Мы стали бояться его молчания, было уж лучше бы услышать снова его бунтарские речи. Пэт никогда не говорил о Стокейде на Эрике и больше не общался с мужчинами, которые там сражались. Он завел себе друзей в кабачках вдоль Мэйн-роуд, играл в азартные игры и выигрывал, поэтому у него всегда было достаточно денег на выпивку.
Кэйт очень тревожилась за Пэта. Она была терпеливой, хотя и журила его. Нам она сказала:
— Уверена, Бог поможет Пэту, ведь он думает, что ему одному следовало бы умереть.
Глава восьмая
В конце концов, Адам нашел способ, высказаться. Ларри должен был вернуться из Мельбурна, и надо было готовить для него списки товаров.
Когда Адам попросил меня пойти с ним в магазин, я сказала, что не могу писать.
— Я начинаю думать, что ты чувствуешь неприязнь ко мне, Эмми, ты избегаешь меня. Может быть, я чем-то обидел тебя?
— Что ты мог сделать, что могло бы обидеть меня?
— Ну, тогда — бери свою шляпу и идем.
Мы шли вниз по Мэйн-роуд в напряженном молчании. На все его вопросы я отвечала односложно, меня это раздражало, я была недовольна тем, что не могла ни о чем с ним поболтать. Бен Сэмпсон встретил нас насмешливой улыбкой.
— Ну и ну, да это никак пара мятежников!
— О, тише, — сказала я. — А что, если люди услышат тебя и придут арестовать Адама?
— Чепуха! — ответил Бен. — Им хочется избавиться от пленных, которые у них уже есть. Каждая газета в поселке по горло сыта делами Стокейда. Им хочется забыть про то, что произошло. Я говорю… когда эти люди предстанут перед судом, не найдется такого суда присяжных в целой стране, который признал бы их виновность. Так что перестань тревожиться, маленькая Эмма. Адам не был лидером этого движения, поэтому они не тронут его.
Он подмигнул Адаму, но заметил, что я увидела это.
— Ты не думай ничего такого, я понимаю, что у нас есть мисс Эмма, которая так переживает за всех, что может броситься в Стокейд за мной так же, как и за тобой. — Он увидел, что я смутилась, и прекратил этот разговор.
— Какие у тебя планы, Адам? Ты не собираешься, наверное, приходить сюда еще раз, ведь судно Лэнгли уже готово?
— Я должен быть уверен, что Джон Лэнгли все еще намеревается отдать мне «Энтерпрайз». Лэнгли всегда на стороне закона и порядка, особенно когда дело касается его собственности.
Мы провели час с Беном.
— Мне не хватает твоих быстрых рук, мисс Эмма, — сказал он на прощание.
Он был добр ко мне и не дразнил, как обычно. Чтобы доставить ему удовольствие, я смеялась над всеми его шутками. И даже не отказалась от пестрого хлопчатобумажного шарфа, который он мне дал, чтобы подвязать руку.
Бен все время молчал, но его присутствие помогало мне и Адаму. Наступал вечер, близилось время ужина. Одни делали покупки на Мэйн-роуд, другие просто бродили в поисках компании. В магазинах было оживленно. В этот душный вечер мысль о бараньих отбивных и лепешках в лагере Мэгьюри казалась малоприятной.
— Пойдем к Хиту, — вдруг предложил Адам.
К Хиту обычно ходили те, у кого водились деньги на всякие дорогие удовольствия. Или любители помечтать о том, что можно будет купить, когда с неба неожиданно свалится богатство. Адам не ходил туда никогда. Он не интересовался вещами только ради обладания ими. Но сейчас уверенно вел меня в магазин. Я была рада, что он нарушил молчание, но отказалась от предложенной им руки.
Я осмотрела витрину профессиональным взглядом. Из всех товаров, попадавших в Балларат, у Хита были лучшие. Люди приходили сюда просто посмотреть, полюбоваться. Карл Хит шел впереди своего времени: он никогда и никому не навязывал свои товары, так как знал, что за ними обязательно вернутся. Мне был знаком этот прием. Элихью Пирсон проделывал то же самое в Лондоне.
— У него хороший выбор, — сказала я Адаму. — Он уверен в себе. Смотри, Хит не опускается до сковородок, дешевых ситцев и половых щеток. Здесь те вещи, которые должны быть у всех нас, но мы предпочитаем не думать об этом. Люди приходят сюда, чтобы истратить деньги, при этом получив удовольствие, или идут к Хиту, чтобы приметить покупку на будущее. Это как прийти в магазин за мечтой… Посмотри, вон то шелковое платье — мечта, ну, или часть мечты. Только богатая леди может позволить себе купить такое.
Я подошла к манекену поближе. Это был мягкий сверкающий голубой шелк, с отделкой из кружева. Тонкая и совершенно непрактичная вещь, которую трудно было и представить на наших грязных улицах. Я с благоговением прикоснулась к нему.
— Это очень хороший шелк. Я знаю, я имела дело с таким в магазине Элихью.
— Красивое платье, — повернулся ко мне Адам. — Оно будет здорово смотреться на тебе, Эмми.
Я пожала плечами.
— Я же говорю, это мечта. Оно не для того, чтобы его носили. Оно для того, чтобы его хотели. И вообще, оно мне велико.
— Ты бы смогла подогнать его на себя?
— Конечно, но я не так глупа, чтобы купить такое. Да и кто же может быть настолько глуп?
