Рассмеявшись, она подняла голову.
– Не многослойная, а многословная! Никому не дозволительно столько разглагольствовать.
Пришла моя очередь рассмеяться. Она, конечно, была права. И ни у кого больше никогда не было права столько разглагольствовать – целых четыре тысячи двести пятнадцать страниц.
Но когда я гляжу на эти страницы, ко мне возвращается еще кое-что.
Оно там, в темноте, вот-вот всколыхнет память. Нужно лишь слегка подтолкнуть, и я рухну в пучину, где оно ждет меня. Отчаянно цепляюсь за край. Что-то хочет меня. Не запах. Не вкус. Что-то стучится мне в голову. Или делает к ней подкоп. Возможно, звук.
– Ксандер?
Поднимаю голову, и передо мной лицо Эмита – невинное, как у младенца.
– Ты никогда домой не уходишь? – с улыбкой интересуюсь у него.
Он краснеет, и я тут же вспоминаю, что библиотекарша Хэйзел всегда с готовностью звонит ему, стоит мне объявиться.
– Мне нравится здесь. – Он пожимает плечами. – Как бы то ни было, я прихожу вас проведать. Как все прошло с юристами?
Говорит он тихо; не то чтобы по-заговорщицки, но осторожно, чтобы не выдать меня.
– Трудно сказать, – отвечаю я после паузы. – Боюсь, мне снова нужна твоя помощь, если ты не против.
Он кивает и безо всякого напоминания, накинув на плечо рюкзак, идет в компьютерный отдел. Как ребенок, семеню следом. Он садится, экран озаряет его лицо. Слегка наклоняет голову набок.
– Мне надо найти человека. Но этот хотя бы без вести не пропадал.
– Конечно. Имя?
– Ариэль, – произношу по буквам.
Он вбивает его и в ожидании смотрит на меня.
– Фамилия?
– Не знаю. Подумал, что если само имя такое редкое…
Он поворачивается на стуле ко мне лицом, взгляд у него поник.
– Даже полные фамилия и имя не гарантия, а уж с одним именем это вообще невозможно. Смотрите сами, – говорит он и нажимает «ввод». – Двести шестьдесят два миллиона результатов.
– Он инструктор по йоге, если это поможет. Ну или был им.
Он вбивает «йога» и посылает информацию в машину.
– Все еще тридцать шесть миллионов. А если ввести «Лондон», все равно останется шесть и восемь десятых миллиона.
– Ну ты хотя бы попытался сузить поиск.
Он издал смешок и снова посерьезнел.
– Простите. Но вам определенно нужна фамилия или, может быть, дата рождения.
– В любом случае спасибо, – говорю я.
Колеблюсь, не желая дальше злоупотреблять его временем.
– А ты бы мог сделать для меня еще кое-что? Обещаю, много времени не займет.
Он соглашается, и я рассказываю, что мне нужно. И уже через минуту он дает ответ.
– Спасибо, Эмит. Мне это очень важно.
Он встает и снова накидывает на плечи рюкзак.
– Не вопрос, – отвечает он.
Готовится уйти, но останавливается.
– Ах да, вот еще вспомнил.
– Что?
Вместо ответа он роется у себя в сумке. Через мгновение достает книгу – ту, что я сам дал когда-то ему. Начинаю было протестовать – не хочу, чтобы он мне ее возвращал, но он открывает ее и вылавливает что-то из страниц.
– Вот, – говорит он, – нашел.
В руках у него сложенный лист бумаги.
– Лежало в книге. Подумал, вы бы захотели его вернуть.
Он протягивает мне лист с узором из знаков «инь» и «ян». Разворачиваю его и принимаюсь читать.
– Простите, – робко добавляет он, – я прочел. Не был уверен, стоит ли вам отдавать.
Будто в полусне бреду к двери, ожидая, что он пойдет следом, однако он уже уселся за стол и раскладывает книги. Оборачиваюсь, чтобы как следует попрощаться. А затем, стоя на пороге, одной ногой там, другой здесь, опускаю глаза на листок.
Сердце колотится.
Дорогой Ксандер,
я искренне надеюсь, что ты воспользуешься домом, пока меня не будет. Он все равно будет пустовать, а мне ужасна сама мысль, что ты мерзнешь на улице.
Пусть ты, вероятно, мне и не веришь, когда я говорю, что все еще люблю и всегда буду любить тебя, однако это так. В каком-то смысле мы выросли вместе. Почти все мое взросление произошло с тобой, хотя про тебя этого не скажешь. Мне всегда казалось, что ты пришел в этот мир уже окончательно сформировавшимся.
Пропускаю следующие несколько абзацев, потому что от них меня охватывает такое отчаяние, что я не могу сдержать слез.
И я всегда хотела поблагодарить тебя за подарок! Спасибо тебе большое, Ксанд. Ты знаешь, как сильно я люблю Джека и как сильно ты его ненавидишь! Тем он ценнее для меня. Я буду думать о тебе, когда он играет. Хочу, чтобы ты знал: я всегда думаю о тебе с нежностью, а впредь буду думать лишь с любовью.
Перескакиваю глазами на конец страницы.
Если я могу тебе еще чем-то помочь, только скажи. Я навсегда останусь твоим другом. Надеюсь, и ты останешься моим. Надеюсь, мы встретимся однажды – когда тебя покинут все твои демоны.
