ами не всегда выбираем, злиться или нет, просто потому что мы не можем приказать нашим надпочечникам выделять или не выделять гормоны, если организм воспринял стимул из внешней среды как опасность. НО! Мы выбираем, как проявить эту агрессию. Ведь можно разозлиться и дать в нос, а можно об этом сказать. Злость одна и та же, а проявления её разные.
А как вы думаете, у кого ребёнок учится злиться? Верно, у родителей. Всему на свете маленький ребёнок учится, подражая родителям. И проживать эмоции он тоже учится у мамы и папы или других близких взрослых, с которыми живёт. Поэтому при проявлении агрессии ребёнка в первую очередь следует обратить внимание на себя.
Бытует мнение, что родители должны быть всегда спокойными и радостными. Особенно часто это касается мам. Образ идеальной матери: заботливая, любящая, спокойная. И здесь хочется заметить: идеал – это то, что недостижимо. Но мы часто встречаемся с тем, что молодые мамы пытаются натянуть на себя этот идеальный образ. А тот слишком узок и вообще не подходит по размеру, а потому вскоре «трещит по швам». За этим следует чувство вины и ещё бόльшая агрессия на себя и на ребёнка.
Но встречаются мамы, которым удаётся представлять себя так. Они не кричат на детей, не срываются и вообще ведут себя малоэмоционально. Результат: агрессивные дети. Почему? Потому что за маской «идеальности» скрывается множество эмоций и агрессии, которым не даётся выход. Дети очень эмпатичны и находятся с родителем в тесном контакте, ведь от этого зависит их выживание. Дети начинают отыгрывать эмоции родителя через своё поведение, чтобы «гармонизировать» и сбалансировать его. Ведь родителю плохо, и для ребёнка это сигнал: «Моя жизнь под угрозой».
Ребёнка не получится обмануть в том, что вы чувствуете. Потому что эмоции проявляются на телесном уровне в позах, мимике, интонации. В психологии это называется невербальной коммуникацией. Доказано, что около 70 % общения – это считывание невербальной информации с собеседника. Мы все делаем это автоматически, потому что изначально животные общаются только невербально. Так и наши предки общались жестами и интонационными вокализациями, а язык появился у человека значительно позже.
Ваши жесты, поза и интонации выдадут ваше эмоциональное состояние, даже если у вас ровный голос и обычные, спокойные слова.
В связи с этим хотим затронуть теорию двойных посланий, разработанную Грегори Бейтсоном в рамках работы по исследованию шизофрении. Двойное послание – это когда на разных уровнях коммуникации субъект получает противоречащую информацию. Например, мать приходит к своему сыну в больницу и говорит: «Сыночек, я так соскучилась по тебе», но при этом лицо её сердито, а руки скрещены на груди. То есть словами она выражает любовь, а всем телом показывает злость. Важно понимать, что она делает это не специально, она сознательно не может контролировать своё невербальное послание. Вывод: будьте искренними со своими детьми. В данном случае горькая правда лучше, чем сладкая ложь.
К тому же малоэмоциональный родитель не даёт ребёнку никакого примера для подражания, и ребёнок не знает, что делать с той злостью, что у него возникает. И он отыгрывает её всё больше, как бы призывая родителя: «Разозлись! Я не знаю, что делать!» Или начинает болеть. Об этом смотрите в главе «Психосоматика».
Серёжа, 6 лет. Ведёт себя агрессивно по отношению к младшей сестре. В рамках работы с ребёнком играем в семью. На роль каждого члена семьи Серёжа берёт игрушку и рассказывает о ней. На роль мамы он выбирает куклу.
– Расскажи о кукле, пожалуйста. Какая она?
– Она всегда улыбается, но внутри очень-очень злится.
– А что бы ты сказал кукле?
– Давай злиться вместе.
Разрешите себе злиться! Покажите ребёнку конструктивный способ проживать злость. Вы – главный учитель ребёнка.
Ещё один вариант: агрессивный родитель. Тогда происходит ровно наоборот. Ребёнок учится агрессии у родителя и проявляет её так же, даже если родитель это запрещает. Например, родитель часто добивается выполнения своих требований с помощью подзатыльников, битья по попе и повышения голоса. Результат: ребёнок то же самое отыгрывает на своих сверстниках. Не на родителе – того он боится, а на тех, кто не даст сдачи.
Повторение ребёнком агрессивного поведения взрослого подтверждает теория социального научения и эксперимент с куклой Бобо (большой надувной неваляшкой в виде клоуна). Этот эксперимент был проведён в 1961 году Альбертом Бандурой и его помощниками на детях дошкольного возраста. Дети, которые видели, как взрослый бил и ругал куклу Бобо, впоследствии проявляли бо́льшую агрессивность к этой кукле и повторяли поведение взрослого.
Часто мы слышим от родителей: «Меня били, и ничего, человеком вырос». В связи с этим хотим рассказать один случай из практики.
