– Можешь просто сказать, что я приду к ней на встречу? Сегодня? Допустим, прямо сейчас?
Мои слова его позабавили.
– Не уверен, что так это работает, но ладно. Отправил, – говорит он.
– Спасибо, Эмит.
– Не за что.
Встаю и собираюсь уйти, но он меня окликает, держа в руке Пруста:
– Надеюсь, все получится.
От библиотеки до ее офиса минут двадцать-тридцать пешком, он рядом с полицейским участком Паддингтон Грин. Толкаю дверь, и секретарь на входе, увидев меня, замирает. Жестом показываю, что я здесь без злого умысла.
– Все хорошо, – успокаиваю я ее, – у меня назначена встреча.
Я отдаю себе отчет, что мой голос вовсе не соответствует внешности. Одежде Себа ночь далась тяжело; оглядев себя, я впервые замечаю следы пепла на животе и уголь под ногтями и на ладонях. Интересно, трогал ли я лицо и есть ли на нем теперь боевая раскраска? На автомате начинаю отряхиваться, и в этот момент что-то сыплется у меня со спины прямо на ковер. Веточки, трава – все то, что успело налипнуть.
– Встреча с… – Женщина складывает на груди руки.
– Джанин. Каллен.
Она сверяется с компьютером и затем немного расслабляется.
– Она подойдет через пару минут. Присаживайтесь, мистер…
– Шют. Только не как клоун, а как в слове «парашют».
Шутка ее не впечатлила, и она указывает мне на ряд из стульев, обитых потертой, обтрепанной по краям синей тканью.
– Садитесь.
На кофейном столике аккуратная стопка из журналов. Сажусь и просматриваю их. «Журнал солиситора». «Газета правового общества». «Юрист». «Журнал юрисконсульта». «Лигал Экшн Груп». Нет ничего, что было бы хоть немного интересно читать посетителю. Пролистываю несколько старых выпусков газеты и останавливаюсь на статье одного барристера, который жалуется на размер оплаты услуг государственных адвокатов. Подзаголовок «Юрист за полцены» оказывается самым интересным из всего, что есть в статье.
Двадцать минут проходят, как в замедленной съемке, и вот в дверях появляется Джен.
– Ксандер. Если честно, не ожидала, что вы придете, – говорит она; одной рукой она тащит за собой чемодан на колесах, а другой – держит несколько сумок, набитых документами. Волосы собраны в короткую бронзовую косу. И все те же веснушки, как будто от изумления рассыпавшиеся по лицу.
– Сам не ожидал, – отвечаю я.
Встаю, чтобы пожать ей руку, но тут же вспоминаю, что моя-то вся грязная. Ее руки заняты, поэтому мой жест, слава богу, остается незамеченным.
– Проходите. – Она ведет меня через остекленную дверь за столом секретаря.
Мы заходим, и свет автоматически включается. Думаю, не помочь ли ей с сумками, но не знаю, каковы теперь правила этикета. Из примечательного в офисе разве что бардак. Повсюду разбросаны папки с документами: на полу, на полках, на обоих столах в противоположных углах комнаты.
– Садитесь, если найдете где.
Сажусь и жду, когда она тоже сядет.
– Тот коп, Конвэй, да? У него ведь зуб на вас, я права? Чем вы ему насолили?
– Не знаю, – пожимаю я плечами, – но с Блэйк я лучше поладил.
– Ага. В общем, про ваш следующий разговор. Они дали нам чуть больше документов на ознакомление, поэтому в этот раз мы, вероятно, сможем давать развернутые комментарии – в зависимости, конечно.
– В зависимости от чего? – озадаченно переспрашиваю я.
– От вашей версии событий.
Смотрю на нее, ожидая, что она скажет что-то еще, но она, похоже, ждет того же от меня. Наконец она закидывает за ухо непослушную прядь и снимает с ручки колпачок.
– Ну так что?
– Что?
– Какова ваша версия?
– Моя версия такова, что я этого не делал.
– Сойдет для начала. – Она поднимает на меня взгляд. – Ну а дальше? Почему вы оказались в доме? Когда вы оказались в доме? Вы все еще твердо настаиваете на всем, что рассказали на прошлой неделе, или придумали что-нибудь?
Я ошарашен ее прямотой, но, видимо, по-другому она не может.
– Мне начинает казаться, что все было так, как они говорят. Тридцать лет назад, – отвечаю я.
– Ладно. И вы говорите, что действительно видели, как ее тогда убили?
– Думаю, да.
– Думаете?
– Послушайте, это нелегко. Моя память… мою жизнь в течение всех этих лет не назовешь идеальной. – Я чувствую, как внутри у меня нарастает буря.
– Понимаю, правда, но я все-таки должна знать. Почему вы повторяете «я думаю»?
– Потому что я не уверен, что это все не мое воображение. Но ведь я так отчетливо вспомнил все детали. Я видел, как ее убили. Уверен в этом. Я только не знаю…
– Вероятно, вам еще тогда в полиции показывали ее фотографии, раз уж вы так близко с ней были знакомы?
– Нет, – отвечаю, – я не знал, что она мертва. Как минимум я не помню, чтобы знал. Мог ли я совершить это?
– Что? – спрашивает она.
– Это мог бы совершить я.
Она откладывает в сторону ручку и серьезно глядит на меня.
