– Кое для кого вовсе даже не поросло.
– Вы имеете в виду Мартина Станека?
– Разве удивительно, что он до сих пор одержим этим? Тот процесс погубил его семью. Его жизнь.
– Забавно, что вы не говорите о погубленных детских жизнях.
– Вы просто исходите из того, что он виновен. Вам никогда не приходило в голову, что Станеки могут быть невиновны?
– Присяжные так не думали.
– Я много часов говорила с Мартином. Читала расшифровки судебных заседаний и обвинения против Станеков. Они были просто нелепыми. Да что говорить, одна из прежних обвинительниц хотела отказаться от своих слов. Она была готова подписать под присягой письменные показания о том, что все эти обвинения не соответствовали действительности.
– Постойте. Вы говорили с кем-то из детей?
– Да. С Кассандрой Койл.
– Как вы ее нашли? Тоже выслеживали?
– Нет. Это она меня нашла. Суд не обнародовал имен детей, так что я не знала, кто они. В прошлом сентябре Кассандра связалась со мной, прочитав мои статьи о процессах по ритуальному насилию. Она знала, что я писала о деле Макмартина в Лос-Анджелесе и о деле Часовни веры в Сан-Диего[21], и она предложила мне написать о процессе «Яблони».
– Почему?
– Потому что ее преследовало прошлое. Она вспомнила подробности, которые помогли ей понять, что Мартин Станек невиновен. Я стала изучать дело, и мне не понадобилось много времени, чтобы прийти к выводу, что процесс был чистым фарсом, как и думала Кассандра. Я не верю, что Станеки совершали преступления.
– Тогда кто похитил Лиззи Дипальму?
– Вот это самый горячий вопрос, верно? Кто на самом деле похитил девочку? Похищение стало фундаментом, на котором было построено все остальное. Истерика, обвинения в сатанинском насилии. Не процесс, а сплошная фальсификация. Исчезновение Лиззи Дипальмы взбудоражило сообщество, люди готовы были поверить во что угодно, даже в летающих тигров. Об этом и будет моя книга, детектив. Как разумные, в общем-то, люди могут превратиться в буйную и опасную толпу.
Ее лицо раскраснелось. Она глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула.
– Вас, кажется, это сильно расстраивает, миз Сандридж, – заметил Фрост.
– Да. Вас тоже должно бы расстраивать. Вас всех должно расстраивать, когда невинный человек полжизни проводит в тюрьме.
– И вы настолько расстроены, что помогаете ему планировать возмездие? – спросила Джейн.
– Что?
– Несколько детей заявили, что Станек совершил над ними сексуальное насилие. Трое из них теперь мертвы, четвертый пропал. Вы помогли Мартину Станеку их найти?
– Я даже их имен не знаю.
– Вы знали имя Холли Девайн.
– Только потому, что его назвала Кассандра. Она сказала, что именно Холли была первым ребенком, обвинившим Станека. Холли начала все это, и я хотела узнать зачем.
– Вы знаете, что бокал вина, который вы предложили Холли, будет отправлен на анализ? И когда анализ покажет наличие в нем кетамина, ваше положение станет очень незавидным.
– Что? Да нет, вы ничего не поняли! Я всего лишь хочу рассказать правду об американском правосудии. О том времени, когда истерия достигла таких масштабов, что людей сажали в тюрьму за преступления, которых не было.
– Похищение Лиззи Дипальмы явно было.
– Но Мартин не имеет к этому никакого отношения. Это означает, что настоящий убийца на свободе. Вот что должно вас беспокоить. – Бонни посмотрела на часы на стене. – Вы задерживаете меня дольше разрешенного времени. Если я не арестована, то хотела бы пойти домой.
– Пока вы не ответите на мой вопрос, вы никуда не пойдете, – сказала Джейн. Она наклонилась вперед и заглянула в глаза Бонни. – Где Мартин Станек?
Бонни хранила молчание.
– Вы и в самом деле хотите защищать этого человека? После всего, что он сделал?
– Он ничего не делал.
– Не делал?
Джейн открыла папку, которую принесла с собой, извлекла фотографии, сделанные в процессе аутопсии, и положила их на стол перед Бонни. Женщина вздрогнула, увидев тело Кассандры Койл.
– Я знала, что ее убили, но не знала о… – Бонни посмотрела на пустые глазницы Кассандры, и ее передернуло. – Мартин не делал этого.
– Это он вам сказал?
– Зачем ему убивать женщину, которая прикладывала столько сил, чтобы его реабилитировать? Она была готова поклясться под присягой, что ничего этого не было, что это обвинитель научил ее рассказывать те безумные истории. Нет, Мартину она была нужна живой.
– Или так он вам говорил. Может быть, вы самая большая жертва манипуляций. Может быть, он с вашей помощью находил жертвы. Вы их находили, а он убивал.
– Просто смешно, – сказала Бонни, но в ее голосе послышалась нотка сомнения.
Это была вероятность, о которой она явно не задумывалась: что, если Мартин Станек, человек, которого она считала трагической жертвой судебной ошибки, сделал ее сообщницей его преступлений?
– Мартин никогда не винил детей, – сказала Бонни. – Он знал, что они только пешки в более крупной игре.
– Тогда кого же он обвиняет?
