– Что за девчонка? – не сдержал любопытства Сеня.
– Маша.
– Имя я слышал. У нас их много. Только в нашем классе две.
– Она из другой школы. Той, где я раньше учился.
– Красивая?
– Очень. И талантливая. Она поет, как соловей. На всех городских конкурсах побеждает.
– Значит, ее должен знать Гурам.
– Наверное. Но мне он ничем не поможет. Победа над ним не сделает меня героем.
– Да что ты все о драках?
– Все примерные девочки любят хулиганов.
– Точно, – самодовольно улыбнулся Сеня. Гурам рассказывал, что половина их поэтического кружка, а это четыре представительницы слабого пола, неровно дышали именно к нему, хулигану. – Ладно, давай сходим к той школе, где учится эта Маша, и посмотрим, что можно сделать.
На следующий день они туда отправились втроем. Сели на скамейку возле крыльца и стали ждать.
– Вот она, – выдохнул Эрнест, и глаза его засверкали. Сам он при этом скукожился до размера куклы.
По ступенькам сбегала… взрослая девушка! Красивая, да, но ей было лет пятнадцать.
– Она ж старая, – разочарованно протянул Сеня.
– Ровесница моего брата.
– Ей тринадцать? Выглядит старше. И она на тебя не посмотрит, даже если ты спасешь ее от толпы бандитов.
Маша тем временем спустилась с крыльца и увидела Эрнеста. Узнала, улыбнулась и пошла в его сторону. Химик сжался еще больше, опустил глаза и будто захотел испариться.
– Привет, Эрнест, – поздоровалась с ним Маша. – Ты чего тут?
Тот попытался ответить, но выдал лишь набор звуков.
– Брата ждешь?
– Да, – ответил за него Сеня.
– Он только через час освободится. У нас сегодня шесть уроков. Меня отпустили пораньше на репетицию.
Она лучезарно всем улыбнулась, чирикнула: «Пока, мальчики!», крутанулась на маленьких каблучках и ушла… Или улетела? Крылышки на ее школьном фартуке взлетали так, будто она бабочка, стремящаяся к цветку.
И тут произошло удивительное событие! Гурам вскочил и бросился следом. Он нагнал Машу, заговорил с ней, и они, болтая, продолжили путь.
Оставшиеся на лавке пацаны переглянулись. Сеня был ошарашен, а Эрнест взбешен.
– Он хочет увести у меня Машу?
– Да нужны вы ей, малолетки, – фыркнул Сеня.
Он был прав, к Гураму и Эрнесту Маша относилась, как к детишкам. У нее были поклонники не только из старших классов, но даже с первого курса театрального училища. Она с ними занималась в студии, и многие ребята были без ума от Маши Лавинской. Под ее чары только Семен не попал. Не видел он в девушке ничего особенного. Она даже красивой ему перестала казаться. Присмотревшись к ней, Сеня поняла, что черты у Машки мелкие, зубки кривоватые, а волосы только кажутся густыми. Были бы прямыми, висели бы сосульками, но они вились, и каштановые кудряшки очень Маше шли. Как и веснушки на вздернутом носике.
Повзрослев, Сеня понял, что не внешностью Маша брала. Она была легкой, веселой, музыкальной, грациозной. Умела себя правильно подать, ко всем найти подход, посмотреть, улыбнуться по-особенному. А как заливисто хохотала! И стреляла смешинками из глаз… Как пулями… На поражение…
В тот же день, когда Гурам ушел вслед за Машей, Сеня познакомился со старшим братом Эрнеста Александром. Он поразил пацана своей адекватностью. Оказывается, не все умники-разумники странные. Сашка не только был вундеркиндом и уже на следующий год, в неполные пятнадцать, намеревался поступить в университет. Он еще и в волейбол играл, и под гитару пел. Правда, на это времени не хватало, Сашу постоянно отправляли на олимпиады, и он объехал половину Советского Союза. Внешне от младшенького он тоже отличался, был широкоплечим, довольно рослым блондином. Неудивительно, что Маша именно ему отдавала предпочтение. Она и с Эрнестом общалась лишь для того, чтобы быть ближе к его старшему брату. Но Химик этого не понимал. Его влюбленность в Машу была слепой и отчаянной. Когда ему не удалось договориться с Сеней, он нашел другого хулигана. И попытался защитить от него даму своего сердца. Но огреб по полной! Маше еще пришлось его отбивать, а потом синяки бодягой мазать.
Она дала Гураму прозвище Лирик. Она сказала про него и Эрнеста:
– Вы странная парочка друзей. Один от искусства, другой от науки. Физик и Лирик.
– Я химик, – поправил ее Эрнест.
– Это не важно.
– Не соглашусь.
– Считается, что люди науки и искусства совершенно по-разному познают мир. Поэтому редко дружат.
– У них для склейки третий есть, – заметил Александр Субботин, присутствовавший при разговоре. – Обычный дворовый пацан Сеня. Не физик, но физрук.
Так они и стали Химиком, Лириком и Физруком. Крепко дружили до десятого класса.
Потом жизнь раскидала, но связи друг с другом ребята не потеряли. Писали письма, поздравительные телеграммы отправляли, встречались по случаю.
Гурам уехал учиться в Москву, он поступил в литературный институт. Эрнест в химико-технологический родного Энска. Сеня в педагогический на физрука (оправдал кличку). Но, когда завалил сессию, пополнил ряды Советской армии. Взяли его не просто в десант, в бригаду специального назначения КГБ.