И еще кое-что. Знаю, правда, тебе будет неприятно услышать от меня такое. Ариэль научил меня: жизнь дается, чтобы жить. Это дар, которым мы не должны разбрасываться. Разбрасываться можно деньгами, и даже нужно. Но временем мы должны распоряжаться разумно, наслаждаться им. Вот почему я приняла это решение насчет денег: хочу, чтобы ты оставил их себе. Оставь. Купи себе дом, где почувствуешь себя в безопасности, залечи свои раны. Сделай хотя бы это ради меня, только это одно.
Не помню этого письма. Совсем. Далеко в моей голове оно зажигает огонек. Наверное, в то время я его прочитал – в конце концов, я же сохранил его в своей любимой книге. Пытаюсь наскрести в памяти хоть что-то. После той встречи в кафе, на следующий день или на следующей неделе, она, судя по всему, отыскала меня и передала это письмо. А я, судя по всему, спрятал его в книге, но потом, испугавшись, что потеряю, оставил на хранение Себу вместе с другими вещами.
Я действительно читал это письмо. Но только раз или два. Уверен, было больно.
Перечитав его сейчас, я понял еще кое-что.
В понедельник у меня встреча с барристером. Вне всякого сомнения, это письмо все меняет. Или может поменять. Вдруг весь сгустившийся надо мною мрак начинает понемногу рассеиваться, а будущее, что я себе нарисовал, преображается и становится чуточку светлее.
Глава сорок втораяПятница
К тому времени, как я добрался до Себа, уже спустилась ночь. Звоню, он открывает, весь изможденный.
– Все в порядке? – спрашивает он, приглашая меня внутрь.
– Нормально, а что? – говорю я и следую за ним.
– Тебя не было дольше, чем, как мне казалось, Нина способна тебя вытерпеть.
Мы проходим в гостиную. В доме я вдруг слышу собственный запах. Себ усаживается на кремовый стул и показывает мне на такой же. Я колеблюсь.
– Может быть, мне принять ванну. – Я продолжаю мяться в дверях.
– Все нормально, садись, – успокаивает он, заметив мой дискомфорт. – Открыл тут одну неплохую штуку.
На небольшом кофейном столике из черного дерева стоит бутылка «Макаллана». То самое виски. Которое любил папа. Вот оно, на столе, полбутылки. Картину дополняют два бокала.
– И что же она сказала? – спрашивает он, налив по двойному виски в каждый из бокалов. Протягивает мне, и я замечаю, что рука у него дрожит.
– Как ты и предполагал. Все отрицала.
– Так и знал, – ответил он. – Но ты там пробыл довольно долго. Узнал у нее что-нибудь интересное?
Такого тона у него я раньше не слышал. Пытается изобразить небрежность, но удается плохо.
– Вообще-то не так уж долго. Даже в дом не зашел. Но она и правда кое-чем меня удивила.
– И чем же?
Он делает глоток, слегка морщится.
– Ариэль. Она считает, что это он мог взять деньги.
– Ариэль? – переспрашивает он, расправляя плечи. – Парень с йоги? И почему она так считает?
– Я тоже подумал было на него, но что-то здесь не сходится.
– Что?
– Та ночь. Ночь, когда все случилось. Когда они зашли, я прятался за диваном. Я не так много видел. Но точно слышал, как он упоминал о деньгах, которые надо отпраздновать.
Он откидывается на спинку стула.
– Ну да, она встречалась с этим парнем. И уехала с ним. Поэтому, может, и так. Самое простое объяснение. Но как он добрался до них? – интересуется Себ.
– Точно не знаю. Может, тайком пролез в дом? После… после Грейс?
Он задумывается.
– Что ж, возможно. В то время столько всего навалилось, что, если б он залез в дом, пока нас не было, не уверен, что я бы обязательно потом это заметил. Окна были тогда такие, что дунешь – откроются. – Он показывает бокалом на эркерное окно.
– Как-то не сходится.
– Почему нет? Он ведь не пришел на похороны. Как по мне, все указывает на него. Особенно после того, что ты мне рассказал.
– Не знаю, Себ. Как бы я его ни ненавидел, не представляю, чтобы он при свете дня вломился в дом и украл деньги. Я его, конечно, не любил, но он точно не похож на домушника.
Себ замолкает на мгновение, делает еще один глоток.
– Может быть, во время поминок, – предполагает он. – Я помню, что он приходил, а теперь мне кажется, что он и наверх поднимался.
Сердце у меня замирает. Нина сказала, что его не было на поминках. Хотелось бы верить, что Себ просто хочет меня поддержать. Помочь мне утвердиться в моих же выводах. Делаю глоток виски. Жидкость жалит низ моего языка.
– Но тот человек, которого я видел, – продолжаю не соглашаться я, – был в костюме. Это точно не Ариэль.
– Тебя это смущает? Ты знаешь, что у него была работа?
– Ну, он был инструктором по йоге. Это я знал.
– Нет. Настоящая работа. В страховании или где-то там, – говорит он. – Он и правда был инструктором по йоге, но только по совместительству. Вряд ли Грейс стала бы встречаться с простым инструктором по йоге.
У него была работа? Откидываюсь на спинку стула, вливаю в себя еще виски. Так, значит, это он убил ее. И взял деньги. Мысли плещутся в моей голове, пытаясь найти точку опоры.