– Кого еще, если не взрослых? Тех, кто допустил это. Обвинитель Эрика Шей использовала процесс как ступеньку для карьерного роста. И конечно, после процесса она пошла вверх. Поговорите с ней. Вы узнаете, что ей было наплевать на правду. Ее интересовали только набранные ею баллы.
– Я бы предпочла поговорить с Мартином Станеком, поэтому еще раз задаю вам вопрос: где он?
– Он не доверяет полиции и считает, что вы все желаете ему смерти.
– Где он?
– Мартин напуган! Ему больше не к кому было обратиться.
– Он в вашем доме, да?
Лицо Бонни исказила гримаса паники.
– Пожалуйста, не причиняйте ему вреда. Обещайте мне!
Джейн посмотрела на Фроста:
– Едем.
– Эта женщина была последним кусочком пазла, – сказала Джейн. – Бонни находила жертв, шла за ними в бар. Подмешивала кетамин в их выпивку. А Станек делал остальное. – Она посмотрела на Фроста. – Помнишь официантку, которая узнала Кассандру по фотографии?
– Мы считали, что она ошибается, утверждая, что Кассандра сидела с женщиной.
– А она была права. Кассандра сидела с женщиной. – Джейн победно стукнула ладонями по баранке. – Мы его поймали. Мы поймали их обоих.
– Если только это вино не окажется чистым.
– Не окажется. Иначе и быть не может.
Она взглянула в зеркало заднего вида: Кроу и Там ехали следом в напряженном трафике, не отставая от них ни на фут.
– И все благодаря этой чокнутой Холли Девайн, – сказал Фрост.
– Да, она чокнутая, но хитрая как лиса. Она знала, что мы за ней наблюдаем. Она положила в ловушку приманку – себя, и посмотри, кто попался. Женщина.
Монстры могут иметь самые разные обличья, и самые опасные из них – те, кто вызывает меньше всего подозрений, те, кому ты хочешь доверять. Когда полиция ищет преступников, на женщин средних лет вроде Бонни Сандридж часто не обращают внимания, они настолько невидимы, что не попадают в поле зрения ищущих. Все внимание сосредоточено на хорошеньких девушках и дюжих молодых людях. А женщины постарше – они повсюду, но они незаметны, хотя и остаются на виду. Пройдет несколько десятилетий, и неужели Джейн тоже станет одной из миллионов седоволосых невидимых женщин? Неужели никто не присмотрится внимательнее и не увидит в ней ту женщину, какой она была прежде, – сосредоточенную, опасную, способную нажать на спусковой крючок?
Они припарковались у дома Бонни Сандридж, и, как только вышли из машины, Джейн расстегнула кобуру на поясе. Они не знали, будет ли Станек сопротивляться, когда его загонят в угол, и должны были приготовиться к худшему. На другой стороне улицы залаяла собака, встревоженная вторжением посторонних в зону ее ответственности.
В доме горел свет, за окном на первом этаже прошла чья-то фигура.
– Дома кто-то есть, – сказал Кроу.
– Вы двое обходите дом сзади, – скомандовала Джейн, – а мы с Фростом войдем в переднюю дверь.
– Как ты предполагаешь действовать?
– Сначала попробуем по-хорошему. Я позвоню в дверь, и посмотрим, будет ли Станек…
Она замолчала, вздрогнув от звука, который ни с чем не перепутаешь, – звука выстрелов.
– Стреляли в доме! – выкрикнул Там.
Времени на составление нового плана у них не было, и все бросились к передней двери. Там оказался в доме первым, Джейн бежала следом. В первое мгновение она отметила только кровь в гостиной. Кровь была повсюду: яркий всплеск на стене, брызги на диване. А на полу лужа крови медленно растекалась, словно венец, вокруг размозженного черепа Мартина Станека.
– Бросай оружие! – крикнул Там. – Бросай!
Человек, стоящий над телом Мартина Станека, не выпустил пистолета из руки. Он безразличным взглядом обвел четырех детективов, направлявших на него пистолеты, – расстрельный взвод, готовый выпустить в него град пуль.
– Мистер Девайн, – сказала Джейн. – Бросайте оружие.
– Я должен был его убить, – проговорил он. – Вы это знаете. Вы – мать, детектив, вы меня понимаете, правда? Это был единственный способ обеспечить безопасность моей Холли. Единственный способ сделать так, чтобы этот сукин сын не мог ей повредить. – Он с отвращением посмотрел на тело Станека. – Теперь все кончено. Я решил эту проблему, и моей девочке больше нечего бояться.
– Мы можем поговорить об этом, – произнесла Джейн рассудительным голосом. – Но сначала бросьте оружие.
– Говорить больше не о чем.
– Неправда, нам много о чем нужно поговорить, мистер Девайн.
– Мне – нет.
Он приподнял пистолет на долю дюйма. Рука Джейн напряглась, палец изготовился. Но она не стала стрелять. Ее пистолет был направлен в грудь Девайна, сердце колотилось так, что каждое его биение передавалось руке, державшей пистолет.
– Подумайте о Холли, – сказала Джейн. – Подумайте о том, как это скажется на ней.
– Я и думаю о ней. И это последний подарок, который я могу ей сделать. – Его губы искривились в печальной улыбке. – Это решает все.