Коля затыкается, получив подзатыльник от Тоси. Причем совсем не в шутку. Она опережает меня всего на секунду, спасая моего соседа от фингала или сломанного носа.
— Что?! — хлопает глазами Коля, глядя на всех нас по очереди.
— Мы бывшие любовники, — отвечает Ева скучающим тоном. — Если бы не я, то здесь бы ничего не было. Половина бизнеса принадлежит мне.
Ложь! Зачем она это делает? Хотя… А что еще остается, если не хочешь говорить правду?
— Так вот оно что? Понятно… — качает головой Коля.
— Да, но это еще не все, — продолжает Ева, наклоняясь вперед.
Коля точно загипнотизированный повторяет ее жест.
— На самом деле... Мы, правда, родственники. Брат и сестра. Наши родители отказались от нас, узнав, что мы…
Коля распахивает глаза и открывает рот. Ну, точно придурок. И эта еще… Сказочница хренова.
— И у нас есть еще одна сестра. Моя близняшка. Мы любили игры втроем, но случайно задушили ее, когда она…
— Когда она что? — с придыханием переспрашивает Коля.
Настя и Тося синхронно закатывают глаза, а у меня заканчивается терпение, когда я вижу, что Ева подносит руку, сжатую в кулак, к губам и открывает их, демонстрируя очень неприличное действие.
— Ну, все! Хватит! — заканчиваю этот удивительно-тупой рассказ, в который поверит только такой же удивительно-тупой человек.
Сгребаю Еву в охапку, прижимая к груди. Она ржет с того, как Тося и Настя начинают стебать Колю.
— Что ты несешь? — спрашиваю у ведьмочки тихо.
— А что? Неправдоподобно звучит?
— Издеваешься?
— Немного, — хихикает она.
— И все-таки я бы хотел услышать от тебя правду.
Ева разворачивает голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
— А если она тебе не понравится?
— Она и не должна мне нравиться. Я просто хочу знать.
— У тебя все так просто…
— Так не усложняй, Ева.
Вступаем в схватку взглядами. Пытаюсь поймать ее эмоции или ощущения, но она очень хорошо научилась их маскировать.
— Да пошла ты! Кишка из раковой шейки! — орет Коля.
— О-о-о… с каждым разом все хуже и хуже. Ничему тебя жизнь не учит, мудень ты ушастый, — злобно говорит Тося, выливая на голову парня половину стакана с напитком.
— А они милые, — говорит Ева, сжимая мою ладонь, а свободной рукой машет удаляющимся в сторону гостиницы ребятам.
Мы же шагаем с ведьмочкой вдоль берега к границе, за которой останемся абсолютно одни.
— Ага, как новорожденные ежики, — едко отвечаю я.
— А что с ними не так?
— Ты их видела?
— Нет.
Достаю мобильник, чтобы призвать на помощь великий Гугл, но меня там ждет очередной привет из прошлого. Десять сообщений от Наты. Никак не угомонится? Да что с ней такое?
— Кто это тебя так хочет? — спрашивает Ева, без стеснения заглядывая в мой телефон.
— Никто…
— Ждешь от меня правды, скрывая свою?
Справедливо… Вздыхаю, пряча телефон обратно в карман. Ебаные ежики.
— Это бывшая.
— А-а-а… Та, с которой я уже познакомилась? Или у тебя их целый батальон?
— Ревнуешь? — усмехаюсь, ощущая неправильную радость.
Ей не плевать на меня. Это приятно.
— Я такая же жадина, как и ты, сладкий, — парирует Ева. — Так и чего она хочет? Вернуть тебя?
— Не знаю. Мне плевать.
— Ты ее любишь?
Этот вопрос ощущается ударом, но… Честностью отвечают только на честность. Я не могу промолчать.
— Любил…
— Тогда возвращайся к ней, — тихо, но серьезно говорит Ева, бросая мою руку.
Перехватываю ее ладонь и дергаю к себе. Это что еще за номер?
— Кто сказал, что я этого хочу? Наши отношения закончились, и я…
— Нельзя любить в прошедшем времени. Если это любовь, она всегда в настоящем. Она не проходит. И не пройдет.
В ее словах я читаю кусочки истории, которую услышал сегодня от Мирона. Ева все еще любит его брата. Жив он или мертв. Ее чувства все еще очень сильны. Может между нами и есть что-то, но этого недостаточно.
— А как же разводы, расставания? Любовь тоже бывает разная. У всего есть свой срок.
— Нет, — Ева качает головой. — Тогда это не любовь.
— Говоришь, как знаток.
— С трудом верится, да? Такая распиздяйка, как я, рассуждает о вечной любви?
— Дело не в этом. Любить могут все, без исключения. Просто у каждого свое определение и свои критерии. Для кого-то это страсть и химия, для кого-то бабочки в животе, а для кого-то тараканы в голове. Но любовь, это чувство, а чувства проходят, если нет подпитки. Они просто развеиваются и растворяются. Все, что от них остается - воспоминания, которые многие и принимают за «вечную любовь».
— А чем питаются чувства?
Ева, словно ребенок, который спрашивает у родителей, кто такой Снежный Человек. Задумываюсь ненадолго, чтобы ответить правильно, но… Как можно ответить правильно? Мое мнение не является абсолютным. Я лишь могу сказать то, во что верю сам.
— Для чувств, как и для людей, есть вредная и полезная пища. На здоровом питании они крепнут и растут, а вот на фастфуде - гибнут, как и без еды совсем.
