Было 20 апреля, прошло всего несколько дней после моего хет-трика
в ворота «Лечче», и меня везде хвалили. Мино предупредил, что «Интер»
будет сильно прессинговать меня. Я был звездой. «Интеру» пришлось бы
закрыть меня или психологически надломить.
– Если ты собираешься пережить это, то тебе нужно быть готовым
выстрелить из обоих стволов. В противном случае шанса ты не получишь, –
сказал мне Мино, а я ответил ему так, как я это всегда делаю:
– Это не проблема. Жесткость заставляет меня двигаться вперёд.
Но я определенно нервничал. Застарелая ненависть между
«Ювентусом» и «Интером», да и оборона «Интера» в этом году была
действительно крепка. Особенно выделялся Марко Матерацци. На тот
момент ни у кого не было больше красных карточек в Серии А, чем у него.
Матерацци был известен своей грязной и агрессивной игрой. Спустя год,
летом 2006 года, он получил всемирную известность, когда он сказал что-то
Зидану во время финала чемпионата мира и получил удар головой в грудь.
Матерацци остёр на язык и играл грубо. Иногда его называли «Мясник».
В «Интере» также выступали Иван Кордоба, низкий, но атлетичный
колумбиец, а также Синиша Михайлович. Михайлович был сербом, потому
было много написано о том, что матч может стать мини-Балканской войной.
Но всё это фигня. То, что на самом деле произошло на поле не имело ничего
общего с войной. Михайлович и я позже в «Интере» стали друзьями, меня
никогда не волновало откуда человек родом. Я не отношусь наплевательски
ко всякому этническому дерьму, но честно сказать, как я мог отреагировать
по-другому? В нашей большой семье мы все смешаны. Мой отец – босниец,
моя мама – хорватка, а отец моего маленького брата – серб.
Но Михайлович был действительно жестким. Он был одним из
лучших исполнителей штрафных ударов в мире, и он не следил за языком.
Он назвал Патрика Вийера nero di merda, чёрным дерьмом, во время матча
Лиги Чемпионов, что привело к полицейскому расследованию по обвинению
в оскорблениях на почве расизма. Также он ударил и плюнул в Адриана
Муту, который только начал играть за нас, и за это получил восьмиматчевую
дисквалификацию. Он мог уйти как бомба. Не то чтобы я хочу сделать нечто
большее из него, ничего такого. Всё, что происходит на поле, на нем и
остается. Это моя философия, и, честно говоря, вы бы были потрясены, если
бы узнали, что там происходит: удары и оскорбления, постоянная борьба, но
для нас, игроков, это просто бизнес. Я упоминаю об этом всем для того,
чтобы дать представление вам о том, что действия этих ребят не следует
воспринимать всерьез. Они могли играть противно и грубо, и я сразу понял,
что этот матч будет жестоким, не будничным. Матч оскорблений и
ненависти.
Надо мной и моей семьей довлел груз всякого дерьма и моим ответом
могла быть только моя игра. В подобной ситуации больше ничего сделать
нельзя было. Если вы будете колебаться, то вас раздавят. Вы должны
направлять свой гнев так, чтобы отдаться на поле, и я играл в мощную,
жесткую игру. Стоять рядом со Златаном было нелегко, ни секунды, а в это
время я набирал силу. Я больше не был тощим дриблером из «Аякса». Я стал
сильнее и быстрее. Я не был легкой добычей, и тренер миланского «Интера»
впоследствии сказал:
– Феномен Ибрагимовича в том, что когда он играет на таком уровне,
его трудно прикрыть.
Но бог свидетель, они старались, много подкатывались под меня, и я
был столь же жесток в ответ. Я был диким. Я был Il Gladiatore, как потом
меня назвали в итальянских газетах. Всего через четыре минуты мы
столкнулись головами с Кордобой, и остались оба лежать на поле. Я встал и
был как будто пьяным. У Кордобы было сильное кровотечение, и он покинул
поля из-за необходимости наложить швы. Но он вернулся с повязкой вокруг
головы и ничего не изменилось. Назревало что-то серьезное, и мы бросили
темные взгляды друг на друга. Это была война. Это были нервы и агрессия,
и на 13-й минуте я и Михайлович приземлились на газон после столкновения.
На мгновения мы смутились. Мол, что произошло? Но потом мы
осознали, что сидим на траве рядом друг с другом и произошел выброс
адреналина, и он мотнул головой. Я ответил, изобразив удар головой. Уверен,
что выглядело смешно, но это было как угроза, я просто сделал кивок головой
в его сторону. Поверьте, если бы я действительно боднул его, то он бы не
встал. Это было большим, чем просто прикосновение, скорее просто способ
показать, мол, я не признаю тебя, ублюдок! Но Михайлович схватился за
лицо руками и упал на землю; конечно, это было представление. Он хотел,
чтобы меня удалили. Но я даже не получил предупреждения.
