по всему городу узнавали меня, девчонки кричали вслед, дети подбегали ко мне со своими блокнотиками для автографов, и я делал свое дело еще лучше. Но конечно иногда это выходило из-под контроля. Впервые в жизни у меня появились какие-то деньги, и после своей первой заработной платой я получил права. Для парня из Росенгарда автомобиль – это что-то фундаментальное, это однозначно.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
«Мой сын не лошадь»
В Росенгарде никто не хвастается красивой квартирой или пляжным
домом. Ты хвастаешься крутой тачкой, и если ты хочешь показать, что она у
тебя есть, то и хорошей ездой. В Росенгарде авто водят все, с правами или
без, и когда я купил в кредит свою «Тойоту Селика», я и мои друзья почти
все время гоняли, и уже тогда я потихоньку начал остывать. Вся эта суматоха
в газетах вынуждала меня делать «правильные вещи», ну по крайней мере
хоть немножко, и когда мои друзья начали воровать машины и все такое, я
им сказал:
– В таких вещах я не участвую.
Но мне все еще нужен был адреналин. Однажды я и мой друг гнали по
Индустригатан, где работали все проститутки Мальме. Индустригатан не
так уж далек от Росенгарда, и я бывал там, когда был ребенком. Однажды я
даже бросил яйцо в голову одной женщины, ну просто дурацкая вещь,
признаюсь, что не очень то приятная вещь. Но тогда я не задумывался о последствиях. Однажды, когда мы с другом были в моей «Тойоте», мы увидели проститутку, которая стояла наклонившись к машине. Похоже она
разговаривала с клиентом, и мы закричали: «Давай, сделай это с
клиентом». Потом припарковавшись перед этой машиной мы выскочили и
заорали:
– Это полиция! Руки вверх!
Это было безумием. В руке у меня был флакон шампуня, словно это
идиотский игрушечный пистолет, а клиент, какой-то старик, по-настоящему
испугался и на скорости помчался подальше от всего этого. Мы особо не
заморачивались, мы просто сделали это. Но когда мы немного отъехали, то
услышали позади сирены, а на заднем сидении полицейской машины сидел
старик из Индустригатана, и мы подумали: Что происходит? Что это
такое? Ну мы конечно могли бы удрать оттуда. Но черт побери, это был удар
ниже пояса, мы не сделали ничего плохого, действительно ничего. Поэтому
мы остановились. «Мы просто бродили по округе», – сказали мы. «Мы играли в копов, не большое дело, не правда ли? Нам жаль». Но копы ржали с нам, и это не было похоже на что-то серьёзное.
Но затем появился один болван, ну один из этих фотографов, которые
вес день сидят и слушают полицейское радио, и сфоткал, а я как идиот
широко улыбнулся, потому что все эти журналистические штучки были для
меня новинкой. Оказаться на страницах газет все еще было крутой вещью, и
не важно из-за фантастического гола или если копы поймали меня. Вот
почему я улыбался как клоун, а мой друг пошел еще дальше. Он вставил фото в рамку и повесил на стену, а тот старик, знаете, что он сделал? Он дал интервью и заявил, что он на самом деле милый старик из церкви, который просто хотел помочь проституткам. Убирайтесь отсюда! Но история еще висела в воздухе. Даже поговаривали, что некоторые клубы из-за этого не хотели меня покупать. Наверняка, это была чушь собачья.
После всего этого газеты стали еще резче по отношению ко мне, а мои
одноклубники все жаловались и жаловались: «Он еще многому должен
научиться», «он еще совсем сырой», и в самом деле я достал их. Со мной не
могло быть легко. Им наверняка стоило раз и навсегда поставить меня на место. Я здесь оказался из неоткуда и за неделю получал больше внимания, чем все эти парни за всю свою карьеру, а в добавок к этому какие-то типы в крутых костюмах и дорогих часах показывались на жалких трибунах сельских стадионов, где мы играли в том сезоне, эти парни не были местными и приходили сюда посмотреть на меня.