Джой Делэйни не выходила на связь тринадцать дней после ссоры с мужем. Это была женщина, дети которой не могли припомнить, чтобы их мать хотя бы на одну ночь уезжала куда-нибудь без своего супруга.
Почему ты всегда так цинична, Кристина?
Потому что обычные люди лгут, крадут и убивают, Нико.
Они заплатили фотографу вперед.
Она сделала последний глоток кофе, открыла лежавшую перед ней папку и стала читать распечатку документов с рабочего стола компьютера Джой.
Написание мемуаров – обогащающий опыт. Подумайте об этом упражнении как о разминке, необходимой, чтобы вас напитали соки творчества. Давайте начнем со «спуска на лифте» – расскажите нам историю вашей жизни в нескольких абзацах!
Меня зовут Джой Маргарет Беккер. Никаких родственных связей с известным теннисистом Борисом Беккером, на случай если вас это волнует! (Но я теннисистка.) Мою мать звали Перл, и она была красотка, вот почему она так до конца и не оправилась от шока, после того как мой отец бросил нас, когда мне было четыре года. Он сказал, что пошел встретиться с другом, но не упомянул, что друг этот живет за две тысячи километров от нас, на Северной Территории!
Три года спустя мой отец погиб в кулачной драке. Он был вспыльчив. Я и сама тоже вспыльчива, – по крайней мере, мне так говорили, но я ни разу не участвовала в кулачных драках! Старшие уверяли, что отец меня обожал, но он избрал какой-то странный способ показать это.
Мать вернулась в дом своих родителей, моих бабушки и дедушки, которые стали мне как мама с папой и вырастили меня. Особенно близка я была с дедом, самым болтливым человеком из всех, кого я знаю. Он мог и глухого заговорить. Я до сих пор иногда думаю: «Вот об этом я хотела бы рассказать деду». Моя мать была довольно критически настроена ко всему в жизни и несчастна. Это не ее вина. Она родилась в неудачное время. Появись она на свет сейчас, могла бы стать директором крупной корпорации. Или ведущей прогноза погоды. Она явно была достаточно симпатичной для этой роли и всегда очень интересовалась погодой.
Мой дед любил теннис и однажды, совсем малышкой, я взяла в руки его большую деревянную ракетку с квадратной головкой. Она была очень тяжелой для трехлетней девочки. Дедушка в шутку бросил мне мяч, и я отбила его. Он говорил, что едва со стула не грохнулся. Я отбила десять мячей подряд и только потом пропустила один. По словам бабушки, отбитых мячей было всего пять. Мать вообще ни во что это не верила. Кто знает! Мне точно известно одно: в детстве никакие другие занятия, кроме тенниса, меня не привлекали. Мне просто нравилось стучать по мячу. Твердые ровные удары с края площадки. Мои любимые. Сейчас очень много крученых. Это все новые ракетки. Мне нравился звук. Клоп. Клоп. Клоп. Как копыта лошади. Запах новых теннисных мячей – один из моих любимых. Я никогда не принимала наркотики, кроме парацетамола, мне нравится парацетамол, но иногда я чувствую, что теннис – мой наркотик. Когда матч завершается, ты как будто просыпаешься после прекрасного сна.
Участвовать в турнирах я начала в десять лет. В одиннадцать играла против тринадцатилетней девочки, и она плакала, когда я победила ее. Мне совсем не было жаль ее. Это я помню точно. Моей наградой за победу в том турнире был зонтик. Прозрачный, с красной каймой. В тот же день я услышала, как один человек сказал моему деду, что у меня есть потенциал стать чемпионкой мира. Это засело у меня в голове. Мы с дедом составили план. Сперва я выиграю местный юниорский чемпионат, потом получу титулы на уровне штата, потом одержу победу на чемпионате Австралии среди женщин-одиночниц, потом поеду за океан – я никогда не летала на самолете! – и получу титулы во Франции и США и наконец стану первой на Уимблдоне.
К моменту, когда мне исполнилось двенадцать, деду пришлось сколотить новую полку для моих призов.
Я была совсем юной, когда вышла замуж за высокого – очень высокого! – темноволосого и красивого молодого теннисиста по имени Стэн Делэйни. Мы строили планы карьеры в теннисе. Исколесили всю страну, выступая на турнирах, одновременно пытаясь как-то себя содержать. Это было нелегко, но весело. После школы я закончила курсы секретарей. Мать хотела, чтобы у меня была опора на случай, если с теннисом не получится. Она надеялась, что я выйду замуж за делового человека. По ее мнению, теннис – это волшебная сказка, и, вероятно, она была права, потому что мой муж получил очень тяжелую травму, когда ему было всего двадцать два. Он порвал ахиллово сухожилие в третьем сете четвертьфинала турнира среди мужчин в Мэнли. Если бы не травма, он непременно выиграл бы матч. Это была его ахиллесова пята! На самом деле – сухожилие. Мы покинули регулярный круг турниров и через несколько лет открыли Теннисную академию Делэйни, которая со временем превратилась в одну из известнейших теннисных школ в штате, если не в стране, простите меня за нескромность! Матери я сказала, что сама стала деловой женщиной, но она решила, что это шутка.
