– Нет, банально из-за денег. Партнеры не могли поделить бизнес, вот и убрали отца с матерью.
– А Эрнест сомневался. Мучился очень. Тогда перестал что-либо изобретать. Даже безобидное. Вел жизнь рядового профессора.
– Или делал вид?
– Вполне возможно. Но Эрнест ничего не патентовал. А если и изобретал что-то, то только ради развлечения. – Старика начало клонить в сон. Как ни интересно ему было болтать с молодежью, а после рюмочки хотелось вздремнуть. – Душенька, вы мне такси не вызовете? Пора домой ехать.
Ариадна не отказала. Вскоре машина подъехала, и она пошла провожать до нее академика.
Паша хотел вернуться в ресторан, но тут увидел следователя Улыбкина. Он поздоровался с Субботиным за руку, выразил соболезнование.
– Ты как? – спросил он. Паша пожал плечами. – На похороны думал успеть, не получилось.
– Помянете Эрнеста?
– Можно. Только в ресторан не пойду. Тут бы посидеть, на террасе.
– Хорошо. Попрошу, чтобы вынесли.
– Мне еды, водку не буду, мне еще на службу.
Через пять минут перед следователем поставили поднос, на котором стояли три тарелки: с овощным салатом, супом с фрикадельками и пловом. Еще два стакана с компотом. Один Паша попросил для себя.
– Место не дешевое, – заметил Улыбкин, погрузив в суп ложку. – Дедову заначку нашел?
– Ресторан Гурам оплатил. Им какие-то его дальние родственники владеют, хорошую скидку сделали.
– Суп – объеденье. Хотя вроде ничего особенного, фрикадельки, лапша да зелень.
– Верю на слово. Мне кусок в горло не лезет.
– Я что сказать хочу. Дело мы закрывать будем. Ни одного доказательства насильственной смерти не обнаружено.
– Вы же сказали, что вскрытие показало страшное: желудок, легкие, сердце – все в лоскуты. Будто он бомбу проглотил.
– Человек сорок лет в химической лаборатории трудился. Технику безопасности, как выяснилось, не всегда соблюдал. Надышался какой-то дрянью…
– Вы забыли о ежегодном медосмотре?
– Он проводился прошлой весной. За двенадцать месяцев может развиться какая угодно болезнь. У меня сестра двоюродная по ошибке уксус выпила, вроде откачали, а полгода спустя умерла от рака желудка. – Он расправился с супом и переключился на плов. Ел его вприкуску с салатом, запивал компотом. – Из дома ничего не пропало. Следов взлома нет. Соседи никаких подозрительных личностей не видели.
– Эрнеста убили, – упрямо мотнул головой Паша.
– Сынок, я все понимаю. Твоих родителей застрелили в собственном доме, и тебе теперь…
– Мерещатся убийства? Что за вздор?
Паша начал закипать, но быстро взял себя в руки. Он сам не рассказал Улыбкину главного: не передал последнюю фразу Эрнеста, скрыл тот факт, что к нему вломился некто Физик и отправил в Энск. Об истинном наследстве тоже не упомянул. Но с этим он пока сам не разобрался. История с супергазами казалась фантастической. Что это чудо-изобретение, за которым охотятся уже не одно десятилетие?
– Извините меня, – покаянно проговорил Паша. – Наверное, вы правы. Обжегся на молоке и теперь дую на воду.
– Мы еще пороем, но ментовская чуйка подсказывает, что ничего не найдем.
– В любом случае спасибо вам. Именно вы поддержали меня в трудную минуту.
– Ты обращайся, если что. Телефон мой у тебя есть.
Они снова обменялись рукопожатиями, и следователь удалился. А Паша направился в кафе, через окно которого ему махала госпожа Лавинская.
Глава 2
Ариадна постоянно думала о Марке. Сначала он ей только внешне понравился, но когда они начали общаться, оказалось, что он большой умница и настоящий джентльмен. Перед дамами он открывал двери, подавал им руку, помогал снять куртку. Он делал не смущающие комплименты. Ни о ком дурно не отзывался. Был на «вы» даже с алкашами (их на кладбище много крутилось).
Фамилию Марк носил не отцовскую, а материнскую. Был Михайловским.
– Почему? – спросила Ари. – Она лучше сочетается с твоим именем? – На «ты» они пусть не сразу, но перешли.
– Я был Адамяном до четырнадцати. Когда получал первый паспорт, решил сменить фамилию на материнскую. Папа ушел из семьи, когда я стал первоклассником. Я копил обиду на него половину своей маленькой жизни. Она вылилась вот в такой протест.
– И когда вы с отцом помирились?
– Два года назад, когда мамы не стало. Умирая, она попросила меня найти отца. Я исполнил ее волю. Не сразу, но мы сблизились. И теперь неразлейвода. Я отца обожаю. И уважаю. Он порядочный человек. Даже то, что не стал тянуть лямку брака, а честно сказал жене о любви к другой, его характеризирует с лучшей стороны. Теперь я это понимаю.
– Он сейчас с той женщиной?
– Нет, – хохотнул Марк. – Ни с той, ни с какой бы то ни было. Живет один. И ничего не хочет менять.
– Как думаешь, у него что-то было с моей крестной?
– Вряд ли. Пронести чувство через годы можно только в том случае, если оно платоническое. Естественно, это мое субъективное мнение.
