собирался начать новый этап. И чем больше я об этом думал, тем больше уже
хотелось.
Я не просто уезжал в «Аякс». Я был самым дорогим игроком, и, хоть
«Аякс» и не «Реал» или «Манчестер Юнайтед», но это всё равно большой
клуб. Всего 5 лет назад они играли в финале Лиги Чемпионов. А 6 — и вовсе
выиграли турнир. «Аякс» воспитал таких парней, как Кройф, Райкаард,
Клюйверт, Бергкамп. И особенно ван Бастен, он был просто невероятно
хорош. Я собирался взять его номер. Нереально. Я собирался много забивать
и быть ключевым игроком. Это всё, конечно, было очень клёво, но и давило
на меня адски.
Никто не выбрасывает 85 миллионов просто так, не желая что-то
получить взамен. «Аякс» уже три года не мог выиграть чемпионат. А для такого клуба это немыслимо. «Аякс» — сильнейшая команда Голландии, и болельщики ждут от неё только побед. Надо было сразу правильно себя
поставить, поэтому начинать с фразы «Я Златан, а вы кто вообще такие?»
было бы не лучшим решением. Я собирался погрузиться в культуру.
На пути из Гётеборга где-то за Йончёпингом меня остановили копы.
Я летел под сто девяносто на трассе, где разрешено семьдесят. И это ещё
ерунда по сравнению с тем, как я собирался разогнаться. Короче, забрали у
меня права. Газеты так и пестрили заголовками. Они собирались раздуть это
как случай в Industrigatan.
Они создавали списки со скандалами, удалениями и всей подобной
ерундой, к которой я был причастен. Вероятно, управление клуба уже знало
об этом, но журналистов было не остановить. Неважно, насколько я хотел
быть хорошим, я стал плохим, ещё даже ничего не сделав. Кроме меня, среди
новичков ещё был Мидо, египтянин, неплохо проявивший себя в
бельгийском «Генте». Мы оба получили репутацию сорвиголов, и, если этого
было недостаточно, я всё больше слышал о тренере, которого встретил в
Испании. Его звали Ко Адриансе.
Настоящий гестаповец. Знал о своих игроках всё. Про него
всякие0разные ужасные истории рассказывали. В том числе инцидент с
вратарём, который додумался ответить на звонок во время тренировки по
тактике. Тренер заставил его целый день сидеть на телефонной линии клуба.
И это при том, что вратарь тот и голландского-то не знал. «Здрасьте-здрасьте,
извините, не понимаю» — весёлая такая беседа. Ещё была история про трёх
парней из молодёжки, которые тусовались где-то. Их заставили лежать на
поле, а других игроков — ходить по ним, не снимая шиповок. Много таких
историй было, но меня это не особенно беспокоило.
Много разговоров было о тренере. Ну а что, мне нравятся парни с
жесткой дисциплиной. Лучше, когда тренер держит дистанцию. Я так
воспитан. Никаких сюсюканий: «Маленький бедненький Златан, конечно, ты
будешь играть». Никакой папочка не приезжал на тренировку, чтобы
целовать тренера в зад, выпрашивая что-то для меня. Я был сам по себе. Я бы
скорее стал с тренером врагами, но добился места в составе, потому что я
хорош, чем стал бы дружить с ним и попадать в старт только поэтому.
Я не собирался быть "милашкой". Мне так не комфортно. Я в футбол
хочу играть, больше ничего. Но…Признаться, я всё ещё немного нервничал,
когда собирал чемоданы. «Аякс», Амстердам…это новый этап в моей жизни.
Я не знал, что город такой приземистый. Помню, как мы летели, помню, как
приземлились. И женщину, которая меня встречала.
Её звали Присцилла Янссен. Она была представителем «Аякса», и я
сделал всё возможное, чтобы произвести хорошее впечатление. Я
поздоровался с парнем, который, как она сказала, с ней. Моего возраста
примерно, застенчивый очень, но по-английски очень прилично говорил.
Сказал, что из Бразилии. Играл за «Крузейро», известнейший клуб, там ведь
Роналдо играл когда-то. Он, как и я, был абсолютным новичком в «Аяксе».
Имя у него было длинное и непонятное, но он сказал, что я могу называть его
Максвелл. Мы обменялись телефонами, и Присцилла усадила меня в свой
кабриолет SAAB. Она отвезла меня в небольшой домик с террасой, который
клуб для меня приготовил в Димене, маленькой провинции восточнее
Амстердама. У меня там была кровать от Hästens, шестидесятидюймовый
телек, и больше ничего. Я играл в PlayStation, и думал, что же будет дальше…
Очень известный шведский произоводитель кроватей. Hästens переводится как «лошадь».
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
«Амстердам Арена была в полном восторге»
Заботиться о себе было просто. Я научился этому ещё в детстве. Даже
сейчас, уже перестав быть ребёнком, я всё ещё чувствовал, что я самый
крутой парень в Европе. Ведь я стал профи, и был продан за огромные бабки.
