— Вот видишь, — строго сказала она Яне. Яр ждал, что она договорит, но Диана Викторовна уже скрылась на кухне.
— Вы голодные?
— Нет, мы… — начал было Яр.
— Да, — угрюмо перебила его Яна. Мрачно посмотрела на Яра, сама повесила свое пальто на вешалку у двери.
— Папа скоро вернется, — сообщила Диана Викторовна с кухни. — Задержался… Мойте руки, садитесь…
Яр пропустил Яну в ванную и молча наблюдал, как она остервенело трет руки куском белоснежного мыла, взбивая плотную кремовую пену. Ее плечи опускались все ниже, а губы она сжала так, что помада испачкала подбородок.
— Не умеют справляться, говоришь? — наконец не выдержал Яр. Ему казалось, Яна вот-вот разрыдается.
Она подняла на него сухие красные глаза и с неожиданной ненавистью процедила:
— Тут ничего не изменилось. Мыло «на четверть из крема», Вета такое покупала. Они делают вид, что она жива.
Яр хотел сказать, что они просто покупают мыло, но снова решил промолчать. Яна с отвращением вытерла руки об юбку.
Кухня была такая же — светлая и теплая. Красные занавески с желтыми оборками почти закрывали синюю осеннюю темноту за окном, оставляя только полоску у подоконника, узкую и безопасную.
Яр осторожно сел на белый табурет, готовясь встать, как только он заскрипит. Яна села рядом, сложила руки на коленях и уставилась на скатерть. Над столом зеленая улыбающаяся ящерица обнимала белый циферблат и мерно покачивала хвостом.
— Как вы с Яной познакомились? — наконец нарушила молчание Диана Викторовна. Она приоткрыла крышку белой, расписанной маками кастрюли и подозрительно принюхалась. Если бы она спросила Яра, он сказал бы, что пахнет восхитительно, но, к сожалению, она спросила о другом.
— Я брал кассеты в прокате… — начал врать Яр.
— Мы познакомились на… — перебила его Яна, зло сверкнув глазами, и вдруг осеклась, и миролюбиво закончила: — Показе. Смотрели «Молчание ягнят».
Яр понял, что ей хотелось уязвить мать напоминанием о маньяке, но она вовремя вспомнила, что он может и не желать делиться своим горем.
А «Молчание ягнят», скорее всего, было простой оговоркой. Впрочем, она достигла цели — когда Диана Викторовна обернулась, улыбки на ее лице больше не было.
— Кто-то еще смотрит такие фильмы, — глухо сказала она. Капля густого оранжевого соуса сорвалась с половника и оставила на светлом линолеуме неопрятную кляксу.
— Смотрит, мама, представь себе. Не все делают вид, что ничего такого не происходит.
Яна говорила, не глядя матери в глаза, а Яру хотелось ее одернуть. Сказать, что ее никто не тащил сюда силой, и что эта женщина потеряла дочь, и достойна сочувствия даже если покупает неправильное мыло. Но, конечно, ничего подобного он не сказал.
— А что вы думаете о группе «Дискотека Авария»? — многозначительно спросил он, вспомнив русую девушку Лену.
— Что?.. — растерянно переспросила Диана Викторовна. Опустила половник в кастрюлю, сняла с батареи тряпку и стала оттирать пятно. — Куркума, — расстроенно пробормотала она. — Очень все красит, наверное, след останется…
— Давай я попробую, — пробормотала Яна, словно устыдившись прошлой резкости. — Есть у тебя перекись?..
От тягостной сцены Яра спас звонок в дверь. Диана Викторовна, бросив тряпку в раковину, пошла открывать.
— Ты думаешь, я плохая? — глухо спросила Яна.
— Нет, — честно ответил Яр, — не думаю. Думаю, нам всем плохо. И твоим родителям, наверное, тоже нужны…
Он не смог подобрать слова. Кто им нужен? Друзья? Пьяная компания Яны? Дочь?
— Мне здесь плохо, — пожаловалась Яна. — Я хожу, потому что «им нужны»… а я… я… А это мой папа, Сергей Степанович.
Яр обернулся. Отец Яны появился на кухне совершенно бесшумно, а может, Яр так сосредоточился на мыслях о друзьях и мыле, что не заметил его.
— Добрый день, — Яр привстал и протянул руку.
— Здравствуйте-здравствуйте, молодой человек!
У Сергея Степановича была мягкая улыбка. Яр такие видел только у заслуженных педагогов на старых фотографиях. Улыбка текла в желобки морщин, заполняла их и словно подсвечивала его лицо. Рука у него была сухая и теплая, пожатие — крепкое, а глаза — светло-голубые, как у Яны, но совсем без злых искр, что плясали во взгляде его дочери.
— Ярослав. Я друг Яны. — Второй раз эти слова дались ему еще легче.
— Вам чая налили? Дианочка, ну что же ты, — он загремел кастрюлями в шкафчике у раковины.
Яр только открыл рот, чтобы сказать, что пить не собирается, к тому же он заметил неодобрительный взгляд Дианы Викторовны, но Сергей Степанович уже выпрямился. У него в руках была высокая бутылка из темного стекла. Без этикетки, с замотанным тряпкой горлышком. Яр сразу понял, что ничем хорошим это не кончится, и отец Яны поспешил подтвердить его догадки:
— Чача! Друг из Армении прислал…
Яр поймал обреченный взгляд Яны, устремленный на бутылку. Он был согласен: ни одна хорошая история не начиналась с чачи, которую прислал друг из Армении.