— А ты сумеешь сделать из него свадебное платье, Эмми? Я хочу купить его тебе.
— Оно стоит целое состояние и… — Я уставилась на Адама. — Ты сказал — свадебное платье? Кто… чья свадьба?
Его лицо было невозмутимо и сосредоточенно. Говорил он спокойно. В прищуренных от солнца глазах на загорелом лице ничего нельзя было прочитать, но я знала, что Адам всегда говорит только правду.
— Как ты считаешь, о чьей свадьбе я могу говорить? Разумеется, о твоей, твоей собственной.
— Означает ли это, что ты просишь меня выйти за тебя замуж?
— Интересно, а что еще это может значить? Ты сама должна была бы догадаться, что я хочу на тебе жениться.
— Нет! — Я помотала головой. — Мне казалось, что это Роза?
Его лицо было очень близко от моего. Оно не дрогнуло, когда я произнесла ее имя, и он не отвел взгляда. Но когда любишь мужчину так же сильно, как я любила Адама, не упускаешь ничего. А еще бывает очень страшно смотреть на руки и увидеть их сжатыми в кулаки.
— Эмми, это ты, я именно тебя прошу выйти за меня замуж. Разве можно сказать это яснее? Или как-то иначе?
Но я хотела, чтобы он повторял это еще и еще, сотни раз. Я хотела слышать эти слова не в магазине Карла Хита, а наедине с ним, в его объятиях, прижавшись губами к его губам. Мечтала испытывать все то восхитительное, что происходит между любовниками. Но была всего этого лишена.
Я смотрела на Адама и видела все то, что так любила. Я знала его доброту и честность. Он был простым человеком, Адам Лэнгли, прямым и безыскусным. Он не умел вести умные разговоры, не владел искусством обольщения. Хотя взгляды женщин часто обращались на него. Я знала его очень хорошо, потому что любила. Но я не сумела пробудить его страсть.
Мои долгие размышления, казалось, причинили ему боль. Он вздохнул:
— Эмми, я не могу многого предложить тебе. Если Джон Лэнгли не отдаст мне «Энтерпрайз», я снова буду искать работу. У меня нет дома, нет и денег. Весь мой капитал — зарплата за прошлый месяц. А если я получу «Энтерпрайз», то большую часть времени буду в море, и ты останешься одна.
Быть женой моряка — значит жить одинокой жизнью, Эмми. Не все женщины это могут.
— Не все женщины… — Я медленно повторила его слова, — но я не какая-то особенная женщина, Адам, я просто Эмма Браун.
— Ты особенная. Ты умная и мудрая, и понимающая. — Он замялся. — Я не знаю, как об этом говорить, Эмми.
Он казался робким, этот огромный человек. Мне он таким не нравился. Это поневоле напоминало, что я спасла ему жизнь и он пытается расплатиться со мной за это. Такая честность опустошает душу, приносит только боль. Лучше уж притворство. Но мы с Адамом не умели притворяться.
Я глубоко вздохнула.
— Да, да, конечно, я выйду за тебя замуж. И чем скорее, тем лучше.
Ну вот, все было решено, теперь я должна была проникнуть в сердце Адама, суметь привязать его к себе так крепко, чтобы мысли о Розе были навсегда забыты. Он просил меня стать его женой, потому что считал себя передо мной в долгу. И он сделает меня своей женой. Но все дело в том, что у меня тоже есть желания, юля, сердце. Я буду бороться за него. И в конце концов, он получит такое доказательство моей любви, что никогда не пожалеет о сегодняшнем дне.
Я пожала ему руку. Мне хотелось передать ему часть своей уверенности, силы и любви.
— Да, чем скорее, тем лучше. — Он тоже дотронулся до моей руки.
— Я буду тебе хорошей женой, Адам.
— Я знаю. — Он впервые улыбнулся.
Мы чувствовали себя неловко. Как будто заключили сделку.
Улыбнувшись, я показала на платье.
— И я начну с того, что нам нет смысла стоять здесь и разглядывать это платье. Жена бедняка не покупает шелковых платьев.
— Бедняк или нет, но мы начнем как полагается. В день свадьбы на тебе будет платье не хуже, чем у других. Шелк — это для невесты…
Я была очень горда всем происходящим. Я чувствовала себя любимой и желанной, пока Карл Хит снимал платье с манекена. Я все время торопила Хита, как будто и платье, и свадьба могли исчезнуть, если мы не поспешим. Это было самое красивое платье в Балларате. Я подумала, что длинные рукава скроют бинты, а потом и шрамы. Карл Хит предложил нам еще элегантную темно-голубую шляпку, которая очень подходила к платью, и мы купили ее. К сожалению, не нашлось голубых туфель.
Хит знал меня еще по магазину Бена Сэмпсона. Пока я примеряла белые туфли, он с любопытством посматривал то на Адама, то на меня.
— Если вы не очень торопитесь, мисс Эмма, я могу заказать в Мельбурне голубые туфли именно вашего размера, — сказал он.
— Мы спешим, — ответил Адам, — заворачивайте эти.
Адам заплатил, неловко больной рукой взял пакет, и мы вышли из магазина. Я шла рядом с ним с гордо поднятой головой. Мне очень хотелось встретить кого-нибудь из знакомых и рассказать, что мы решили пожениться. Я чувствовала, что должна как-то утвердиться в своих правах на Адама прежде, чем мы встретимся