Но мой дом был пуст. Не было никакой мебели, которая могла бы создать
ощущение уюта. Даже холодильник опустошался с сумасшедшей скоростью.
Не то чтобы я сильно волноваться по этому поводу, нет. Я был спокоен. В
квартире в Лоренсбурге у меня холодильники тоже полными не были. Я
уже привык к этому. С другой стороны, в Мальмё я никогда не голодал. И не
только потому что я ел в ресторане «Кулан» как идиот, а иногда и под шумок
стаскивал что-то оттуда, но и потому что у меня были мама и друзья.
В Мальмё у меня даже не было из чего приготовить еду. Но в Димене
всё вернулось на круги своя. Это было забавно. Я собирался стать серьёзным
парнем. Но у меня дома не было даже кукурузных хлопьев. И в кармане ни
копейки. Я сел на кровать и начал думать, с кем бы связаться. Папа, мама,
друзья, младший брат, сестрёнка… Я даже Мие позвонил, хоть мы и
расстались: Привет, как ты? Не можешь приехать? Чувства одиночества,
волнения и голода завладевали мной. И тут я дозвонился-таки до Хассе Борга.
Я полагал, что он мог заключить сделку с «Аяксом» таким образом,
чтобы дать мне взаймы, и быть уверенными, что «Аякс» всё выплатит. Я знал,
что Мидо провернул нечто подобное со своим прошлым клубом. Но не
сработало. «Я не могу этого сделать, — сказал Хассе, — ты принадлежишь
только самому себе». Это меня просто вывело. Он ведь меня продал. Неужели
он не может помочь в такой ситуации?
— Почему нет?
— Это так не работает.
— А где мои 10 процентов?
Ответа я не получил, в связи с чем рассердился, конечно, но я
понимал, что и сам виноват. Я не понял, что это взимается за месяц до того,
как получаешь зарплату. У меня появились проблемы с машиной. У меня был
Mercedes кабриолет. Но он был со шведскими номерами, и водить его в
Голландии мне не разрешили. Я его только-только получил, и уже
представлял, как буду рассекать по Амстердаму, но его пришлось продать, и
я заказал другую машину. Mercedes SL 55. Хотя богаче это меня не делало.
Вот почему я сидел сейчас в Димене, голодный и злой. Отец сказал
мне, что я полный идиот, раз купил машину, когда у меня не было толком
денег. Пожалуй, он был прав. Но у меня всё ещё не было ни крохи, и я всё
ещё ненавидел пустые холодильники.
Вот тогда-то я и вспомнил о том бразильском парне в аэропорту. Мы
же все новичками были. Я, Мидо и вот Максвел. Я частенько с ними зависал.
И не только потому что мы все были в команде новыми людьми. Я чувствовал
себя лучше в компании темнокожих или южноамериканцев. Они были
веселее что ли. С ними проще. Голландские парни всё время думали о том,
как бы однажды перебраться в Италии или Англию, и поэтому всегда косо
друг на друга смотрели, конкуренция, все дела. А африканцы и бразильцы
были просто счастливы там быть. С ними я себя чувствовал как дома, мне
нравилось их чувство юмора и отношение к жизни. Хотя Максвелл был не
похож на других бразильцев. Он не любил шумные тусовки, напротив,
семейный такой парень, домой всё время звонил. И он создавал впечатление
жалостливого человека. Поэтому я решил позвонить ему.
— Максвелл, у меня проблема. Ни гроша в кармане. Могу я пожить у
тебя?
— Конечно. Приезжай.
Жил он в Аудеркерке, небольшой общине с населением где-то 7-8
тысяч. Я переехал, и 3 недели спал на матрасе, пока не получил свою первую
зарплату. Славное было время. Мы вместе готовили, обсуждали тренировки,
других игроков, рассказывали истории из нашей прошлой жизни в Бразилии
и Швеции. Максвелл здорово говорил по-английски. Он рассказал мне о
своей семье, о двух братьях, с которыми он был очень близок. Я хорошо
запомнил это, потому что немногим позже один из его братьев погиб в
автокатастрофе. Ужасная трагедия. Славный парень этот Максвелл.
Находясь в этом доме, я становился дисциплинированнее. Я снова
обрёл уверенность в себе, и был очень хорош в предсезонках. Я много
забивал в ворота любительских команд, с которыми мы играли, и
демонстрировал свои трюки, как и планировал. «Аякс» славился свои ярким
атакующим футболом, и газеты писали, дескать, посмотрите, этот парень
действительно стоит этих 85 миллионов! А Ко Адриансе был со мной строг,
я это чувствовал. Но я думал, что он просто такой человек. Я ведь столько
слышал о нём.
После каждой игры он выставлял нам оценки. Максимум — десятка.
Как-то раз я забил много голов, и услышал: «Ты забил 5 голов, но ты совсем
забыл про пасы. Пятерка». Тут-то я и понял, насколько высоки требования.
Но я продолжал тренироваться, и думал, что ничто не может меня