Ариадна мысленно с ним согласилась. Для нее самый светлый образ мужчины – это папа Бэби, герой фильма «Грязные танцы». Все влюблялись в мускулистого танцора в исполнении Патрика Суэйзи. А Ари не могла оторвать глаз от главы семейства Хаусман. Она мечтала о таком мужчине все свое отрочество. Хотелось взрослого, серьезного, даже строгого, худощавого, густоволосого, с крупным носом и усталыми темными глазами. Желательно – доктора. Поэтому первой реальной ее любовью стал хирург по фамилии Майер, который удалял ей аппендикс. И с ним, естественно, у Ариадны ничего не было.
– В Энск вы приехали, чтобы проведать Эрнеста? – продолжила она интересоваться семьей Адамянов-Михайловских. Пусть осторожно, но Ари начала мечтать о том, чтобы войти в нее. Если что, Кока поможет!
– Нет, по делу. Папа унаследовал комнату своих родителей после их смерти, и она стоит запертая. Дохода не приносит.
– Они так и не выехали из коммуналки?
– Нет, ждали расселения, но им, двум старикам, никто не давал отдельную квартиру, потому что они остались на двадцати шести метрах. Сейчас студии меньше. Отец хочет отделить их комнату и продать под коммерческое помещение. Нанял риелтора, но понадобилось личное присутствие владельца для оформления.
После поминок именно Марк развез Марию и Ариадну по домам. Причем вместе с госпожой Лавинской вышел Гурам. А молодежь еще болтала в машине. Потом они переписывались.
А утром Марк позвал Ари на завтрак в сетевую кофейню. Как раз за поеданием сырников с ягодами и состоялся их разговор. Жаль, не затянулся, потому что кое-кому нужно было на работу. После нее Ариадна отправилась к Коке. И та огорошила:
– Завтра мы едем в Москву.
– Мы – это кто?
– Гурам, его сын, ты и я. Из собак возьмем только дуру Нюру.
– Остальных куда?
– Матери твоей.
– Кока, она не согласится за ними приглядывать. Но главное не это. Меня с работы не отпустят.
– Я уже со всеми договорилась.
– Когда успела? И каким образом?
– Сестре сказала, что ради устройства твоего личного счастья нам нужно поехать в столицу. Марк тебе подходит по всем параметрам. И видно, что вы друг другу нравитесь.
– Я ему?…
– Да! – сказала как отрезала Мария. – А с работой все еще проще. Гурам, между прочим, спичрайтер одного известного депутата Государственной думы.
– Кто? – переспросила Ари.
– Еще про нынешнюю молодежь говорят, что они потерянное поколение, – покачала головой Кока. – Тик-ток якобы испортил ребят. Ан нет, не он: новая школьная программа, ЕГЭ. Вы, поколение пепси, не лучше.
– С вами нам, естественно, не сравниться.
– Сто процентов, – проигнорировала сарказм Кока. – Гурам пишет речи для политиков. Они же тупые. Не все, но большинство. Тот, с кем сейчас сотрудничает Лирик, представитель правящей партии. И у него есть интересы в Энске.
– Ты попросила работодателя Гурама отмазать меня от работы?
– Зачем? Я просто намекнула твоему начальнику, что для него это важно. Оставила номер приемной депутата, чтобы позвонил и в этом убедился. Думаю, не стал. Страна изменилась, строй, уклад… Выросло новое поколение людей! А рычаги давления все те же. Я поражена.
– Зачем нам ехать в Москву?
– Гурам обещал мне организовать эфир на Первом канале. – Марию уже было не остановить. Она вспомнила о своем звездном статусе. – И передача будет посвящена мне. Бенефис Марии Лавинской… Как звучит, а?
– Так давай отправимся туда сразу после того, как он все организует?
– Процесс уж пошел. Едем завтра.
Ари пожала плечами. Если ее отпускают с работы, то она готова…
Осталось убедиться в том, что Кока не бредит. Но начальник, которому она позвонила, заверил девушку в том, что четыре дня в счет отпуска ей будут выданы. И попросил не задерживаться. Как-никак конец квартала.
– Сомнений больше нет? – усмехнулась тетка.
– Где мы будем жить?
– У Гурама. Он любезно предоставляет нам две комнаты в своей квартире. Но если он нам будет мешать, уедет к сыну. Я постараюсь сделать так, чтобы лишней оказалась ты.
– Вот спасибо, – пробормотала Ари.
– Дура, это для твоего же счастья. Тебя отселим к Марку. И там уж не плошай.
– Не умею я.
– Что?
– Не плошать. С мужиками веду себя неправильно. Даже с теми, что не особо нравятся, а Марк мне очень симпатичен.
– Я заметила. Но не волнуйся, я тебя наставлю, – игриво подмигнула Мария. Она за последнюю неделю очень изменилась. Как птица Феникс из пепла восстала. Выглядела блестяще и отлично себя чувствовала. Только на похоронах перенервничала и выпила пару таблеток. – А еще подарю платье твоей мечты.
Ари удивленно воззрилась на Коку.
– В стразах и перьях!
– И где возьмешь?
– Есть у меня заначка… Ты о ней не знаешь. В 1985 году я должна была сниматься в грандиозном фильме. В музыкальной комедии в стиле старого Голливуда, а-ля «В джазе только девушки». Три главных героя. Я и двое мужчин, притворяющиеся женщинами. Мы разучили тексты, свои певческие партии, нам уже пошили костюмы, декорации сварганили. Но началась перестройка, «сухой закон» в СССР, а по сценарию мы выступали в кабаках, много пили…