— И мне налей, — мрачно попросила Яна.
Диана Викторовна раскладывала по тарелкам тушеную картошку. Сверху укладывала куски жареного мяса в карамельных луковых колечках. В духовке, кажется, пекся пирог. Яр в очередной раз почувствовал себя вышедшим к жилью медведем, которого почему-то перестали бояться. Его собственная мать смотрела на него со смесью жалости и страха, словно ждала, что он бросится на нее или выхватит пистолет и выстрелит себе в голову.
Диана Викторовна расставила дымящиеся тарелки, и Яна молча встала и стала расставлять стаканы и чашки. Под каждую чашку она клала подставку в виде зеленого листа, под каждый стакан — салфетку. Движения у нее стали плавными и четкими, явно отработанными за годы. Даже не верилось, что на кухне у этой девушки такая разруха и «страшные кастрюли».
Сергей Степанович в это время принес из холодильника пластиковый лоток с кубиками льда и включил горячую воду.
Все в этом доме словно исполняли ритуал, отточенный и четкий, словно часовой ход.
Кубики с глухим стуком посыпались в хрустальную креманку.
Диана Викторовна раскладывала вилки, и каждой с тихим звоном касалась края тарелки.
Яна разливала чай из большого фарфорового чайника.
Яр прикрыл глаза. Ему мучительно захотелось встать и уйти, не прощаясь. Кажется, он понял, почему Яне было тошно в этом доме.
В своей комнате, холодной и темной, допивая позавчерашний чай из забытой кружки, Яр чувствовал, что все идет, как надо. Мир стал таким после смерти Рады — милосердным, не напоминающим лишний раз, что жизнь продолжается. Он не желал этим людям страданий и, в отличие от Яны, не осуждал за то, что они продолжают есть вкусную еду, пить алкоголь, присланный друзьями, и покупать хорошее мыло.
Только он не хотел греться на их кухне, есть их еду и напоминать себе, что дома его ждет ледяная подушка, позавчерашний чай и вырванное у прошлого «с любовью, твоя Рада».
Но он остался сидеть, потому что Яна просила его помочь, а еще потому что он не успел настолько одичать. Выпил первую порцию чачи залпом, игнорируя лед, медленно оплывающий в хрустале.
Диана Викторовна включила телевизор и тут же выключила звук. Экран мерцал в углу цветными пятнами, словно пятый член застолья.
— А где вы работаете, Ярослав?
— Я обслуживаю портовые краны, — спокойно ответил он. Яру с детства нравились эти металлические монстры, похожие на жирафов, склоняющие голубые головы к маслянистой воде.
— Вот! А я тебе, что говорил, вот это правильно! — неизвестно чему обрадовался Сергей Степанович. — Вот, Янка, хороший парень, руками работает, не то, что твой кудрявый!
— Я не знаю, где работает Лем, — процедила Яна, с ненавистью глядя в тарелку. — Мы с Яром друзья. И с Лемом друзья.
Сергей Степанович подмигнул Яру, а он разглядывал его синий шерстяной пиджак и пытался вспомнить, когда сам в последний раз надевал костюм.
Надежда Павловна была бы довольна. Хоть кто-то даже за столом в собственном доме соблюдает протокол.
Мать Рады в последние дни вспоминалась слишком часто.
— Не надо, Сережа, — вдруг тихо сказала Диана Викторовна. — Я узнала мальчика.
Яр молча выпил все, что оставалось в стакане, и криво улыбнулся. Ну вот и пробралась на эту уютную кухню холодная темнота.
— Узнала? — растерялся Сергей Степанович.
— Да, — глухо ответила мать Яны. — Узнала. У вас ведь раньше была борода?
Яр тяжело вздохнул и отложил вилку.
— Да. Была. Я жених Рады Маянской.
Когда наступившая за этими словами тишина стала почти осязаемой, у Яны за спиной заверещал красный таймер в виде яблока. Она обернулась, начала крутить его, пытаясь выключить. К визгу прибавился отчетливый треск.
— Давай я. — Диана Викторовна попыталась забрать таймер, но в ту же секунду он хрустнул и замолк.
— Довольны?! — прошептала Яна. — Да, у меня нет «нормальных» друзей. И я так и не нашла, кто бы меня в утешение трахал, и искать не собираюсь!
Сергей Степанович только грустно покачал головой и подвинул к себе стаканы.
— Простите, Ярослав. Не знал я, — виновато развел руками он. — Значит, вы нас понимаете…
— Мне жаль, что… так вышло.
— Давайте выпьем, — Степан Сергеевич раздал всем стаканы. — Не чокаясь. За… за них.
Яр молча поднял стакан. Яна повторила его движение. Диана Викторовна лишь слегка наклонила стакан. Ее губы заметно дрожали.
— Что это за человек, — сдавленно прошептала она. Выпила, поморщилась и так же тихо продолжила: — Даже у животных совести больше. У уголовников совести больше. Яна рассказывала вам, что случилось после смерти Веты?
— Мама, не надо! — взмолилась Яна, попытавшись встать из-за стола. Но Сергей Степанович неожиданно положил руку ей на плечо и прижал палец к губам.
— Нет, не рассказывала, — осторожно ответил Яр.
— Сережа теперь работает в автосалоне. А недавно он пригонял машины из Владивостока.
Яр кивнул. Несколько его знакомых занимались тем же. Дело было прибыльным, хотя и утомительным. И опасным.