«Ты меня подозреваешь только потому, что моего друга Джоша поймали на этом. Теперь ты думаешь, что я тоже употреблял наркотики».
Список рекомендуемых вопросов для разговора с детьми о наркотиках приведен в Приложении I.
Полицейский из Юниона, посещавший наши занятия, подошел к нам во время одного из перерывов, когда мы как раз готовились подробнее обсудить уверительные высказывания, и поделился своим личным открытием:
— Кажется, сейчас я начинаю понимать, как именно Смит удалось одурачить следователей на первых допросах.
Поскольку мужчина кое-что знал о ходе расследования, он рассказал нам некоторые детали. Когда мисс Смит спросили, имеет ли она какое-то отношение к пропаже своих детей, реакция ее была такой: «Я люблю моих мальчиков. Зачем мне им вредить? Я бы никогда не смогла обидеть или причинить боль моим мальчикам». Офицер сказал, что этот ответ опытные следователи, почему-то не почуяв обмана, посчитали более чем логичным показателем невиновности женщины. Три уверительных высказывания, произнесенных Сьюзан Смит, оказали очень мощный эффект, и тому было три причины.
Во-первых, эти высказывания, как и любое из категории уверительных, на момент произнесения звучали так, что опровергнуть их было очень трудно. Сейчас понятно, что предложение «Я люблю моих мальчиков» по сути можно, правда с натяжкой, назвать близким к истине, а вот ярко выраженное уверение «Я бы никогда не смогла обидеть или причинить боль моим мальчикам» никак не соответствовало действительности. Но такой вывод мы можем сделать только теперь, когда имеем на руках неоспоримые доказательства. Однако в ходе первого допроса следователи, не располагавшие достаточным объемом фактов, не могли обоснованно отрицать истинность слов мисс Смит.
Варианты вербального признака «уверительное высказывание»
Сигнал уверительное высказывание может проявиться в виде следующих утверждений:
«Ни у кого никогда не было сомнений в моей порядочности»;
«У меня безупречная репутация»;
«Мой главный принцип — честность»;
«Я человек слова»;
«Я бы никогда не совершил такой ужасный поступок. Мне это несвойственно»;
«Я всегда стараюсь поступать как можно правильнее. Для меня главное — оставаться честным и порядочным»;
«Я бы не осмелился так поступить, в противном случае это поставило бы под угрозу всю мою карьеру и мое положение в обществе»;
«И как только вы могли подумать, что я имею хоть какое-то отношение к столь грязному делу?»;
«Я в этой организации работаю уже двадцать лет. Я бы не стал рисковать своей репутацией и совершать то преступление, в котором вы меня подозреваете»;
«Я люблю тебя, я бы ни за что не причинила тебе боль».
Во-вторых, уверительное высказывание обычно обладает значительной эмоциональной окраской. Офицер из Юниона рассказал нам, что во время произнесения трех упомянутых предложений у мисс Смит на глаза наворачивались слезы. Вообще, то или иное проявление душевного состояния нельзя с уверенностью называть признаком лжи или признаком искренности, однако лжец, как правило, использует намеренную эмоциональную вспышку для того, чтобы вызвать у слушателей как можно более сильное желание сочувствовать и верить ему.
Третий фактор, благодаря которому Сьюзан Смит удалось сбить с толку полицейских, — это стереотипность их мышления.
— Ведь дело в том, что в нашей следовательской практике никогда не встречались случаи убийства детей собственными матерями, — объяснил нам офицер. — И уж точно такого не могло быть в округе Юнион.
Столь обобщенный взгляд удивил Фила. Он спросил:
— А где, как вам кажется, могут происходить подобные случаи?
— Думаю, в Нью-Йорке или, например, в Лос-Анджелесе. Или в Чикаго, — предположил наш собеседник.
Выходит, не только обычным людям, но даже опытным полицейским присущи заблуждения.
Отметим, что, в отличие от оговорок, каждое уверительное высказывание, как мы считаем, является необыкновенно эффективным способом распространения ложной информации, а следовательно, и полноценным сигналом. Поэтому уже два уверительных высказывания можно расценивать как сигнальный блок.
Глава 7. Гнев лжеца
Никто не произносит так много дерзновенной, бессовестной лжи, как человек, охваченный негодованием.
10 апреля 2006 года в городе Хьюстон, штат Техас, в федеральном суде бывший президент ныне уже не существующей корпорации «Энрон»[30] Джеффри Скиллинг давал свидетельские показания. Ему вменялись в вину преступный сговор, мошенничество с ценными бумагами, незаконное использование конфиденциальной информации и предоставление ложных сведений аудиторским фирмам[31]. Скиллинг решил активно убеждать суд в своей невиновности.
— Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды? И да поможет вам Бог, — произнес секретарь судебного заседания.
