«Я хочу, чтобы люди забыли меня. Чтобы никто не знал, что я существую. А
потом мы вернемся — и я поражу всех на поле, как удар молнии». И газеты
откопали эту цитату.
Я стал тем самым ударом молнии, который всех поразил. Я стал самой
потрясающей штукой, и люди даже начали говорить о Zlatan Fever – о том,
что Швеция заболела Златаном. Я был везде, во всех видах медиа, и люди,
которые обо мне говорили — это было не только дети и подростки. Это были
миниатюрные пожилые дамы на почте, это были дедушки в винном магазине,
и я слышал шутки вроде: «Привет, как дела? Как поживаешь?» «Похоже, я
заболел Златаном». Я летал, как на крыльях. Это было совершенно
невероятно. Какие-то парни даже записали песню, которую народ подхватил.
Она звучала повсюду. Люди закачивали ее на рингтоны в телефонах:
«Класс, Златан и я — мы из одного города»,- пели они, и я вот думаю: а как
вы справляетесь с чем-нибудь вроде этого? Они ведь поют о тебе. Но,
конечно, у всего этого была и другая сторона. Я увидел это в нашей третьей
игре в Allsvenskan. Было 21 Апреля. Это было в Стокгольме, мы играли на
выезде с "Юргорденом". "Юргорден" был клубом, который отправили в
Superattan одновременно с нами, и они одновременно с нами они вернулись
обратно. Юргорден выиграл лигу, а мы финишировали вторыми. И, если
честно, они на самом деле отодрали нас в Superattan — сперва 2-0, а потом 4-0, так что в этом смысле за ними было психологическое преимущество. Но
сейчас мы выиграли у "АИКа" и "Эльфсборга" 2-0 в наших первых матчах, и
прежде всего — у "Мальмо" был я. Каждый знает — Златан, Златан. Я был
горячее лавы из вулкана, и люди говорили, что Ларс Лагербек, тренер
шведской сборной, сидит на трибуне, чтобы оценить меня.
Но, конечно, еще больше людей было раздражено: что такого особого,
чёрт возьми, в этом парне? Один таблоид напечатал фото защитников
"Юргордена". Это были три здоровенных парня, насколько я помню, со
скрещенными руками, стоявшие во весь разворот под заголовком «Мы
планируем покончить с этой раздутой дивой Златаном», и я был уверен в том,
что атмосфера на поле будет отвратительная. На кону была репутация, и, конечно, должно было быть много оскорблений, и меня просто трясло, когда
я вышел на Stockholm Stadium. Фанаты "Юргордена" кипели от ненависти, ну
а если это была и не ненависть, тогда это была одна из самых неприятных
интеллектуальных игр, которую я когда-либо переживал: «Мы ненавидим
Златана, мы ненавидим Златана!» Всё гремело вокруг. Весь стадион травил
меня, и я слышал, как толпа пела уйму отвратительного дерьма обо мне и о
моей маме.
Я никогда не переживал ничего похожего на это, и окей, я где-то даже
могу это понять. Фанаты не могут выбежать на поле и сами сыграть в мяч,
так что же им еще делать? Они выбирают мишенью лучшего игрока команды-соперника, и они пытались сломать меня. Я думаю, что это вполне
естественно. В футболе так оно и есть. Но это было уже чересчур, и я
взбесился. Я должен был показать им, и я играл скорее против зрителей, чем
против реальной команды. Но, почти как в игре против "АИКа", прошло
некоторое время, прежде чем я влился в игру.
Меня плотно опекали. На мне висели те три пиявки из газеты, и
"Юргорден" имел преимущество первые 20 минут. Мы купили одного парня
из Нигерии, его звали Питер Идже. У него была репутация блестящего
голеадора. Он стал лучшим бомбардиром лиги в следующем сезоне. Но на
тот момент он находился в моей тени. Ну да, а кого-бы я тогда не затмил? На
21-й минуте он получил пас от Даниэла Майсторовича, нашего центрального
защитника, который впоследствии стал моим хорошим другом.
Питер Идже сделал счет 1-0, и потом на 68-й минуте он сделал
классный пас на Джозефа Элангу, еще одного африканского новобранца,
которого мы подписали в тот год, и Эланга прошел защитника и забил - 2-0.
Зрители истерически свистели, вопили, и, конечно же, я был бесполезен, я
был плох. Я не смог забить голов, как и говорили те защитники — я не смог.
И, конечно, до этого момента я действительно не был хорош.
Я сделал несколько трюков, прокинул мяч пяткой от углового фалжка,
но это был скорее уж матч Идже и Майсторовича, чем мой, и в воздухе не
было никакого волшебства, когда через две минуты я получил мяч где-то в
середине поля. Но вскоре всё изменилось, потому что я тут же прошел одного
парня — это получилось очень просто — и тут же второго, и это было типа
вау, да это же просто, всё под контролем, и я продолжил.