Минутой позже мы боролись уже с Фавалли. В целом матч был
уродлив, но я играл хорошо и участвовал практически во всех наших
попытках забить, но вратарь «Интера» Франческо Тольдо действовал
блестяще. Он делал один сейв за другим, и мы в итоге пропустили гол. Хулио
Крус забил нам головой, и мы приложили все усилия, чтобы сравнять счёт.
Мы были близки, но нам все не удавалось. Воздух был наполнен войной и
местью.
Кордоба хотел вернуть меня, он ударил мне ногой в бедро и получил
желтую карточку. Матерацци пытался действовать психологически,
Михайлович продолжил сыпать оскорблениями и делал подкаты и всякое
такое дерьмо, а я упорно работал. Я прошел свой путь до конца. Я боролся и
имел хорошие шансы в первом тайме.
Во второй половине я ударил издалека и попал в наружную часть
стойки ворот, прямо в угол, затем был свободный удар, который Тольдо взял
продемонстрировал невероятную реакцию.
Но гола не было и спустя минуты я и Кордоба снова столкнулись. Мы
столкнулись, и я рефлекторно сделал движение, получился еще один сильный
удар, удар в подбородок или горло. Я подумал, что в этом нет ничего
серьезного, что это часть нашей борьбы на поле, и судья этого не заметил. Но
поступок имел свои последствия. Мы проиграли, и это было
трудно. Взглянув в турнирную таблицу можно было понять, что матч мог
стоить нам Скудетто.
Дисциплинарный комитет итальянской лиги рассмотрел видеокадры
моего удара Кордобе и принял решение дисквалифицировать меня на три
матча, но это было незначительной катастрофой. Я был должен пропустить
окончание борьбы в Серии А, включая решающий матч против «Милана» 18
мая, и я чувствовал, что со мной обошлись несправедливо.
– Мой поступок оценили необъективно, – так я сказал журналистам.
Всё дерьмо было скинуто на меня, и я один оказался пострадавшим.
Было трудно, особенно если принимать во внимание значение,
которое я имел для команды. Это был удар для всего клуба, и руководство
призвало Луиджи Чиапперо, известного адвоката. Чиапперо защищал
«Ювентус» вовремя старых обвинений в использовании допинга, и теперь он
напирал на то, что мой удар был не только частью борьбы за мяч, но, по крайней мере, был тесно связан с ней. Я также был подвергнут атакам и оскорблениям на протяжении всего матча, говорил он. Он даже нанял
человека, который мог читать по губам, чтобы проанализировать слова,
который кричал Михайлович в мой адрес. Но это было непросто. Многое из
того было на сербскохорватском, так что Мино вышел и сказал, что
Михайлович говорил вещи, которые были слишком грубы для того, чтобы
быть повторенными, слова о моей семье и моей маме.
– Райола не кто иной, как пиццайоло, – возразил Михайлович.
Мино никогда не готовил пиццу. Он занимался другими вещами в
ресторане своих родителей, и он парировал:
– Самое лучшее в заявление это, что он доказывает то, что и так все
знали – он глуп. Он даже не отрицает, что он провоцировал Златана. Он
расист, что и показал нам ранее.
Был беспорядок. Обвинения летели туда и обратно, и Лучано Моджи,
который никогда ничего не боялся, намекнул на сговор, переворот. Камеры,
которые зафиксировали мой удар, были с Mediaset, медиа-корпорации,
которая принадлежала Берлускони, а Берлускони был владельцем «Милана».
Разве изображения не появились в дисциплинарном комитете удивительно
быстро? Даже министр внутренних дел Джузеппе Пизану прокомментировал
этот эпизод, споры возникали в газетах ежедневно.
Но ничего не помогло. Запрет был подтвержден, и я должен был
пропустить решающий матч против «Милана». Этот сезон был моим, и я не
хотел ничего больше, чем быть частью команды и выиграть лигу. Но теперь
я должен был смотреть матч с трибуны, и это было тяжело. Давлением было
ужасным, и со всех сторон летела всякая фигня, связанная не только с этой
дисквалификацией. Просто обо всём. Это был цирк.
Такова была Италия, «Ювентус» даёт silenzio stampa – никому не
разрешалось говорить со средствами массовой информации. Ничего, никаких
новых аргументов по поводу моей дисквалификации, не должно было
отвлекать от последних приготовлений. Все должны были молчать и
сконцентрироваться на матче, который был отмечен как один из самых
важных матчей в том в году в Европе. И мы, и «Милан» имели по 76 очков.
Это был триллер. Матч стал горячей темой для обсуждений в Италии, и
большинство людей сошлись во мнении, в том числе и букмекерский