Стоя с поднятой правой рукой и положенной на Библию левой, Скиллинг сказал: «Клянусь», — и опустился на свое место. Помните, мы говорили в главе 5 о всеохватывающей сути формулировки, используемой в присяге? Она отражает природу всех трех возможных видов обмана — замалчивания, манипуляции и прямой лжи. Трудно представить, о чем думал бывший глава «Энрона», когда принимал присягу. Факты были против него, а ставки — слишком высоки, чтобы не ощущать себя загнанным в угол. Наверное, именно такое моральное состояние вынудило его выразить гнев по отношению ко всем тем, из-за кого, как ему казалось, он попал в это крайне затруднительное положение.
— Охота на ведьм началась, — произнес Скиллинг, обращаясь к присяжным. — Народ потерял деньги. Народ потерял работу. Легче всего в таких случаях, конечно, повесить на кого-нибудь ярлык «ведьма» и, обвинив его во всех грехах, сжечь на костре.
Этими словами присяжные, однако, тронуты не были. Спустя полтора месяца был озвучен вердикт. Скиллинга объявили виновным по девятнадцати пунктам обвинения — одному преступному сговору, одному акту незаконного использования конфиденциальной информации, пяти актам предоставления ложных сведений аудиторским фирмам и двенадцати актам мошенничества с ценными бумагами. Мужчину приговорили к двадцати четырем годам и четырем месяцам тюремного заключения, а также штрафу в 45 миллионов долларов.
Признаки серьезной обеспокоенности о настоящем и будущем стали проявляться в поведении президента корпорации «Энрон» еще за пять лет до вышеописанного судебного заседания, а именно 17 апреля 2001 года. Тогда, на конференции с участием различных аналитиков и представителей прессы, Ричард Грабмен, председатель правления инвестиционной компании «Хайфилдс Кэпитал Менеджмент» (Highfields Capital Management), упрекнул Скиллинга в отказе опубликовать такие формы финансовой отчетности «Энрона», как баланс и чистая прибыль.
— Среди всех организаций только ваша не в состоянии предоставить ни балансовую ведомость, ни отчет о движении денежных средств с информацией о чистой прибыли, — сказал Грабмен.
— Что ж, большое спасибо за замечание, — отреагировал Скиллинг. — Для нас очень важно знать ваше мнение, уважаемый придурок.
Несомненно, в тот момент сознание Скиллинга было занято самыми разными мыслями и переживаниями о судьбе корпорации «Энрон», и вряд ли он хотел делиться ими с таким большим количеством журналистов.
Менее чем через восемь месяцев, 2 декабря 2001 года, «Энрон» объявила о своей неплатежеспособности и начала предпринимать меры по постепенному восстановлению способности выплачивать огромные долги. Бывший глава корпорации понимал, что его жизнь стремительно меняется в худшую сторону и впереди, скорее всего, крах. Агрессию, проявленную им на конференции, а спустя некоторое время и на судебном заседании, можно истолковать как весьма отчетливый признак преднамеренной лжи. Чем сложнее ситуация, в которую попадает обманщик, тем выше вероятность, что он начнет возмущаться и даже придет в ярость.
Гнев в ответ на стимул является показателем того, что заданный вопрос, заставивший опрашиваемого волноваться и злиться, можно считать проблемной зоной. Именно на этой зоне нужно сосредоточить дальнейший ход стимуляции.
Один из сигналов, описанных в главе 5, называется чрезмерное преуменьшение. Как мы уже говорили, зачастую, если правда не на стороне опрашиваемого, он начинает рассуждать о том, что вы зря придаете обсуждаемому вопросу столь большую важность. В некоторых случаях подобный прием является не отдельным самостоятельным способом распространения лжи, а становится одним из элементов общего агрессивного настроя, возникшего у опрашиваемого в ответ на стимул.
28 января 2003 года в городе Модесто, штат Калифорния, тележурналистка Дайан Сойер брала интервью у Скотта Питерсона, обвинявшегося в убийстве своей беременной жены Лейси. Это дело получило широкий общественный резонанс. Сойер задала мужчине вопрос в лоб: «Это вы убили ее?» Питерсон произнес: «Нет. Нет. Я не убивал», — и, что удивительно, вдруг начал улыбаться. Трудно себе вообразить более странную реакцию на столь тяжелый и безжалостный вопрос. Можно, конечно, сформулировать целый комплекс психических факторов, каждый из которых в равной степени мог вызвать улыбку Питерсона, однако наша практика показывает, что подобное изменение мимики — это почти всегда признак повышения агрессивности опрашиваемого в данный момент.
Улыбку после вопроса о жестоком убийстве можно расценить как скрытую атаку на вопрошающего, совершаемую в презрительной, снисходительной форме.
Нападение ответчика также может принять вид угрозы, причем в некоторых случаях угроза выражается в акте насилия над самим собой. Мы не раз сталкивались с такими ситуациями при проверке на детекторе лжи в ЦРУ. На карту в тот период нашей карьеры было поставлено оче