Это было похоже на танец, и даже сам того не осознавая, я обвёл
каждого защитника из той статьи в газете, и мыском отправил мяч в ворота,
левой ногой, и честно говоря — я ощутил не просто радость. Это была месть.
Вот вам всем, думал я, это вот вам за ваши кричалки и за вашу ненависть, - и
я предполгал, что моя война со зрителями продолжится и после финального
свистка.Я считаю, что мы уничтожили "Юргорден" — итоговый счет был 4-0. Но знаете, что случилось? Меня окружили фанаты "Юргордена", и никто
не хотел драться со мной, и никто меня больше не ненавидел.
Они хотели мой автограф. Все просто с ума сходили по мне, и если
честно, когда я вспоминаю то время, там происходила много подобного,
когда я мог перевернуть всё с помощью гола или фантастического движения.
Вы знаете, я тогда ни один фильм не любил так, как «Гладиатор», и там есть
сцена, которую все знают. Та, где император спускается на арену и
приказывает гладиатору снять маску, и гладиатор делает это и говорит:
«Меня зовут Максимус Децимус Меридиус... И я свершу мою месть, в этой
жизни или в следующей».
Именно это я чувствовал — или хотел чувствовать. Я хотел встать
перед всем миром и показать всем, кто сомневался во мне, кем я на самом
деле был, и я даже не мог себе представить, мог ли меня кто-нибудь
остановить.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
«На поле были Ларссон и Мёльберг, но трибуны кричали моё имя»
Это был High Chaparral. Настоящий цирк. И я нёс всякую ерунду.
Например, что сборная выиграла бы Евро-2000 со мной в составе. Это было
как-то слишком резко, наверное, но забавно, ведь мне казалось, что я самый
умный, с тех пор, как меня взяли в сборную. Что-то подобное было в апреле.
Я недавно забил тот гол в ворота «Юргордена», и все газеты просто сошли с
ума. Я всё время мелькал в новостях, и, я думаю, те, кто их читал, скромнягой
меня не считали. Я немного волновался по этому поводу. Думали ли такие
парни, как Патрик Андерссон или Штефан Шварц, что я был всего лишь
каким-то дерзким засранцем?
В «Мальмё» я был, конечно, звездой. Но сборная! Сборная — это
другой уровень. Здесь была возможность играть с парнями, которые
выиграли бронзу Чемпионата Мира, и, хотите верьте, хотите нет, в Швеции
не было особых проблем у новичков. Господи, в юношеской сборной у меня
были косяки, но я хотел, чтобы меня любили. Я хотел быть в тусовке, но это
было не так-то и просто. Мы поехали на сборы в Швейцарию, и там повсюду
были журналюги, которые ходили за мной по пятам. Это было как-то
неловко. Я хотел сказать, что вон, мол, Хенке Ларссон, ходите за ним, чёрт
вас дери. Но противиться этому я не мог. На пресс-конференции они
спросили меня, могу ли я сравнить себя с каким-то известным игроком.
«Нет», — ответил я. «Есть только один Златан». Скромность просто
зашкаливала. Но я чувствовал, что сделал всё правильно. После этого я
попытался уйти в тень. Напрягаться особо не пришлось. Серьёзные имена
меня смущали, и я старался ни с кем не разговаривать, кроме Маркуса
Альбека, моего соседа по комнате. Я шёл по лезвию бритвы. «Странный он
какой-то. Он хочет быть один», — писали в газетах. И, сдаётся мне, народу
это было интересно. Как будто какой-то очень обсуждаемый художник
Златан.
Но на самом деле я чувствовал себя небезопасно, не хотелось злить
много людей. Особенно Хенке Ларссона, который для меня был словно Бог!
Он играл в «Селтике», и как раз в том году, в 2001-м, он получил Золотую
Бутсу, приз лучшему бомбардиру Европы. Хенке был просто нереально крут,
и меня дико переполняла гордость, когда я узнал, что игру против
Швейцарии я начну в атаке вместе с ним.
Перед игрой несколько крупных газет делали обо мне отчёты. Они
хотели представить меня широкой публике перед моим международным
дебютом. В одной из таких статей некий директор школы из Соргенфри
ляпнул, что я был худшим их учеником за 33 года или что-то типа того. «Он
был хулиганом в Соргенфри. Единоличником». Враньё. Ещё в тех статьях
выражали много надежд относительно моего дебюта и будущего в сборной.
Они видели меня как негодяя и звезду одновременно. Это на меня, конечно,
давило.
Но успеха не принесло. Я был заменён во втором тайме, а на важные
игры квалификации к ЧМ против Словакии и Молдавии меня вообще не
вызвали. Лагербек и Содерберг предпочли в атаке Хенке Ларссона и Альбека,
что ещё больше оставляло меня в тени. Но иногда я даже был в старте. Но у
меня откровенно не шло. Я помню, когда впервые играл за сборную в
Стокгольме против Азейрбайджана на «Росунде». Тогда я ещё не ощущал