– Коли так, продолжайте отвечать «без комментариев». Ни слова больше. Но вот вам мое мнение: с тем, что им теперь известно, «без комментариев» для вас не прокатит. Нам сошло с рук в первый раз, мы разыграли карту с не переданной нам информацией. Но теперь в вашем деле стоит включить защиту, уж поверьте. Как можно раньше и основательнее. Поэтому спрошу еще раз. Вы уверены, что это был кто-то другой?
Обдумываю ее слова. То, что говорил вчера Себ, все еще похоже на правду. Я не мог этого сделать, если любил ее, ведь так? Сейчас, припертый к стенке, я готов сражаться, но в то время насилие мне было чуждо. Я ненавидел его. Я всегда считал, что насилие – это потерявшая управление машина; когда вы теряете контроль над эмоциями, вы просто пассажир в собственном теле.
И все-таки мои воспоминания сейчас подавлены, размазаны, называй как хочешь. Не то чтобы стерты напрочь – они превратились в коллаж. Одни фрагменты – яркие и дерзкие, другие – темные и обрывочные. Этот контраст выводит меня из равновесия. Воспоминания не перетекают одно в другое, они бродят вокруг, как сновидения.
– Уверен, – отвечаю я.
– Хорошо, – говорит она. – Как вы оказались в том доме? Вас пригласила внутрь покойная?
Покойная. От этого слова берет оторопь. Она была человеком.
– Я не уверен.
– Вам надо подумать? – спрашивает она. – Зачем вы были там?
У меня есть ответ, но я не уверен в том, как это прозвучит.
Я жил тогда на улице. Было холодно… мне нужен был день или два, чтобы привести себя в порядок. А Грейс нашла меня и дала запасной ключ. Сказала, я могу у нее помыться. Вот, наверное, зачем я был там.
Вспоминаю о ключе, который находился у меня в момент ареста. Что с ним случилось потом, я не знаю.
Джанин удивленно смотрит на меня.
– Ну и что? Разве, в конце концов, она сама не уехала?
– Я не знаю. Не помню, чтобы было именно так, как рассказываю. В моей голове это не ее, а просто пустой дом, в который я забрался, потому что мне негде было переночевать. Я даже не ожидал, что он будет пустым, но оказался именно таким. Ну, то есть, я думаю, дверь была не заперта.
Все это время она записывала мои слова, но тут вдруг прекратила.
– Ума не приложу, как мне быть с тем, что вы рассказываете, мистер Шют. Так у вас был ключ или же дверь была не заперта?
– Я не знаю.
Чувствую, как к щекам приливает кровь и они краснеют.
Она вздыхает.
– Ладно, Ксандер. Мой совет вам – стойте на «без комментариев». Возможно, нам придется пойти по психиатрической линии. Я знаю, полиция посчитала, что вас можно допрашивать, но мне это теперь кажется неправильным.
– Психиатрической? И вы туда же? Я не сумасшедший. Я не пойду к психиатру.
– Вам решать, но тут все серьезно. Они собираются обвинить вас в убийстве. Тут все серьезно, вам грозит пожизненное.
– Обвинить? Они обвинят меня? – не могу поверить я. – Я думал, они сочтут, что улик недостаточно.
– Мы должны быть готовы к этому варианту.
– Но я думал, вы сказали, у них ничего нет.
– Это было до того, как они обыскали дом Себастиана. Теперь у них кое-что появилось. И дело пахнет жареным.
– Но Себ остановил их. Он сказал, ордер был неправильный.
– Что ж, им хватило времени.
Глава тридцать шестаяЧетверг
Консультацию с Джен мы завершаем уже к полудню. Смотрю, как она, закончив записывать, отмечает какие-то фразы желтым маркером. Чувствую, что я в компетентных руках, но знаю, что даже компетентные руки не способны на волшебство.
– Спасибо, Джен, – говорю я и собираюсь уйти. – Многое нужно обдумать, но через пару дней, когда я подумаю, у меня будут ответы получше.
Прямо сейчас мне слишком многое нужно осмыслить. Я себя знаю. Надо найти какое-то место, отбросить все, что навесил на меня внешний мир, и ясно порассуждать. У меня получится, времени достаточно. В дверях я оборачиваюсь и вижу, что Джен удивленно смотрит на меня.
– Куда вы? – интересуется она.
– Назад. Домой. Или к Себу.
– У нас встреча.
– Мы ведь закончили, разве нет?
– Не со мной. С полицией.
– Что? Сейчас?
– Да, сейчас, Ксандер. Вы в порядке? – спрашивает она, поднимаясь.
– Простите. Я не… А я знал об этом? – говорю я.
Комната вокруг меня как будто накренилась набок.
– Сегодня они хотят снова расспросить вас по поводу новых улик. Вот почему вы здесь. Они назначили встречу.
Сердце на мгновение замирает.
– Допрос? Я не готов к допросу. Какие новые улики? О чем они меня спросят? – Я закидываю ее вопросами, чувствуя, как внутри расползается паника.
– Стоп. Мы ведь решили. «Без комментариев». Не знаю, что там за новые улики, которые нашли при обыске, но это не важно. В голове у вас полный туман по части подробностей, и отвечать по существу вам нельзя.
– Нет никакого тумана, – возражаю я, следуя за ней в сторону выхода. – Вы должны понять: то, что я помню, я помню хорошо. Я просто… просто не знаю, помню ли я то, что видел, или же то, что думаю, что видел.