Вова, 5 лет. Часто дерётся, кричит, имеет задержку психического развития, плохо говорит. Мама пришла с запросом на работу с агрессией, так как на мальчика часто жалуются воспитатели в детском саду и родители других детей. Мама достаточно открыто рассказывает о методах воспитания сына: она часто прибегает к шлепкам. А как она нелестно на него кричит, было слышно ещё с улицы. После информирования о последствиях подобного воспитания мама говорит эту самую сакраментальную фразу: «И меня били – ничего, выросла же». После этого рассказывает про то, как в детстве она часто хулиганила и за это её наказывали ремнём. На вопрос: «И что вы делали после этого? Больше не хулиганили?», мама отвечала: «Нет, я шла и делала ещё хуже». При этом маме было сложно провести параллель между поведением сына и своим собственным. К счастью, со временем удалось перестроить систему и научить родителя применять иные дисциплинарные методы. Прошу вас не осуждать эту маму. Она делала так, как умела, поскольку других примеров в её жизни не было. Но она смогла пройти непростой путь и перестроиться ради своего ребёнка.
Кризисы и агрессия
Отечественный психолог Л. С. Выготский обратил внимание на скачкообразность детского развития. Он выделил «стабильные периоды», когда ребёнок вбирает в себя определённую информацию и обучается, и «кризисы» как процесс преодоления различных конфликтов. Это может быть ситуация столкновения интересов между ребёнком и родителем, а может быть переживание из-за невозможности удовлетворить новые потребности старыми способами.
Как мы писали выше, агрессия часто проявляется у детей при кризисе сепарации. Сепарационных кризисов два: кризис трёх лет и подростковый кризис. Но процесс отделения от родителя у детей протекает по-разному, в зависимости от семьи, поэтому агрессия может проявляться и в другие возрастные периоды.
Кризис трёх лет, или, как ещё его называют, кризис «Я сам», часто сопровождается агрессией, потому что в этот момент ребёнок начинает отстаивать свои психологические и физические границы. До этого он был слишком мал и полностью зависел от родителя, как бы являясь его частью, был с мамой единым целым, был «Мы».
Но ближе к трём годам ребёнок уже многое умеет: ходить, бегать, есть, использовать горшок, играть, одеваться, общаться со сверстниками. У него появляется «Я», и он начинает его отстаивать. Он «бьётся» за свою свободу, за проявление себя, за расширение своего кругозора. Он хочет, чтобы ему купили игрушку, а ему не покупают. Он не хочет спать в тихий час, а его заставляют. Он хочет сам завязывать шнурки, а у него не получается. Отсюда – истерики, крики, бросание вещами и прочее.
Подростковый кризис, по сути, повторение кризиса трёх лет. Но теперь ребёнок полностью отделяется от родителя. Он уже не ребёнок, он становится таким же взрослым. И теперь он отстаивает свою взрослость. Крича на родителя, конфликтуя с ним и проявляя к нему агрессию, подросток ищет себя, пробует свои возможности и внутренне «разрушает» идеальный образ родителя. Ведь от идеала не захочется отделяться, а от «ворчливого предка», который ничего не понимает, очень даже захочется. Важно понимать, что в данном случае агрессия – нормативный процесс.
Агрессия в процессе возрастного кризиса помогает ребёнку найти и отстоять границы собственного «Я».
Бытует мнение, что после подросткового кризиса процесс психологического развития заканчивается. Но это не так. В своей книге О. В. Хухлаева[10] пишет, что «кризисы продолжают сопровождать нас и во взрослой жизни». Это кризис тридцати лет, когда наступает полное осознание своей взрослости. Далее – кризис середины жизни, когда появляется переоценка ценностей. И кризис позднего возраста, когда человек чаще всего перестаёт быть социально активным и подводит итоги своей жизни – насколько он ей удовлетворён в целом. И каждый из этих кризисов так же будет сопровождаться агрессией. Но конфликт происходит не с другим человеком, а с самим собой. Внутри сражаются наши желания, ценности, установки и возможности.
Возрастные кризисы по Э. Эриксону[11]
Но, конечно, агрессия будет затрагивать и тех, кто находится вокруг, вызывая в них ответную реакцию. Как известно, злость порождает злость. «Если на меня кричат, я буду защищаться». Поэтому важно отслеживать собственные эмоции и реакции.
Всегда задавайте себе вопрос: «На что или на кого я сейчас злюсь?» Если ваш ребёнок не хочет кушать, а вы злитесь, что он не ест, – так может, это вы голодны? Ребёнок хочет пойти на концерт, а вы злитесь. Возможно, от того, что устали и тоже хотите отдохнуть? Будьте внимательны к себе.
Что делать, если я злюсь?
• В спокойной обстановке обдумайте, как и когда проявляется злость. Для этого заполните очередную запись в Дневнике осознанности в конце главы.
• Если злость накрыла с головой и вы готовы перейти границу дозволенного, – сядьте или лягте на пол. Это поможет «заземлиться» и посмотреть на проблему с другого ракурса.