— И что для них здоровая пища? — с интересом и долей скепсиса спрашивает Ева.
— Забота, доверие, понимание, поддержка… Поцелуи, — произношу последнее слово и невольно перевожу взгляд на мягкие губы, к которым хочу прикоснуться.
Провожу большим пальцем по нижней губе Евы, чувствуя, как она резко втягивает воздух.
— А что же фастфуд? — говорит она, а после легонько прикусывает мой палец.
— Ссоры, недомолвки, упреки, давление, недостаток общения и внимания… Измены…
— И ты хочешь сказать, что каким бы сильным изначально не было чувство, его можно убить?
— Да. Думаю, да.
— А что делать с трупом у себя внутри?
— Хороший вопрос… Наверное, рано или поздно он должен сгнить и просто исчезнуть.
— И на какой стадии сейчас твой труп? — Ева пронзает меня взглядом.
Пытаюсь почувствовать хоть что-то к Наташе и нашему прошлому, но… Я сейчас не могу вспомнить даже, как она выглядит, как пахнет, как смеется. А ведь еще пару недель назад думал, что никогда не смогу забыть.
— На последней. Теперь твоя очередь говорить правду.
— Не сегодня…
— А когда?
— Ты сказал у нас еще много времени.
Времени да, а вот терпения у меня не так уж и много. Стискиваю зубы и киваю, вновь сжимая в своей руке ее горячую ладонь. Продолжаем наш путь, и вот уже в темноте виднеется забор.
— Я хочу сегодня побыть одна, — говорит Ева внезапно.
— Что? — не верю своим ушам.
— Не заставляй меня вынуждать тебя уходить.
Она может. Не спорю. Но все равно… Какого хрена?
Ева обнимает меня, пытаясь поцеловать, но я задираю подбородок, не позволяя дотянуться до губ.
— Максим… Мне просто нужно немного подумать, а рядом с тобой мозг работает только в одну сторону — обнять и трахать.
— Я тебя сегодня уже отпустил переодеваться… — вспоминаю дневной инцидент. — Завтра снова буду носиться по комплексу, как ненормальный, в поисках ебанашки?
— Нет. Я обещаю…
Знаю, что нельзя давить. Нельзя вести себя подозрительно. Я должен помогать ей, но как это сделать, если она только и делает, что отталкивает меня, когда момент подходит к откровению?
— Максим, я всего лишь прошу немного доверия и понимания.
— Понимания? — вскидываю бровь.
— Знаю, что у тебя есть вопросы. И я отвечу на них, только…
— Хорошо… — тяжелый вздох вырывается изо рта, и я опускаю голову. — Но я приду к тебе, как только проснусь.
— Договорились.
— И дай мне, черт возьми, номер своего телефона.
Ева хохочет, отклоняясь назад. Ей идет смех. И он совсем не похож на ведьмин режущий слух скрежет, он мягкий и мелодичный. Слушал бы и слушал. Похоже, я действительно влюбляюсь в эту девчонку. И счет уже идет не на дни, а на секунды.
Ева сама вытаскивает мой телефон из кармана и набирает заветные цифры, а после вручает мне свой телефон, снимает одежду и бросается в воду. Сохраняю ее номер, записывая самым подходящим именем, а потом звоню ей, чтобы забить и свой номер на всякий случай.
Ева выходит из воды с другой стороны забора и подходит ко мне. Как же меня бесит преграда между нами. Ведьмочка протягивает руку в небольшую щель, чтобы забрать свои вещи.
Я не хочу ее отпускать...
— Ева…
— Неужели ты будешь так сильно скучать по мне, сладкий? Хочешь я скину тебе парочку секси-фоток, чтобы ты мог подрочить перед сном?
Что? Опять за старое?
— Думаешь, спряталась за забором, можешь снова зубки показывать? Сейчас я перелезу и…
— Ладно-ладно… — сдается Ева с улыбкой на лице. — Я просто пошутила.
— Мне это, блять, не нравится, — говорю честно и довольно грубо.
— Знаю. Но мне это нужно. Пожалуйста, Максим… Я не могу тебе это объяснить. Просто поверь.
Сука! И как тут сказать нет? Хоть спи здесь возле забора, чтобы остаться поближе.
— Я понял. Иди. Увидимся завтра.
Ева приближает свое лицо к щели между прутьями и вытягивает губы. Нихера! Так не пойдет!
Перелезаю через забор и спрыгиваю рядом с ней.
— Максим!
Больше Ева не успевает ничего сказать, потому что я целую ее с таким отчаянием и сумасшествием. Это она виновата. Сама! И я придурок. И весь мир вокруг. Но мне пофиг, потому что она… Потому что она уже вросла в мое сердце, и безболезненно удалить эту опухоль не выйдет. Только бороться.
Так же быстро, как и появился, возвращаюсь в обратную сторону и ухожу не оглядываясь, чтобы… Черт возьми! Не перепрыгнуть снова, ведь я совсем не хочу ее оставлять.
Я все еще чувствую его поцелуй на своих губах и ненавижу себя за эту слабость. Почему рядом с ним у меня не получается быть той, кем я решила? Как он так просто ломает меня пополам своей безбашенной честностью и невесомой нежностью?
Максим Кислый. Ангельский бармен с грязным ртом и глубоким взглядом. Что ты сделал с моей привычной жизнью? Почему мне хочется теперь по-настоящему жить рядом с тобой?