У нас четверо детей, двое мальчиков и две девочки. Как в сериале «Зажигай со Стивенсами»! Все они очень одаренные игроки. Внуков у нас пока нет.
Недавно мы продали теннисную школу, и теперь у нас есть время ставить галочки в списке жизненных достижений! Если бы только он у нас был! Ну да ладно.
– Кристина?
Она подняла глаза на Этана: сегодня он в бирюзовой рубашке, стоит у входа в ее отсек, сияя здоровьем и оптимизмом. «Эти молодые ребята, они как хреновы кролики „Энерджайзер“», – со вздохом сказал Кристине один из детективов, а он был на пятнадцать лет моложе ее, но она поняла, о чем он.
– История поисковых запросов Джой Делэйни за день до ее исчезновения, – сказал Этан, подавая ей лист бумаги. Относящиеся к делу строчки он выделил желтым.
Джой задала Google такие вопросы:
Как понять, что пора разводиться?
Развод после шестидесяти.
Как влияет развод на взрослых детей?
Выдыхается ли виски?
– Так вот как обстояли дела с их безупречным браком, – произнесла Кристина.
– Да. – Этан на миг склонил голову, словно в память об умершем, но сразу поднял ее и оживленно сообщил: – У меня есть еще сведения о ее разговоре по телефону. За час до того, как она отправила сообщение…
– Если она его отправила… – уточнила Кристина.
– За час до того, как было отправлено сообщение, – скорректировал сам себя Этан, – состоялся сорокаминутный телефонный разговор с доктором Генри Эджвортом. Он пластический хирург, сорок девять лет, женат, двое детей. Сейчас находится за океаном и не отвечает на наши звонки.
– Пластический хирург? – Кристина нахмурилась. – И куда это пристроить?
Это никуда не встраивалось.
– Записалась к нему, чтобы изменить внешность? – предположил Этан.
– Да. Потому что замешана в делах мафии, – парировала Кристина.
– Поискать потенциальные связи с организованной преступностью? – с энтузиазмом спросил Этан.
Кристина посмотрела на него: не шутит ли? Непонятно.
И ровным голосом произнесла:
– Нам нужно проверить все потенциальные связи.
Этан кивнул и опустил взгляд в свои записи:
– После Дня святого Валентина был ужасный ливень с градом.
– И ты думаешь, ей настучало по голове градинами и теперь у нее амнезия?
Этан посмотрел на нее. Теперь уже он пытался определить, шутит ли Кристина.
– Какие-нибудь подвижки с этой их гостьей?
– Я подбираюсь к ней, – ответил Этан.
– Хорошо. Потому что мне кажется, все дорожки сходятся к ней.
Глава 20
День отца
В День отца Джой проснулась поздно и хорошо отдохнувшей. Она лежала посреди кровати вниз лицом, раскинув руки, как ребенок. На простыне остался небольшой влажный кружок от вытекшей изо рта слюны. Стэна рядом не было. Весеннее солнце лилось в окно и пригревало голые ноги, торчавшие из-под футболки. Из сада до нее доносился запах жасмина, а с кухни – бекона. Наверное, Саванна готовит завтрак.
Джой непозволительно быстро привыкала к тому, что кто-то готовит и убирает на кухне вместо нее. Вот каково, вероятно, быть знаменитостью. Неудивительно, что они так харизматичны и бодры на телешоу. Она чувствовала, как с каждым днем становится все харизматичнее и бодрее.
На самом деле Саванна обращалась с ней и Стэном так, будто они были гостями в студии, а она – ведущей программы, очарованной сложным сюжетом их достославной жизни. Ей хотелось знать о них все: как они играли в теннис, как открыли теннисную школу, про клуб, про детей. Саванна задавала вопросы, которые, Джой была в этом убеждена, никогда не удосужились бы задать ее собственные дети: «Когда вы поняли, что подходите друг другу?»
– Сразу, как только увидел ее, – ответил Стэн.
Говоря это, он сидел, а Джой стояла, и он схватил ее за талию и притянул к себе, так что она плюхнулась к нему на колени.
Джой увидела свой брак юными, заинтересованными глазами Саванны: прочным и ценным, как антикварная вещь, отполированная возрастом и мудростью. Саванне, вероятно, самой хотелось таких отношений, как у них. Отношений, результатом которых становятся дети, прекрасный дом, успешный бизнес и полки с фотографиями с дней рождений, ланчей на Пасху и в рождественское утро.
Джой стояла под душем, подставив лицо под струйки воды, и вспоминала постыдные моменты, которые никто не фотографировал:
собственное лицо, искаженное яростью, с летящей из перекошенного рта слюной,
затылок уходящего Стэна,
они сидят в машине, которая застыла на обочине, четверо детей притихли на заднем сиденье, а у нее самой сердце колотится в ритме тиканья секундной стрелки часов.
Джой вздрогнула, шампунь попал ей в глаз. Разумеется, грязными секретами они с Саванной делиться не станут. У всякой честности имелись свои пределы, не важно, что там происходит с их пожилыми лобными долями.