Дембельнувшись, Сеня вернулся в родной город.
С друзьями детства он встретился не абы где, а в театре. Туда их позвала Маша.
За два с лишним года все изменились. Гурам похорошел: немного поправился, и нос с губами уже не казались огромными. Он отпустил волосы, начал одеваться с легким богемным шиком. Эрнест же носил все тот же костюм с выпускного, перестал бриться, и его лицо покрывала клочковатая борода. И Химик, и Лирик делали большие успехи в учебе. И оба все еще оставались девственниками. В отличие от Сени, который, первый раз попробовав в пятнадцать, к двадцати одному году набрался опыта и считался ловеласом. У него даже в армии девчонки были, а уж на гражданке… Спортивному, симпатичному, разбитному Сене Забродину они проходу не давали. Но он ни разу не влюблялся. Увлекался, да, но быстро остывал. Тогда как его друзья продолжали хранить свое чувство к Маше.
На представлении они сидели в партере. Сеня скучал, а Химик и Лирик восторгались. Оба приперлись с цветами. Маша оказалась единственной из массовки, кому их подарили. После спектакля они вчетвером пошли в кафе на набережной. Взяли шампанского, но потом заказали еще ситро и пиво. Эрнест не употреблял алкоголь, а у Сени от газиков изжога началась. Да и не признавал он эту шипучку, считал бабским напитком.
– Как твой брат поживает? – спросила Маша у Эрнеста.
– Хорошо. В Москве, в аспирантуре.
– Совсем не приезжает?
– Бывает, но редко. Мы в деревне у бабушки обычно встречаемся. Она под Владимиром. Удобно и нам, и ему.
– Хоть бы позвонил разок, – немного обиженно проговорила Маша. – Так хорошо общались когда-то…
О да, был между ними роман, в который Эрнест не желал верить. Не долгий и для Саши не важный. Они гуляли, в кино ходили, целовались даже, но в семнадцать парень перевелся в московский вуз, а Машеньку с собой не позвал. Он даже не предупредил ее об этом. Просто уехал. Она от Эрнеста узнала о том, что Александр теперь в столице. Стоило ей с родителями на юг уехать. Вернулась, а любимого и след простыл!
После кафе они отправились на речную прогулку. Длилась она два часа. На теплоходе они снова пили, уже коньяк, даже Эрнесту его в кофе добавили, пока он в туалет ходил. Маша с Гурамом устроили концерт для всех пассажиров, она пела, он читал стихи. Захмелевший от чайной ложки коньяка Химик истово им аплодировал, а Сеня, не привыкший быть в стороне, зафиналил концерт трюком. Он ладонью разбил доску, а потом и кирпич, невесть откуда взявшийся на теплоходе. И это произвело настоящий фурор. Тогда-то Маша и посмотрела на него другими глазами!
И стрельнула из них искрами… Как пулями… На поражение.
Одна попала прямо в сердце.
Сеня, последний из троицы, влюбился в Марию Лавинскую.
Глава 2
Она вышла замуж в двадцать четыре. По советским временам довольно поздно. Зато удачно – за очень большого человека!
Химика, Лирика и Физрука она пригласила на свадьбу. А еще Александра Субботина. Но тот не явился, отделался поздравительной телеграммой. А остальные пришли. Даже Гурам, который в Москве остался жить, приехал. Он был с шикарной женщиной за тридцать. Сеня тоже не один заявился, а со своей девушкой. Влюбленность в Машу не мешала ему строить личную жизнь. Парень понимал, что ему нужна другая, скромная, простая, без закидонов и звездных амбиций… Физручка? Пусть так! Он работал, учился заочно и нуждался в боевой подруге, а не в музе… В конце концов, он не Лирик. И не Химик…
Последний приплелся один. Все в том же выпускном костюме, разве что при галстуке. Он был разбит, несчастен. Но до тех пор, пока не начались поздравления. Сидящий рядом Сеня увидел, как друг выпивает водку, вытаскивает из-под стола коробку, перевязанную бантом, и насторожился.
– Ты что задумал? – прошептал он на ухо Эрнесту.
– Ничего.
– Не ври.
– Он ее недостоин, – простонал тот.
– Маша так не считает.
– Он же старый, лысый… – Химик снова потянулся к водке, но Сеня отставил бутылку. – Если бы она вышла за другого, я бы понял. Но она стала женой этого хорька! Наверняка он склонил ее к браку. Подключил связи в КГБ…
– Ты посмотри, как она счастлива!
– Она же актриса.
– А он большая партийная шишка. Уже продвинул ее в театре, поставил в очередь на квартиру. Машка вытянула счастливый билет. Так что не дури. – Сеня вырвал из его рук коробку. – Что там? Бомбочка из разряда тех, что ты в детстве подкладывал обидчикам в портфели?
– Да, только помощнее. Будет дым и вонь такая, что придется всем покинуть помещение.
– Какой же ты дурило, Эрнест! Тебя за хулиганство на пятнадцать суток как минимум посадят.
– И пусть. Зато я сорву свадьбу.
– Я тебе сорву, – процедил Сеня и силой увел друга из ресторана.
Швырнув коробку с подарком в реку, он затолкал Эрнеста в такси. Его нельзя оставлять в ресторане, а то он еще что-нибудь придумает. Когда вернулся в зал, поздравления закончились. За всех друзей речь толкал Гурам.